Вирус "Reamde" - Нил Стивенсон

Среди пассажиров оказалось гораздо больше белых, чем можно было ожидать в провинциальном городишке, – все, очевидно, направлялись в прибрежные гостиницы. Многие вели себя так, словно тут уже не в первый раз и знают, куда идти. Шли они, что неудивительно, к самому большому автобусу. В транспорт поменьше – разукрашенный, собранный вручную из деталей фургонов и автобусов – садились только филиппинцы. Чонгор уловил английскую речь, протолкался вперед, догнал говорившего и спросил, довезет ли автобус до гостиниц. Мужчина обернулся, внимательно оглядел Чонгора с ног до головы и несколько прохладно сообщил, что довезет. Чонгор кивнул Марлону, голова и плечи которого возвышались над туристами, тот передал информацию затерявшейся в толпе Юйсе, и они поднялись в автобус.

В салоне пахло духами, бензином и табаком. По меньшей мере каждый второй пассажир оказался белым, при этом как демографическая выборка они ни к черту не годились: поголовно мужчины, и в основном за пятьдесят, все были одеты словно на сафари и не снимали солнечные очки даже за тонированными стеклами автобуса. Чонгор не мог разобрать, что у них за акцент. Сначала подумал – британский, но несколько ошибся.

– С юга, – сообщила Юйся, когда они устроились в заднем ряду. Заметив, что Чонгор и Марлон не совсем поняли, она уточнила: – Из Австралии. Или из Новой Зеландии.

Видимо, в прежней жизни Юйся встречала австралийцев среди любителей путешествовать с рюкзаком.

Чонгор созерцал то ли австралийцев, то ли новозеландцев через проход между креслами и пытался понять, что происходит. Может, нечто вроде конференции: какие-нибудь бывшие сантехники или пахари сняли задешево этаж в гостинице и приехали на недельку порезвиться у моря? Впрочем, не похоже. Друг друга они не знают и между собой не переговариваются. Наверное, поэтому на Чонгора тогда посмотрели так странно. Более того, каждый сидит либо один, либо с молодой филиппинкой. Да и филиппинки тоже слишком одинаковые: одни явно молодые, другие весьма в возрасте. Молодым, судя по одежде и макияжу, можно дать за двадцать, но если приглядеться – меньше двадцати, а то и пятнадцать. Едут как бы сами по себе, однако за ними, хоть и издалека, присматривают взрослые дамы, годящиеся им в матери. Причем сами дамы выглядеть хорошо не стараются.

Такие впечатления сложились у Чонгора, Марлона и Юйси за пятнадцать минут, пока они ехали к гостиничному кварталу. Все трое сосредоточенно смотрели вперед, боясь встретиться глазами и понять, что думают об одном и том же. Автобус подрулил к отелю, они подождали, пока все выйдут, и не сговариваясь выстроились в цепочку: Чонгор, Марлон и плотно зажатая между ними Юйся. Когда Чонгор замер на ступеньках, загородив собой почти весь проем, его с разной степенью воодушевления приветствовали полдюжины филиппинок: одни широко улыбались, другие смотрели недовольно, а то и враждебно. Но когда вслед за рослым европейцем возникла азиаточка, а потом еще и азиат, филиппинки, похоже, пришли к одному и тому же выводу, развернулись и отправились встречать другие автобусы.

Тем не менее район выглядел прилично и на трущобы не походил, а Чонгор даже не заметил особых отличий от Сямыня: дома от трех до шести этажей стоят сплошными рядами, между ними – людные улицы, на фасадах цветастые вывески, на окнах – сделанные из чего попало решетки от воров. Другими словами, типичная улица развивающейся азиатской страны. Единственная особенность: вывески на английском, хотя в стороне от местного Бродвея – на смеси английского и еще какого-то языка, который Чонгор не распознал.

Всерьез заспорили, не убраться ли отсюда поскорее и не сесть ли на ближайший паром до Манилы. Но Чонгора заклинило на мысли о том, что всего в нескольких ярдах – только подними голову – ждет просторный номер более или менее современного отеля с кроватями и душем. Было неясно, водятся ли здесь хотя бы телефоны, однако напротив гостиничного квартала, на другой стороне прибрежной улицы, обнаружилось стразу три интернет-кафе, причем совсем близко друг от друга. Поэтому троица без лишних слов поспешила во вроде бы самый большой и новый отель и очутилась в темном тесном вестибюле под оценивающими взглядами затянутых в узкие платья молодых женщин, которые занимали все немногие свободные кресла. Поначалу планировали снять один номер для Чонгора с Марлоном и один – для Юйси, но когда выяснилось, что комнаты дают на разных этажах, Юйся передумала и объявила, что будет спать у них: на полу или на кушетке. Это, разумеется, означало: она займет кровать, а на полу окажется либо Чонгор, либо Марлон. В итоге сняли только один номер, зато хватило долларов из бумажника Зулы и не пришлось платить кредиткой Чонгора. Он не знал, отслеживают ли власти – китайские, венгерские или еще какие – его карту, однако пускать ее в ход без необходимости не хотелось.

Комната на третьем этаже была маленькой и темной, на полу лежал замызганный ковер, пахло куревом, выпивкой и сексом. Юйся первым делом бросилась к окну и распахнула его на все шесть доступных дюймов, чтобы впустить морской воздух.

В ближайшие пару часов на душ рассчитывать не приходилось, так что Чонгор вернулся на улицу, зашел в обменный пункт, который приметил раньше, сдал все свои евро и канадские доллары Питера и получил местную валюту. Его немного обидело, хотя и не удивило, что форинты тут не принимают. Еще он заглянул в четыре интернет-кафе и обнаружил там в основном белых мужчин: большинство разглядывали похабные картинки. Все заведения были разными по размерам, качеству оборудования, времени работы и уровню дружелюбия к клиентам. Только одно – «НеткСАЙТмент!» – уверяло, что открыто круглосуточно. Очень кстати, поскольку уже вечерело, а на душ, еду и покупку одежды уйдет еще несколько часов.

В уличной палатке Чонгор прикупил китайской еды и вернулся в номер, борясь с невыносимым желанием растерзать упаковку и с головой залезть в пахнущие чесноком картонки. Из щели между дверью и косяком торчала бумажка с наспех набросанной от руки надписью «НЕ БЕСПОКОИТЬ!». Чонгор вошел, поставил еду, вернулся и прилежно прикрепил листок на место.

– Это зачем? – полюбопытствовал он у Юйси, которая сидела на одной из кроватей в полотенце, завязанном на уровне подмышек. Марлон еще плескался в душе.

– Шлюхи. Постоянно ходят и спрашивают, не желаем ли мы чего. – Последние слова она выделила особо.

Чонгор почувствовал, что обязан нижайше просить прощения от имени всех когда-либо живших на свете мужчин, но не знал, с чего начать. У него до сих пор не укладывалось в голове ни само это место, ни творившиеся здесь дела, а особенно те дамы, которые вроде бы работали сутенершами, но на профессионалок не смахивали – скорее на дуэний, и притом скверных.

– Очень жаль, что это первое место, в которое ты попала за границей. Так не везде. Когда-нибудь свожу тебя в Будапешт – сама увидишь. Там совсем-совсем по-другому.

– Сначала надо свалить отсюда на фиг, – заметила Юйся.

– Я обменял наши деньги на местные. Вот купил. – Чонгор кивнул на еду, аромат которой уже вытащил из ванной Марлона, по пояс обмотанного полотенцем. – Еще хватит всем на дешевую одежду и, может, и на вторую ночь в отеле.

– Ты не будешь связываться с матерью? – несколько изумленно спросила Юйся. – Разве она не вышлет тебе денег?