22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка - Михаил Алексеев

За передачу ценной информации получал благодарности из Москвы. Неоднократно выезжал в Восточную Пруссию, получая для советской разведки сведения военного характера через знакомого немецкого офицера.

В 1937 году женился, к разведывательной работе привлек и жену, которая овладела специальностью фотографа и фотографировала различные документы, добываемые членами разведгруппы. В частности, фотографировала документы, которые добывал член группы Герхард Кегель, работавший в немецком посольстве в Варшаве.

По заданию советской разведки в 1938 г. прилагал усилия для устройства на работу в МИД Германии, но безуспешно, поскольку власти не забыли его коммунистическое прошлое.

После начала войны Германии с Польшей выехал с женой в г. Берлин, связь с СССР осуществлялась через жену, т. к. Гернштадт выехал в СССР.

В январе 1940 г. ему было предложено работать корреспондентом в одной из балканских стран и по предложению советской разведки выехал в Румынию. Вскоре в г. Бухарест приехала и жена, которая была связной между ним и резидентом советской разведки в г. Бухаресте Шаровым, работавшим под “крышей” корреспондента ТАСС.

Основной задачей его в Румынии был сбор политической информации, которую передавал через Шарова и от него же получал новые задания.

Незадолго до нападения Германии на СССР получил должность пресс-атташе немецкого посольства в Румынии, но новые возможности добывания сведений для советской разведки использовал только в течение короткого времени, т. к. началась война.

С ее началом связь с советской разведкой оборвалась, хотя Шаров перед отъездом обещал ее возобновить. При допросах К. Велькиш высказывал предположения, что, возможно, советская разведка узнала об аресте и последующем освобождении жены, поэтому не направляла связника во избежание предательства, либо не было возможности направить его через линию фронта.

В ночь на 22 июля 1941 г. его жена в числе других людей была арестована румынской контрразведкой, однако через 2–3 часа освобождена, поскольку он и посол Германии в Румынии предприняли меры, вплоть до разговора с М. Антонеску.

С гестапо ни он, ни его жена связаны не были. В заявлении на имя Генерального прокурора СССР К. Велькиш просил допросить высокопоставленных сотрудников немецкого посольства в Румынии, которые были также интернированы, находились в СССР и могли дать показания, что он не был связан с гестапо, однако, его ходатайство удовлетворено не было.

Об аресте гестапо ряда лиц, сотрудничавших с советской разведкой, узнал в 1943 г. от Кегеля, который также был агентом советской разведки и входил в эту группу. Из арестованных гестапо агентов советской разведки он знал ее руководителя Ильзу Штебе, т. к. добываемые документы доставлялись к нему на квартиру, где его жена их фотографировала.

К провалу этой группы отношения не имел, полагает, что арестованные, и, в частности, руководитель группы Ильза Штабе (кличка “Альта”) не выдала его при допросах в гестапо.

М. Велькиш так же не признала себя виновной в предъявленном обвинении. Работая на советскую разведку, никакой связи с гестапо не имела.

Таким образом, ни одно из предъявленных супругам Велькиш обвинений материалами дела не подтверждено.

Вместе с тем, из материалов дела видно, что после интернирования в Румынии К. Велькиш сообщил, что он сотрудничал с советской разведкой, после чего в августе 1944 г. на самолете был доставлен в г. Москву, непродолжительное время содержания в Лефортовской тюрьме, затем освобожден и помещен на конспиративную квартиру. Туда же привезли и его жену, на конспиративной квартире они жили до марта 1946 года. В это же время их готовили для нелегальной работы за границей (имели кличку Волковы).

По показаниям К. Велькиша, когда было предложено выехать на нелегальную работу в другое государство, кроме Германии, он и его жена категорически отказались, мотивируя это тем, что на советскую разведку они работали как коммунисты во имя борьбы с фашизмом. Поскольку война окончилась, фашизм был уничтожен, он хотел работать в Германии легально, как немецкий коммунист.

После этого в марте 1946 года супруги Велькиши были помещены в лагеря для военнопленных, где находились в различных лагерях (г. Сталиногорск, Красногорск, Брест), а в 1951 г. переведены в г. Минск и арестованы.

Исходя из этого можно сделать вывод, что помещение супругов Велькиш в лагеря для военнопленных, последующий арест и привлечение к уголовной ответственности явились следствием их отказа от сотрудничества с советской разведкой в послевоенный период.

В 1946 г. М. Велькиш родила сына Томаса, который вместе с родителями находился в лагерях, после их ареста помещен в детприемник МВД БССР и сведений о его дальнейшей судьбе в деле нет.

Старший сын, Велькиш Михаил Курт, 1942 года рождения, также находился вместе с родителями в лагерях, умер в 1948 году (туберкулез).

ПОСТАНОВИЛ:

Постановление Особого совещания при Министре государственной безопасности СССР от 16 января 1952 года в отношении Велькиша Курта Рихарда и Велькиш Маргариты, обвиняемых по ст.8 – 38 УК БССР, отменить и дело прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления.

Велькиша K. P. и Велькиш М. признать реабилитированными.

Копию постановления направить Генеральному прокурору Республики Беларусь.

Начальник отдела И. И. Суховерх».

Лота В. Секретный фронт Генерального штаба. Указ. соч. – С. 463–467.

Дежурный комендант

В Берлин я прибыл в марте 1937 года в качестве дежурного коменданта торгпредства. Он мне показался обычным капиталистическим городом со множеством магазинов, в которых от безделья скучали продавцы из-за отсутствия покупателей, обилием полицейских, транспорта. Но это впечатление было чисто внешним. Уже через несколько дней, присмотревшись, я понял, что в городе идет напряженная внутренняя жизнь. Часто натыкался на объявления, в которых сообщалось, что такой-то за коммунистическую и антинародную деятельность приговорен к смерти и приговор приведен в исполнение. В городе огромная масса плакатов: в метро, в трамваях, в автобусах, на витринах магазинов, призывающих к бдительности: «Осторожно! Враг прислушивается!». Если в общественном месте по радио исполнялся гимн, то немцы, став по команде «смирно», обязаны были вытянуть вперед правую руку и обязательно спеть его. Не выполняющих ритуал ожидали побои. Несколько раз я сам, не исполнив ритуала, избежал избиения лишь потому, что показал полицейскому свой советский паспорт, и отделался только оскорблением.

В те годы наше торгпредство, консульство и посольство жили в обстановке травли в печати, киножурналах, а особенно – в газетах. В торгпредстве было много гестаповских ищеек в лице представителей торговых фирм, преподавателей немецкого языка, которые пытались выявить среди нас разведчиков. В те годы работники торгпредства – советские граждане – проживали в одной гостинице. Когда же в Берлин прибывали «высокие» гости, например Муссолини, у нас в номерах обязательно проводились обыски.