Офицеры и джентльмены - Ивлин Во

Раздался стук в дверь. Людович не ответил. Дверь открылась, и в нее заглянул капитан Фримантл. Освещенный лучом света, падавшим из коридора через дверной проем, Людович сидел с пустыми руками и широко открытыми глазами.

– О, – пробормотал капитан Фримантл, – извините, сэр. Мне сказали, что вы вышли. Как вы себя чувствуете?

– Все в порядке, спасибо. А чем вызвано ваше беспокойство? Я люблю иногда посидеть вот так и подумать в темноте. Наверное, если бы я курил при этом трубку, все выглядело бы гораздо привычнее. Как, по-вашему, стоит мне курить трубку?

– Да, но это ведь зависит скорее от вашего желания, сэр.

– Правильно. И для меня лично это крайне нежелательно. Но я все-таки куплю трубку, коль скоро она, возможно, изменит ваше мнение обо мне.

Капитан Фримантл вышел. Закрывая дверь за собой, он услышал, как Людович включил свет. Фримантл вернулся в комнату отдыха.

– Наш начальник окончательно помешался, – доложил он.

Частью секретной завесы, которая окутывала виллу Людовича, являлось и то обстоятельство, что ее местонахождение скрывалось даже от самих «клиентов». Официально это заведение именовалось «Специальный учебный центр № 4 ». Тем, кто назначался в этот центр, приказывали являться к семнадцати ноль-ноль в комендантский пункт регулирования движения на одном из лондонских автобусных вокзалов, где какой-то офицер ВВС нелетного состава собирал их в группу и отвозил в автобусе в Эссекс.

Беженцев-иностранцев, из которых формировались многие группы «клиентов», сбивали с толку именно этой уловкой, и если они попадали позднее в руки гестапо и подвергались пыткам, то могли сказать только, что их доставляли в заведение в темное время суток и что сообщить, где оно находится, они не в состоянии; что же касается англичан, то они, как правило, легко узнавали дорогу, по которой их везли в автобусе.

Когда Гай прибыл в назначенное время на автобусный вокзал, там уже было одиннадцать офицеров, все в чине капитана или ниже, выглядевшие куда старше, чем стройные молодые атлеты парашютного полка. Гай был старше их всех примерно на пять-шесть лет. Последним на вокзал явился алебардист, и Гай узнал в нем своего бывшего подчиненного Франка де Саузу.

– «Дядюшка»! Какими судьбами вас занесло сюда? Неужели вы служите в той самой хитрой диккенсовской школе, куда нас повезут?

– Конечно, нет. Я так же, как и вы, еду на подготовку.

– Что ж, это, пожалуй, наиболее радостное из того, что мне удалось узнать об этом заведении. Раз туда берут таких бывалых солдат, как вы, то не так уж там трудно, как они говорят.

Они сели рядом в задней части автобуса и в течение всего часового пути разговаривали о последних событиях и о новостях у алебардистов. Полковник Тиккеридж стал теперь бригадиром, Ритчи-Хук – генерал-майором.

– Ритчи-Хук просто не выносит своего повышения, – сказал де Сауза, – да и пользы никакой из него не извлекает. В штабе его никогда нет, все время где-то носится и готовится нанести свои уничтожающие удары.

Эрскайн теперь командовал вторым батальоном, де Сауза был командиром четвертой роты, пока несколько недель назад не попросил о переводе, сославшись на скрываемое до этого знание сербскохорватского языка.

– Они могут сказать, что это результат измотанности в боях, – заметил де Сауза. – Но мне просто хотелось перемены. Четыре года в одном батальоне – это слишком много для человека, который по природе своей скорее гражданский, чем военный. К тому же батальон совсем уже не тот. Из тех, кто служил в нем раньше, остались очень немногие. Вот и я решил предложить использовать мои знания Югославии.

– А что ты знаешь о Югославии, Франк?

– Я однажды провел целый месяц в Далмации – это очень хорошее место – и немного усвоил язык по туристскому разговорнику. Во всяком случае, моих знаний оказалось вполне достаточно, чтобы удовлетворить экзаменаторов.

Гай рассказал свою скучную историю, закончившуюся знакомством с электронным комплектатором в штабе особо опасных операций.

– А вы встречали там Ральфа Бромптона?

– Ты тоже знаешь его, Франк?

– Да, конечно. Фактически это он сказал мне об этой миссии по связи с партизанами.

– Когда ты был в Италии?

– Отчасти. Мы с ним старые друзья.

– Очень странно. А я думал, что у него друзья только гомосексуалисты.

– Отнюдь нет. Ничего подобного, уверяю вас… В действительности, – добавил де Сауза после короткой паузы и слегка понизив голос, – я нисколько не удивлюсь, если половина из всех, кто сейчас здесь, в автобусе, были друзьями Ральфа Бромптона.

Когда де Сауза произнес эти слова, не похожий на военного человек в берете и пальто, сидящий впереди, повернулся и бросил на него осуждающий взгляд. Де Сауза обратился к нему резко измененным голосом и тоном:

– Привет, Джилпин. Ну как, тебе удалось посмотреть в городе что-нибудь?

Джилпин проворчал что-то себе под нос и отвернулся. После этого де Сауза говорил только о театре.

Когда автобус прибыл к месту назначения, их встретили радушно и организованно.

Гай поднялся наверх. Де Сауза остался на первом этаже. Когда Гай возвращался вниз, он невольно остановился на лестнице, так как услышал, что кто-то произнес его фамилию. Де Сауза и Джилпин вели внизу, как им казалось, конфиденциальный разговор. Джилпин, судя по тону, выговаривал де Саузе за что-то, а тот с несвойственной ему покорностью пытался оправдаться.

– Краучбек – хороший дядька.

– Может быть, хороший, а может быть, и нет. Ты не имеешь никакого права упоминать Бромптона. Надо думать, с кем ты разговариваешь. Сейчас никому нельзя доверять.

– Да, но я знаю «дядюшку» Краучбека с тридцать девятого года. Мы вместе поступали в алебардисты в один и тот же день.

– Ну и что ж? Франко, как мне говорили, очень хорошо играет в гольф. Какое отношение к этому имеет звание алебардиста? По-моему, у тебя слишком много повадок и вольностей, которыми славилась Восьмая армия.

Джилпин и де Сауза прошли в комнату отдыха. Спустя минуту туда же прошел и озадаченный Гай.

Вечером к прибывшим обратился капитан Фримантл:

– Я – заместитель начальника этого центра подготовки. Моя фамилия Фримантл. Начальник просил передать вам, чтобы вы не стесняясь приходили ко мне с любыми затруднениями…

Затем Фримантл прочитал приказы об общем режиме, распорядке дня, порядке питания в столовой и мерах соблюдения секретности.

За ним к «клиентам» обратился главный инструктор, ознакомивший их с программой подготовки: пять дней классных занятий и физической подготовки, затем пять квалификационных прыжков с самолета, которые будут проводиться в зависимости от погодных условий. Он сообщил им также несколько ободряющих статистических данных о редкости прыжков с фатальным исходом.