О носах и замка́х - Владимир Торин

что вы заключили контракт. Все мы заключили контракт.

Гремлин вытащил изо рта обточенный брусок и протянул его мисс Кэрри́ди. Та взяла и оглядела со всех сторон.

- Поразительно.

В руках у старшей клерк-мадам была точная копия ключа. Вот только пахло от него нашатырем.

- ’овно т’и минуты,- сказал Каркин.- Мне по’а. Мы пе’еходим к следующей части плана.

Мисс Кэрри́ди открыла дверь и, выглянув в коридор, выпустила гремлина.

- Вы должны подать знак,- напоследок сказал гремлин.

- Я помню. Удачи, мистер Каркин. Надеюсь все пройдет гладко.

- Ну еще бы, ведь от этого… зависит ваш успех.

Едкий, как шипящая кислота, гремлин шмыгнул в коридор.

Мисс Кэрри́ди закрыла дверь и «вернула» ключ на место, вглубь волос мистера Портера, после чего направилась к окну. Чуть повозившись со створками, она распахнула его. Старшая клерк-мадам банка отцепила крошечную серебряную брошь в виде ночной бабочки с внутренней части воротника и нажала на нее пальцами. Брошь ожила и, взмахнув механическими крылышками, устремилась в сторону крыши.

Мисс Кэрри́ди закрыла окно, поправила шторы и села в свое кресло…

- Если бы ты только мог знать, что их ждет, коротышка,- проговорила она с ядовитым презрением в голосе, после чего, взяв со стола бокал с вином, наклонила его, отчего вино полилось на пол – затем она просто разжала пальцы. Стекло со звоном разбилось, черная жидкость потекла по доскам, забираясь в щели, прямо как совесть мисс Кэрри́ди, затекающая в трещины души, чтобы навсегда остаться там.

***

5 часов 15 минут (вечера)

Джаспер бежал к лестнице. Он пропал! Пропал, пропал, и еще раз пропал! Прямо, как исчезнувший одним осенним днем мистер Брыннь из старой детской песенки, от которого остались лишь пальто да пара перчаток.

Но Джаспер был совершенно уверен, что от него не останется даже пальто – вообще ничего не останется, если его догонят. А дядюшка так и не узнает ничего о его судьбе, и все будет гадать: «Где же Джаспер?».

Больше всего сейчас мальчик боялся просто споткнуться. Ведь в таком случае, его тут же поймают, и тогда ему не позавидуешь… Хуже участи просто не придумать. Он так и видел, как железные дверцы открываются, скрипя на петлях, и его безвольное изломанное и искореженное тело заталкивают в пышущую жаром топку. Дверцы за ним закрываются, а кожа начинает плавиться… да, он уже будет к этому моменту мертв, но все равно искренне считал, что зрелище это ему не понравится.

А еще он боялся обернуться – просто повернуть голову. Жуткий преследователь грохотал тяжелыми металлическими ногами, и мальчику казалось, что от его топота сотрясается весь дом. Он был близко… совсем близко…

Если вернуться на пару минут назад, то еще можно застать Джаспера в котельной, у садовой двери. Констебли так и не объявились.

Мальчик укорил себя: «Неужели ты действительно думал, что на этих недотеп и злыдней можно положиться? Кто знает – может, они прямо сейчас штурмуют кухню в попытках стащить сладкое, или пытаются прикинуться булочником и молочником, чтобы втереться в доверие к кухарке! Да от одного только вида мистера Бэнкса способны зачерстветь все булки в округе, а от вида мистера Хоппера – скиснуть все молоко. Им же никто не поверит! Хотя сами они себя считают невесть какими умными и хитрыми. Настолько прожженные, что слегка подгоревшие…»

Джаспер закрыл дверь в сад. Придется действовать самому. Освобождать Полли, кроме него, некому. Но как?! Как проникнуть в подвал, чтобы мистер Фирнелл не пристрелил его на месте?..

На лице Джаспера стали одна за другой сменяться раздосадованные гримасы, соответствующие сменяющимся в голове планам – один другого хуже и сомнительнее.

Джаспер напомнил себе слова мистера Суона: «Не бывает ничего невозможного!». Затем он напомнил себе, что он, Джаспер Доу, – мальчишка, а для мальчишки просто не существует каких-либо преград, когда дело касается вранья, увиливания и, как это называет миссис Трикк, подколодничанья. А взрослых чаще всего ничего не стоит обвести вокруг пальца – в вопросах дядюшки он, к примеру, весьма поднаторел и мог смело именоваться опытным вокруг-пальчичным-поводырем. То есть дело за малым: придумать наиболее правдоподобную и наименее лжеподобную речь и просто запутать и заморочить мистера Фирнелла…

Сшив у себя в голове ложь из разных лоскутов, словно какое-то творение жуткого некромеханика из Фли, Джаспер покинул котельную.

Он подошел к двери подвала, в котором держали Полли, немного постоял, собираясь с духом, и уже поднял было руку, чтобы постучать, как тут все его планы были в одночасье нарушены. За спиной раздался скрип.

Джаспер в ужасе обернулся и увидел, как покачнулась восьмифутовая латунная громадина в полосатой ливрее. Стоявший в коридоре автоматон ожил: механизмы у него внутри начали звенеть и клацать. Безликое полированное лицо повернулось к Джасперу, а глаза-лампы загорелись, уставившись на мальчика. В них читалось… нет, не желание – скорее, стремление, задача схватить чужака.

Джаспер обомлел. Почему он включился?! Почему сейчас?!

Автоматон, казалось, заработал еще не на максимальных оборотах. Он медленно оторвал ногу от пола, снова покачнулся и сделал тяжелый шаг. Механический слуга двинулся к мальчику с таким угрожающим видом, что тот похолодел. Эта штуковина не собиралась его жалеть – она вознамерилась его схватить, и просто быть выброшенным из этого дома Джасперу не светит.

Вообще Джаспер не боялся автоматонов: их в городе было множество, и мальчик воспринимал их лишь в качестве подвижного предмета интерьера. Они присутствовали во всех городских службах и Департаментах, открывали двери и прислуживали в ресторанах и театрах, клубах и салонах, сопровождали важных и не очень лиц. Исполнительные и покорные, молчаливо выполняющие свои обязанности, тихие и незаметные…

Но этот механоид не выглядел, как те, городские. Его будто бы подпитывало хозяйское злодейство. Круглые оправы глаз с жужжанием завертелись, и свет, которым горели лампы, обрел багровый оттенок. В темном подвальном коридоре автоматон выглядел, как настоящий монстр… молчаливый – и оттого еще более пугающий.

За одно мгновение мальчик представил себе, как механические пальцы обхватывают его туловище и начинают сжимать его, сдавливать и ломать. Будто наяву, он ощутил вдруг вкус собственной крови во рту. Ему даже почудился жуткий хруст костей. И никакой пощады не будет… Эту бездушную машину нет смысла умолять о снисхождении. С этим механоидом не сработает никакая ложь,