Власть меча - Уилбур Смит

Шаса в первом приступе тревоги осматривал небо вокруг, пытаясь отыскать самолет Дэвида.

– Внимание, второй, ответь, – повторил он и посмотрел вниз, на неровную землю, в поисках столба дыма над разбившимся самолетом. Но тут его пульс участился: в наушниках четко зазвучал голос Дэвида.

– Ведущий, говорит второй. У меня повреждения.

– Дэвид, где ты?

– Примерно в десяти милях к востоку от перекрестка Керене, на высоте восемь тысяч футов.

Шаса посмотрел на восток и почти сразу увидел над голубым горизонтом тонкую серую линию, двигавшуюся к югу. Она походила на перо.

– Дэвид, я вижу дым в той стороне. Ты горишь?

– Подтверждаю. Горит двигатель.

– Иду, Дэвид, держись!

Шаса резко повернул «харрикейн» и дал полный газ.

Дэвид находился под ним, и Шаса устремился к нему.

– Дэвид, как ты?

– Как жареная индейка, – лаконично ответил Дэвид, и Шаса увидел впереди горящий «харрикейн».

Дэвид резко снижался, поэтому языки пламени не трогали кабину, их относило назад и в сторону. Он шел к земле очень быстро, стараясь довести скорость до критического предела: тогда огню не хватит кислорода и он самопроизвольно погаснет.

Шаса спустился, сбросил скорость и держался в двухстах ярдах над ним. Он видел пулевые отверстия в капоте двигателя и в крыльях. Один из итальянских стрелков дал очередь по Дэвиду. На фюзеляже «харрикейна» краска почернела почти до самой кабины. Дэвид пытался открыть перплексовый купол.

«Если купол заело, Дэвид поджарится», – подумал Шаса, но в этот миг купол раскрылся и легко скользнул в сторону. Дэвид посмотрел на Шасу. Воздух вокруг его головы, нагретый невидимым пламенем, искажал очертания, и на глазах у Шасы на рукаве рубашки Дэвида появилась темная полоса: ткань обуглилась.

– Ничего не получается! Я пускаю в ход шелк, Шаса.

Шаса видел, как движутся губы Дэвида, и одновременно в наушниках звучал его голос, но, прежде чем он смог ответить, Дэвид сорвал шлем с головы и расстегнул зажимы ремней на плечах. В прощальном жесте поднял руку, потом перевернул горящий «харрикейн» на спину и выпал из открытой кабины.

Он летел вниз, расставив руки и ноги, напоминая неправильную морскую звезду, и начал вращаться, но неожиданно из его парашютного ранца вырвался каскад шелка и расцвел над ним ослепительным белым цветком, Дэвида дернуло, его падение замедлилось, и он поплыл к обожженной, коричневой земле в пяти тысячах футов внизу; легкий ветер нес его парашют на юг.

Шаса еще больше сбавил ход, и наконец его «харрикейн» стал терять высоту с той же скоростью, что и спускающийся парашют, и медленно закружил возле Дэвида, держась в двух-трех сотнях ярдах от парашютиста, вертя в открытой кабине головой в попытках определить, где приземлится Дэвид, и с тревогой поглядывая на указатель горючего на приборной панели. Стрелка дрожала у красной линии.

Горящий «харрикейн» Дэвида ударился о пыльную землю у подножия высоких Амб и взорвался в густом облаке дыма. Шаса осмотрел равнину.

Прямо под ним вздымались железно-серые кряжи, увенчанные более темными вершинами и разделенные каменными ущельями, неровные, как кожа крокодила, а затем, сразу за последним кряжем, расстилалась относительно ровная долина; снижаясь, Шаса разглядел на пологих склонах этой долины правильные борозды, возникшие при примитивной обработке земли. Дэвид должен был опуститься в эту долину или очень близко к ней.

Шаса сощурился. Человеческое жилье! В конце долины виднелась кучка хижин, и на мгновение Шаса воспрянул духом. Потом вспомнил снимки изуродованных и оскверненных тел, груды человеческой плоти; сжав зубы, он посмотрел на Дэвида, который раскачивался на стропах.

Он повернул «харрикейн» в сторону, спустился к долине и на высоте пятидесяти футов выровнял машину, потом полетел назад. Пронесся над грубо обработанными полями, над рядами стеблей сорго, увядшего и пожелтевшего от засухи, и увидел впереди людей.

Несколько человек бежали от деревни по долине, двадцать или больше фигур в грязных длинных серых одеяниях, которые на бегу болтались вокруг голых ног. Густые темные волосы стояли дыбом; все люди были вооружены: одни современными карабинами, добытыми, вероятно, в результате грабежа на полях битв, у других были длинные джезайлы, заряжающиеся со ствола.

Когда «харрикейн» пролетал низко над их головами, трое или четверо из них остановились, поднесли ружья к плечам и нацелили их на Шасу. Он увидел, как вспыхивает черный порох, но не чувствовал, что пули попали в самолет.

Шасе не потребовались другие доказательства враждебных намерений. Вооруженные люди бежали по долине, размахивая ружьями, чтобы поймать парашютиста.

Шаса снова опустился и с пятисот ярдов открыл по бегущим огонь из восьми «браунингов». Бегущих окружила буря трассирующих пуль, поднялась пыль; Шаса видел, как четверо или пятеро упали под пулеметным огнем.

Но тут ему снова пришлось набрать высоту, чтобы не врезаться в холмы у оконечности долины, а когда он вернулся, то увидел, что шуфта перестроились и снова бежали наперерез Дэвиду, которого теперь отделяла от земли тысяча футов. Было очевидно, что он опустится на склон кряжа.

Шаса снизился для второй атаки, но на этот раз шуфта разбежались перед приближающимся «харрикейном» и укрылись от обстрела за камнями, когда Шаса с ревом промчался над их головами. Пулеметный огонь поднял облака пыли и обломков камня, но не причинил вреда людям.

Шаса снова набрал высоту и выровнял машину, поворачивая голову, чтобы видеть приземление Дэвида. Парашют проплыл над вершиной кряжа всего в нескольких футах от земли, потом коснулся противоположного склона и быстро упал.

Шаса видел, как Дэвид тяжело ударился о землю и кубарем покатился по каменистому склону. Потом зацепившийся парашют остановил его и рывком поставил на ноги. Дэвид сражался со спутанными стропами и шелком, резал и рвал, выпускал из парашюта воздух, пока тот не спал серебряной грудой. Дэвид сбросил ремни.

Он стоял, глядя, как снизу по склону к нему бегут шуфта, и Шаса увидел, как он расстегнул кобуру, достал пистолет, заслонил глаза и взглянул на кружащий «харрикейн».

Шаса снизился почти до его уровня и, пролетая, настоятельно показал вниз по склону. Дэвид, не понимая, смотрел на него. На пустынном склоне он казался очень маленьким и одиноким; Шаса был достаточно близко, чтобы увидеть на его лице выражение покорности; Дэвид помахал Шасе, прощаясь, и повернулся лицом к дикарям.

Пролетая над шуфта, Шаса снова обстрелял их, и они снова разбежались в поисках укрытий. Они были в полумиле от Дэвида; Шаса задержал их на несколько драгоценных секунд. Он как можно круче развернул «харрикейн», едва не задев концом крыла землю, и, как только выровнялся, выпустил шасси. С выпущенным шасси он снова пролетел над тем местом, где стоял Дэвид, и опять указал в сторону долины.