Око мира - Роберт Джордан

— Ну, все ведь за годы меняется. Кое-что, во всяком случае.

— Кое-что? Доброй половины городов, о которых я читал, больше нет, а большая часть уцелевших известна под иными названиями. Возьмите Кайриэн. Подлинное название города — Ал'кайр'раиеналлен. Холм Золотого Рассвета. Они его даже не помнят, хотя на их знаменах восходящее солнце.

А роща там... Сомневаюсь, чтобы после Троллоковых Войн за нею ухаживали. Просто-напросто еще один какой-то лес, где рубят дрова. Великие Деревья все исчезли, и никто о них не помнит. А здесь? Кэймлин остался Кэймлином, но они позволили городу разрастись через рощу. Вот от этого места, где мы сидим, до центра рощи и четверти мили не будет, — до того места, где должен был быть центр рощи. Ни одного деревца не осталось! Я бывал и в Тире, и в Иллиане. Иные названия, и никаких воспоминаний. Вместо рощи в Тире — пастбище для лошадей, а в Иллиане роща — королевский парк, где король охотится на оленей, и никому не разрешено входить туда без его высочайшего дозволения. Все изменилось, Ранд. Я очень боюсь, что, куда бы я ни пошел, везде найду то же самое. Все рощи сгинули, все воспоминания исчезли, все мечты погибли.

— Вам нельзя отступить от своего, Лойал. Никогда нельзя сдаваться. Если уступить, то это для вас все равно что умереть. — Ранд как можно глубже забился в свое кресло, лицо его заливалось краской. Он ожидал, что огир посмеется над ним, но Лойал только кивнул с серьезным видом.

— Да, именно таков путь вашего рода, верно? — Голос огир изменился, словно он что-то цитировал. — Пока не сгинет Тень, пока не спадет вода, в Тень, оскалив зубы, с последним вздохом бросить вызов, чтобы в Последний День плюнуть в очи Затмевающему Зрение. — Лойал выжидающе склонил косматую голову набок, но Ранд так и не понял, чего ждал от него огир.

Лойал молчал, прошла минута, потом другая, и длинные брови огир в замешательстве поползли вниз. Но он все ждал, и молчание становилось для Ранда все невыносимей.

— Великие Деревья, — наконец произнес он только для того, чтобы разбить эту давящую тишину. — Они похожи на Авендесору?

Лойал резко выпрямился, стул громко заскрипел-завизжал, и Ранду почудилось, что он вот-вот развалится на части.

— Вам лучше знать. Вам и вашему народу.

— Мне? Откуда мне знать?

— Вы разыгрываете меня, да? Порой вы, Айил, считаете забавными очень и очень странные вещи.

— Что? Я не айил! Я из Двуречья. Я айил никогда раньше не видел!

Лойал покачал головой, а кисточки на ушах поникли.

— Вот видите? Все переменилось, половина того, что я знаю, — бесполезно. Надеюсь, я вас не обидел. Уверен, ваше Двуречье, где бы оно ни находилось, — прекрасный край.

— Кто-то сказал мне, — произнес Ранд, — что некогда оно звалось Манетерен. Я никогда не слышал этого названия, но, может быть, вы...

Уши огир с радостным оживлением встрепенулись.

— Ага! Да, Манетерен! — Кисточки вновь опали. — Там была очень приятная роща. Ваша боль отдается в моем сердце, Ранд ал'Тор. Мы не смогли прийти вовремя.

Лойал поклонился сидя, и Ранд поклонился ему в ответ. Он полагал, что, не ответь он на поклон, Лойал мог бы обидеться, сочтя его по меньшей мере невежей. Ранд гадал, считает ли Лойал, что у человека те же воспоминания, какие, по-видимому, пришли в голову огир. Уголки рта и глаз Лойала были точно опущены вниз, словно бы он разделял боль Рандовой потери, будто разорение Манетерен случилось не две тысячи лет назад и не было известно Ранду лишь по рассказу Морейн.

Чуть погодя Лойал вздохнул.

— Колесо поворачивается, — сказал он, — и никому не ведомо его вращение. Но вы ушли от дома почти так же далеко, как и я. В нынешних обстоятельствах весьма значительное расстояние. Когда Пути были доступны и свободны, тогда конечно, — но эти времена давно миновали. Расскажите, что привело вас в такую даль? Вы тоже хотите что-то увидеть?

Ранд открыл было рот, собираясь ответить, что они с другом пришли посмотреть на Лжедракона, — и не смог этого сделать. Возможно, из-за того, что Лойал вел себя так, как будто был не старше Ранда, девяносто ему лет или не девяносто. Может, для огир девяносто лет — то же самое, что Рандов возраст для людей. Давно уже Ранду не выпадал случай поговорить с кем-нибудь серьезно обо всем, что произошло. Постоянный страх и опасение, что собеседники могут оказаться Друзьями Темного, или же юношу одолевали тревожные мысли о том, кто он такой сам. Мэт так замкнулся в себе, подкармливая свои страхи своими же подозрениями, что поговорить с ним по душам было абсолютно невозможно. И Ранд вдруг понял, что рассказывает Лойалу о Ночи Зимы. Не туманную байку о Друзьях Темного, а правду о троллоках, ломающих дверь, и об Исчезающем на Карьерной Дороге.

Какая-то часть его души пришла в ужас от того, что он делает, но Ранд будто раздвоился: один человек старался удержать язык, а другой лишь чувствовал облегчение от того, что наконец-то может все выложить. Результатом стало то, что в своем рассказе Ранд запинался, повторялся, перескакивал с одного на другое. Шадар Логот и потерявшиеся в ночи друзья, неизвестность их судьбы, — живы они или погибли. Исчезающий в Беломостье. Том, погибший за то, чтобы они смогли бежать. Исчезающий в Байрлоне. Потом Друзья Темного, Ховал Год и тот парень, что испугался Ранда и Мэта, женщина, пытавшаяся убить Мэта. Получеловек возле «Гуся и Короны».

Когда Ранд принялся мямлить о снах, даже та его половина, которой хотелось выговорится, почувствовала, как на затылке зашевелились волосы. Ранд, клацнув зубами, прикусил себе язык. Тяжело дыша носом, он настороженно наблюдал за огир, надеясь, что тот подумает, будто Ранду снились просто заурядные кошмары. Свету ведомо, все это звучало словно кошмар, да и у любого от такого рассказа начнутся кошмары. Может, Лойал решит, что Ранд попросту сходит с ума. Может быть...

— Та'верен, — произнес Лойал. Ранд заморгал.

— Что?

— Та'верен. — Лойал почесал за остроконечным ухом тупым пальцем и слегка пожал плечами. — Старейшина Хаман всегда утверждал, будто я никогда не слушаю, но кое-что я слушал. Иногда слушал. Вам, конечно, известно, как плетется Узор?

— Никогда даже не задумывался над этим, — медленно сказал Ранд. — Просто плетется — и все.

— Гм, да, хорошо. Не совсем верно. Видите ли, Колесо Времени плетет Узор Эпох, и нити, которые оно использует, суть жизни. Узор не неизменен, не всегда. Если человек пытается изменить направление своей жизни и у Узора есть для этого место, то Колесо просто ткет и вбирает это изменение в общее плетение. Для маленьких перемен всегда есть место, но порой Узор просто не допускает значительных изменений, невзирая на то, насколько упорно вы стараетесь подправить рисунок. Вам понятно?

Ранд кивнул.

— Я мог бы жить на ферме или в Эмондовом Лугу, и это будет незначительным изменением. Если б я захотел стать королем, тогда... — Он засмеялся, и Лойал усмехнулся, улыбка почти рассекла его лицо надвое. Белые зубы шириной напоминали долота.