25 главных разведчиков России - Леонид Млечин

Когда родилась Федеративная Республика Германия, возник вопрос о создании собственной службы безопасности и о кандидатуре ее начальника. Союзники решили, что ФРГ вправе иметь контрразведку для борьбы с коммунистами, которые пытаются захватить всю Германию, но она не будет обладать полицейскими полномочиями. Она должна собирать информацию и анализировать ее. Ведомство по охране конституции не имеет право проводить аресты, обыски, допросы или конфисковывать имущество. Если такие меры требуются, контрразведка передает дело в прокуратуру или полицию.

Ведомству по охране конституции поручили бороться с левым и правым экстремизмом, шпионажем и деятельностью иностранцев, представляющей опасность для государства. Кроме того, ведомство дает допуск государственным служащим, которые имеют доступ к секретной информации. Федеральные земли добились того, что полномочия были поделены, и появились земельные ведомства по защите конституции. Вся собранная ими информация заносится в банк данных федерального ведомства, оно не имеет права контролировать работу земельных отделов.

Тогдашний канцлер ФРГ Конрад Аденауэр хотел иметь на посту начальника ведомства по охране конституции своего человека, но это были времена, когда Бонну приходилось прислушиваться к мнению оккупационных держав. Сам Аденауэр зависел от западных держав и не смог возразить, когда они поставили в конце 1950 года на этот пост Отто Йона. Тем не менее канцлер Аденауэр обиделся.

Министр внутренних дел ФРГ Герхард Шредер тоже считал Йона ставленником англичан. И ему это тоже не нравилось. В июне 1954 года министр откровенно заявил, что назначит нового начальника ведомства, как только Федеративная республика станет полностью независимой.

Его слова не остались неуслышанными.

Через три недели после этого заявления министра Отто Йон перебрался в Восточный Берлин и наговорил массу вещей, очень неприятных для канцлера Аденауэра, министра Шредера и начальника западногерманской разведки Гелена…

Каким образом доктор Йон из Западного Берлина перебрался в Восточный?

20 июля 1954 года, в годовщину покушения на Гитлера Отто Йон как участник Сопротивления приехал в Западный Берлин для участия в митинге, посвященном тем, кто пытался убить Гитлера. Назад в гостиницу Йон не вернулся.

Отвечал за эту операцию подполковник Чернявский. И он ответил мне на главный вопрос: по своей воле перешел доктор Йон из одного Берлина в другой, или же его похитили?

Берлинский врач-психиатр Вольфганг Вольгемут давно знал Отто Йона, лечил его брата. Вольгемут считал себя коммунистом. Он встречался с советскими разведчиками. Он не был агентом, на профессиональном языке его роль именуется так – «доверительный контакт». Он и обратил внимание советских разведчиков на разочаровавшегося во всем Йона, который в плохих отношениях с собственным правительством. Возник вопрос: а не согласится ли он поставлять советской разведке секретные документы? Вольгемут выразил сомнение: Йон не тот человек.

Тогда его попросили устроить встречу. Вольгемут, опытный психиатр, довольно умело провел беседу, и Йон, который оказался в политическом тупике, не знал, что ему делать, искал выхода, согласился поговорить. Тогда, в 1954 году, такой наивный человек, как Отто Йон, наверное, плохо представлял себе, что происходит за железным занавесом, в социалистическом лагере. Участнику Сопротивления Отто Йону, возможно, по душе были антифашистские лозунги Восточной Германии. И, напротив, неприятно было видеть лица бывших нацистов, занявших важное положение в Западной Германии.

Встречаться в Западном Берлине советские разведчики не захотели, боялись ловушки на чужой территории. Они предложили Йону приехать в Восточный Берлин. Вольгемут сам отвез Йона в Восточный Берлин, там его пересадили в машину разведотдела представительства КГБ и отвезли на конспиративную виллу в Вайсензее. Беседовал с ним за хорошо накрытым столом генерал Питовранов.

На следующий день Питовранов доложил председателю КГБ Ивану Серову и начальнику Первого главного управления (внешняя разведка) Александру Панюшкину, что проведенная беседа показала:

«Вербовка Йона нецелесообразна и нереальна. Мы приняли решение склонить его не возвращаться в Западную Германию и открыто порвать с Аденауэром, а для этого сделать соответствующие политические заявления».

Генерал Питовранов позднее уверял, что Йон все сделал совершенно добровольно. Один из его бывших подчиненных уверяет, что Йон был мертвецки пьян. Его рвало. Пришлось вызвать врача, который дал немцу лекарство и помог прийти в себя.

Виталий Геннадьевич Чернявский рассказывал иначе: немца, конечно же, хотели завербовать. Когда стало ясно, что это совершенно невозможно, его все равно не отпустили. Ему дали снотворное, чтобы выиграть время для размышлений. А он уже был сильно пьян. В результате он проспал больше суток. Когда он проснулся, разведка уже приняла решение: если нельзя сделать Йона агентом, пусть он станет пропагандистом.

С ним по очереди беседовали Питовранов, Чернявский и еще один разведчик, безукоризненно владевший немецким языком Вадим Витольдович Кучин. Отто Йона вынудили понять, что в данной ситуации ему лучше сделать вид, будто он остался в ГДР по собственной воле. Йон понял, что деваться ему некуда. Он сделал все, что от него хотели. Попросил политического убежища, провел громкую пресс-конференцию, выступил против милитаризации ФРГ и старых нацистов, оказавшихся на высоких постах в боннском правительстве.

«Я отвез Отто Йона, до смерти уставшего от многочасового непрерывного нервного напряжения, в Карлсхорст, – вспоминал Виталий Чернявский. – Когда мы остались одни, он достал из бара бутылку любимого армянского коньяка, торопливо откупорил и осушил одним махом целый бокал. Я составил ему компанию, поскольку, как и он, был совершенно измотан».

Его возили и в Советский Союз. С ним беседовал заместитель начальника разведки по европейским делам генерал Александр Коротков, специализировавшийся на немецких делах. Йон, разумеется, рассказал все, что знал, о западногерманских спецслужбах. Еще больше Первое главное управление КГБ интересовали его контакты с британской разведкой. Но он был политиком и едва ли мог назвать детали, интересовавшие советскую разведку.

Отто Йон быстро разобрался, где он оказался. Это издалека можно было заблуждаться. Жизнь в Восточном Берлине ему совсем не понравилась. От тоски он пристрастился к хорошему армянскому коньяку, который поставляла ему советская разведка, и просился домой… Когда выяснилось, что Йон не представляет особого интереса, его решили не удерживать на Востоке. Тем более, что его возвращение на Запад только усиливало опасения западных немцев, что Йон раскрыл Москве все секреты, которые знал.

Через полтора года – 12 декабря 1955 года – он совершил побег в обратном направлении.

Считается, что Йону помог датский журналист Хенрик Бонде-Хендриксен, который подозревался в связи с британской разведкой. Йон работал в здании Университета имени Гумбольдта. В здании шел ремонт. Йон спустился вниз вместе с охранниками, сказал им, что забыл важный документ, и попросил постеречь его портфель. Он вернулся в здание, вышел через другую дверь, сел в «форд» датского журналиста, и через несколько минут они уже были в Западном Берлине.