Моё имя - Анастасия Соболева

он бросал эксилей в неопределённость, но и потому, что не предвещал ничего хорошего и для человечества. Вот только я очень быстро понял: души людей прогнили давным-давно, и отчего-то у меня нет к ним ни капли жалости.

— Сирил, — Ада отвернулась от меня, встала и, закутавшись потеплее в мягкое, хоть и пыльное, одеялко, подошла поближе к камину, — что ты увидел за эти два дня?

— Много чего, но, в первую очередь — отсутствие любви и желания жить. Все вокруг просто существовали и принимали то, что у них есть как само собой разумеющееся. Ложь, зависть, ненависть и даже убийства с изнасилованием — эти вещи уже давно стали самой обычной частью человеческой жизни, пока одного из тысячи, что шёл по улице с лучезарной улыбкой, за спиной все называли чудиком и дураком. Идеалы общества были перекручены просто до неузнаваемости, и мне хотелось блевать, лишь наблюдая за ними. Человечество жило не потому, что хотело, а потому, что кто-то когда-то решил «оно должно жить».

— Вот как…

Ада медленно обернулась, и… Дрожь вдруг, пробежала по всему телу. Конечно, тогда передо мной стоял тот же самый человек, что и минуту назад, но, в тоже время, на секунду мне показалось, что в голубых глазах девушки скрывается личина кого-то ещё, мне до этого незнакомого. Глупости, само собою, но всё же… Голос, которым Ада сказала следующую фразу, совершенно точно отдавал злобой и ненавистью.

— Какое право ты имеешь на то, чтобы судить нас? Кто дал его тебе, Сирил Девериус?! Ты ничегошеньки не знаешь, но, продолжая строить из себя всезнайку, утверждаешь, что смог всё «понять» всего за два дня! Люди не идеальны — это правда, но, скажи, разве эксили не точно такие же?! Хочешь сказать, что у вас нет своих пороков и недостатков?! Да ни за что в жизни я не поверю в подобную чушь! Ни тебе решать, чего мы достойны, а чего…

Последнюю фразу Ада так и не договорила, поскольку, внезапно потеряв равновесие, полетела прямо ко мне в объятия. Не понимая, что происходит, и до сих пор находясь в шоке от того, что девушка после моего рассказа вышла из себя аж настолько, я совершенно не знал, что мне делать. Вдруг почувствовал на шее тяжёлое дыхание Ады и машинально приложил ладонь к её вспотевшему лбу. Он весь пылал! И как только я мог не заметить, в каком она состоянии?! Купание, мокрая одежда, холодный ветер — я должен был догадаться! Чёрт возьми!

Ни мгновения больше не медля, вернулся к месту прибытия и перенёс нас обратно. Когда вновь почувствовал тепло лучей заходящего солнца — материализовал позади себя два чёрных крыла и помчался к отделению первой помощи. Дрожь в теле не прекращалась ни на секунду, пока лекарь осматривал девушку и готовился вынести свой судебный вердикт. Ну, а когда он, наконец, со всем торжеством провозгласил, что это обычная простуда (правда, в довольно запущенной стадии и развивающаяся далеко не один день), от облегчения мои ноги слегка подкосились, и пришлось поднапрячься, чтобы не потерять равновесие. После этого девушке вкололи жаропонижающее и оставили на ночь в медпункте, чтобы иметь возможность наблюдать за стабильностью её состояния.

Отложив все государственные дела куда подальше, остаток дня я провёл у постели Ады, держа её за руку. Конечно, меня безумно беспокоило здоровье любимой, но в тоже время, мне было ещё и стыдно. Рассуждая об эксилях и людях, я вновь позабыл о том, что Ада — человек, не эксиль. Уверен: не только горячка стала причиной её неописуемой злости, но ещё и то, что я, не подумав, задел чувства беловолосой девушки. В следующий раз мне стоит выбирать слова осторожней, да и, к тому же… В последнее время я всё больше и больше сомневаюсь насчёт того, правильными ли были мои выводы касательно человечества.

«Какое право ты имеешь на то, чтобы судить нас? Кто дал его тебе, Сирил Девериус?! Ни тебе решать, чего мы достойны, а чего нет!» — пока эти слова вещали в голове на бесконечном повторе, веки стали свинцово-тяжёлыми, и мне пришлось опустить их. Так я перенёс самого себя в пучину, полных тревог и страхов, ночных кошмаров и сновидений.

***

Слава всему, в себя Ада пришла очень и очень быстро: ей хватило отлежаться лишь один день, чтобы вновь засиять жизненной энергией. Через два дня она уже смогла вернуться к исполнению обязанностей королевской советницы, которые, на время её отсутствия, я передал Вику. Всё более-менее пришло в норму, и главная заслуга этого в том, что тему о путешествии в мой мир ни я, ни Ада поднимать не желали. Любимая мною девушка вновь стала такой же, как и всегда: весёлой, светлой, энергичной и невероятно доброй. Ну, а тот пылающий ненавистью взгляд, который на секунду промелькнул в пустой харчевне, кажется, исчез, не оставив после себя и следа.

Тем утром Ада зашла ко мне, чтобы вместе позавтракать, выпить чаю и обсудить государственные дела на сегодня. По правде сказать, наш разговор как-то даже слишком быстро ушёл от основной темы в сторону потусторонних (когда мы вместе — такое происходит практически постоянно), но сейчас не об этом. А о том, что нашу милую беседу весьма нагло прервал настойчивый стук в дверь.

— Войдите! — крикнул я, пусть и без большого энтузиазма.

Когда увидел своего гостя, был вынужден отставить в сторону чашку с чаем и перевести все пять чувств в стадию «боевой готовности», так как сразу понял: это не к добру. Визитом меня почтил сам Дред Понтийский — глава одного из наиболее влиятельных эксильских родов, да и, к тому же, чуть ли не самый уважаемый член совета старейшин. До сегодняшнего дня мы с ним ни разу друг другу не противостояли. В тоже время назвать наши отношения «дружескими» тоже весьма затруднительно. Всё потому, что мы с Дредом практически никогда и не контактировали, другими словами, у нас просто не было случая, чтобы как следует поругаться или… Нет, именно поругаться, вариант «подружиться» здесь весьма глупо рассматривать.

— Чем обязан столь неожиданному визиту, господин Понтийский? — поинтересовался я у своего гостья, когда тот, наконец, закончил с церемониалом поклонов и рукопожатий. — Я слегка занят, так что давайте перейдём сразу к делу, если, конечно, вы здесь не для того, чтобы справиться о моём здоровье.

— Во-первых, хочу попросить прощения за то, что имел наглость ворваться вот так, не предупредив о своём визите заранее. А, во-вторых, вы правы, ваше