Обнаженный Бог. Финал - Питер Гамильтон

– Да нет у тебя сердца! – Джошуа отошел вбок. Теперь ничто не стояло между Квинном и отверстием. – Так скажи мне, хочешь ли ты предстать перед Божьим Братом?

– Да, – Квинн алчно уставился внутрь абсолютной черноты, открывшейся в отверстии. – Да!

Души, которые были отброшены назад в потусторонье, принесли с собой опустошительный поток горечи и ярости, бессильно злясь на эту жестокость. Свобода существовала, было возможно добиться жизни снова. А теперь опять оставалось только чистилище – и ничего больше. Не осталось никакой лазейки в барьере между ними и реальностью. Они криками выражали свой гнев, в то же время жалуясь и прося тех, чьи движения они слабо различали в тумане по другую сторону. Умоляя, чтобы их вернули, только чтобы однажды еще испытать ощущения. Но никто из живущих больше их не слышал.

Открылась трещина. Одно маленькое драгоценное отверстие, через которое могли течь самые сильные человеческие ощущения и попадать в проклятый мир. Зачарованные его магией, они кружились вокруг него. И тут было вокруг чего ликовать. Каждая потерянная душа испытывала на коже прикосновение воздуха и видела, как в ночном небе мерцают мириады созвездий.

Квинн неистово закричал, когда почувствовал себя одержимым сотней биллионов потерянных душ. Их насилие над ним было громадным, они пожирали каждую неповторимую клеточку того существа, которое было Квинном Декстером.

Его тело согнулось в судороге боли, проваливаясь в ночь, неся с собой груз грехов человечества. Прыжковая яма закрылась за ним, отрезая обзор тех звезд, которые человечество всегда считало своими собственными.

Хотя это невозможно пересказать таким образом, Луиза в действительности перенесла всю церемонию обряда вызова, не отдавая себе отчета в том, что происходит. После того как Кортни швырнула ее на скамью, она перекатилась набок, борясь с жуткой тошнотой. Сквозь боль и унижение ничего или почти ничего из того, что говорил Декстер, не проходило через ее сознание. Неожиданное отступление энергистической мощи, направляемое одержимыми, вызвало приступ ужаса у нее в голове.

Потом загорелось твердое топливо ракеты, погрузив Луизу в удушающий дым.

Она лежала на полу, борясь с ужасной рвотой, когда Оргатэ поднялся до уровня галереи. Она так и лежала, дрожа между резким контрастом огня и льда, отчаянно крича. Потом все внешние ощущения начали угасать, оставляя ее в липком зернистом сером смоге, который не позволял видеть ничего, кроме расстояния в несколько ярдов на галерее.

Чьи– то шаги захрустели по мелкому рыхлому мусору, который обрушился вниз, когда спасательная камера ударилась о купол собора. Шаги остановились рядом с ней. Она застонала, сознавая, что этот человек нагнулся над ней. Чья-то рука потрепала ее по голове сбоку, с нежностью отвела волосы у нее от глаз.

– Здравствуй, Луиза. Я же говорил, что вернусь за тобой.

Это был какой-то не тот голос. Это ведь невероятно. Луиза подняла глаза, заморгала, и глаза ее снова наполнились слезами.

– Джошуа!

Его руки обвились вокруг нее, и он все время повторял:

– Ш-ш-ш, все в порядке, все в порядке!

И он покачивал ее дрожащее тело, прижав его к себе.

– Но, Джошуа…

Он с нежностью поцеловал ее, прижал свой указательный палец к ее носу:

– Все о'кей, все кончилось. Я обещаю.

– Квинн, – выдохнула она. – Квинн, он…

– Исчез. Навсегда. С ним покончено.

Он поворачивал головой из стороны в сторону, глядя, как щупальцы смога медленно отсупают из галереи. Помещение собора внизу было до ужаса тихим.

– Теперь, – сказал Джошуа, – приведем тебя в порядок.

Он вытащил повязку из медицинского пакета нейросети и приложил к тому месту у нее на лице, куда ударил Квинн.

Луиза поняла, что ее нейросеть отключена, и поспешно привела в действие свою медицинскую программу.

– Все в порядке, – нежно сказал Джошуа. – Наш ребенок чувствует себя прекрасно.

– Г-м-м, – ответила Луиза. – Откуда ты знаешь о…

Он поцеловал ей руку.

– Я знаю все, – сказал он с этой прекрасной зловредной улыбкой Джошуа.

Точно с такой, как та, с которой все это началось. Луизе даже показалось, что она, может быть, покраснела.

– Если бы ты могла на минутку сосредоточиться, – сказал Джошуа. – Тут есть кое-кто, с кем ты должна попрощаться.

Луиза позволила ему помочь ей подняться на ноги, она была рада его поддержке. Казалось, каждый мускул у нее болит и затек в неподвижности. Когда они оба стояли, она не могла не поддаться искушению поцеловать его еще раз, убеждаясь, что он настоящий. И никоим образом не хотела она отпускать его руку. Потом она заметила, что позади нее стоит Флетчер.

– Моя госпожа, – Флетчер низко поклонился.

Она резко вдохнула в себя воздух:

– Одержимые!

– Исчезли, – сказал Джошуа. – Кроме Флетчера. А он не совсем одержимый, ведь он не занял чье-то тело, оно у него только видимость. – Он протянул руку торжественно серьезному морскому офицеру. – Я хотел лично поблагодарить вас за то, что вы присмотрели за Луизой в это тяжелое время.

Флетчер с серьезным видом кивнул.

– Признаюсь вам, мне было любопытно посмотреть на мужчину, достойного госпожи Луизы. Теперь я вижу, почему она ни о ком другом и слышать не хотела.

На этот раз Луиза точно знала, что покраснела.

– Должен ли я теперь возвращаться в это чистилище, сэр?

– Нет, – ответил Джошуа. – Я вам кое-что другое хочу сказать. Вы там были из-за вашей порядочности. Все ваши ужасные преступления состояли в том, что вы оставили свою семью, свою страну и подняли мятеж против своего короля. Вы все это осознали и подверглись собственному наказанию. Вы сами поверили в то, что заслуживаете чистилища.

Глаза Флетчера потемнели от той боли, которую он вспомнил.

– В душе-то я знал, что мы неправы, что делаем совсем не то. Но Блай был жесток за пределами человеческих мерок. Мы не могли больше выносить этого.

– Теперь этому пришел конец, – сказал Джошуа. – Это уже почти тысяча лет как закончилось. Того, что вы теперь сделали для Луизы и других, достаточно, чтобы простить вам сто мятежей. Смелей, Флетчер. Потусторонье – еще не все, что лежит там. Плывите за него. Найдите берег на другой стороне. Он там.

– Ни за что бы не стал сомневаться в человеке вашего достоинства, сэр. Я сделаю так, как вы говорите.

Джошуа отступил в сторону.

– Моя госпожа…

Она крепко прижалась к нему:

– Я не хочу, чтобы вы уходили.

– Я не принадлежу к здешнему миру, моя дорогая Луиза. Меня прибило к берегу.