Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

еще при своей жизни. Десятки, сотни его распоряжений о показательных процессах, судах, расправах с бюрократами, «дураками» не дали положительного результата…

Догматическая узость ленинского интеллекта выразилась и в том, что для него основной социальной общностью был класс. Он был певцом рабочего класса, хотя отводил ему лишь роль основной силы его партии. Проблема личности, ее прав и свобод всегда стояла у Ленина на третьем – десятом местах. Классовая апологетика доведена Лениным до социального расизма. Свои собственные взгляды Ленин с поразительной настойчивостью внедрял в своей партии, а с ее помощью распространял и в Советской России. «Это и есть, – писал Бердяев, – диктатура миросозерцания, которую готовил Ленин»[30].

Эстетическая грань интеллекта Ленина была менее деспотичной. Может быть, она просто стояла дальше от политики, чем правосознание и философия? А может быть, потому, что Ленин не чувствовал себя здесь корифеем? Трудно сказать, однако в основном он был более терпим к эстетическому «еретичеству». Бердяев, возможно, преувеличил, назвав Ленина «отсталым и элементарным человеком» в искусстве, но в целом был недалек от истины.

Ленин был типичным «потребителем» искусства с весьма консервативным вкусом. Но круг его знакомства с литературной классикой весьма широк. Естественно, больше всего он цитирует и использует в своих произведениях Чернышевского – более 300 раз! – против, кажется, двух раз Достоевского. Наиболее часто обращается Ленин в своем политическом творчестве к Грибоедову, Крылову, Салтыкову‐Щедрину, Гоголю, Тургеневу и всего несколько раз к Пушкину, Лермонтову, как мы уже сказали, Достоевскому, Толстому (хотя есть специальные статьи о нем)[31].

Ленин читал художественные произведения как политик, ища в них ответа на многие социально‐экономические вопросы. Трудно сказать, кто был еще особенно любим Лениным, кроме Чернышевского, но по ряду косвенных признаков можно отнести к ним Некрасова, Успенского, Горького, Салтыкова‐Щедрина, Тургенева, Толстого, Гончарова, Писарева. Ленин был даже несколько «старомоден», отдавая предпочтение классике перед модными для своего времени художниками слова. Неудивительно, что Ленину особенно нравились «Что делать?» Чернышевского и «Мать» Горького, в которых исключительно остро поставлены социально‐политические проблемы общества при сравнительно невысоком их художественном воплощении.

Ленин наиболее близок лично был к Горькому, хотя именно этот писатель в 1917–1918 годах особенно остро и резко критиковал лидера большевиков. В это время автор «Матери» печатал в петроградской газете «Новая жизнь» свои публицистические статьи. Всего под рубрикой «Несвоевременные мысли» Горький успел опубликовать в газете сорок восемь статей. Часто они были открытой полемикой между большевистской «Правдой» и «Новой жизнью», пока в июле 1918 года газета, где сотрудничал Горький, не была закрыта по распоряжению Ленина. Это и понятно, ибо Горький уже после октябрьского переворота писал, например, 7 (20) ноября 1917 года: «…Ленин и соратники его считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов – все мерзости, которые делали Плеве и Столыпин». Здесь же Горький резюмирует: «Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариата»[32].

Конечно, все эти статьи в «Новой жизни», как и многие другие, изданные в то же время, не вошли в тридцатитомное собрание сочинений писателя. Разве могли позволить большевики, чтобы заявление Горького, подобное тому, что он сделал в год смерти Ленина, стало известно советскому читателю? А оно таково: «Вероятно, при Ленине перебито людей больше, чем при Уоте Тайлере, Фоме Мюнцере, Гарибальди»[33].

Но с начала 20‐х годов Горький меняет тональность в отношении Ленина. Писатель, почувствовав, что власть устояла, не может обойтись без помощи ее и лично Ленина. Так, например, в апреле 1919 года он обратился к Председателю Совнаркома, прося освободить левую эсерку Н.А. Шкловскую – секретаря А.А. Блока (спустя полгода после просьбы ее выпускают); в сентябре 1920 года Горький лично встречается с Лениным, в сентябре следующего года бьет челом перед Лениным по поводу разрешения выезда за границу известного издателя З.И. Гржебина… Эти просьбы и встречи не прошли бесследно: Ленин обладал сильной духовной «радиацией». Скоро Горький станет почти ручным.

Ленин лично, повторюсь, смотрел на литературу и искусство как потребитель. Но как лидер партии видел в них мощный инструмент политического влияния. Может быть, поэтому он враждебно относился к футуризму, другим модернистским течениям и школам в искусстве? Но почему он одно время ратовал за ликвидацию оперы и балета? Может быть, тоже потому, что не видел, как артисты Большого театра будут вдохновлять отряды по продразверстке? Ведь известно его высказывание об опере и балете как «придворном искусстве», далеком от народа.

Ум этого человека, иногда способный восхищаться музыкой, поэзией, тем не менее главное предназначение искусства видел в развитии «лучших образцов, традиций, результатов существующей культуры с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху диктатуры»[34]. Так он изложил задачи Пролеткульта в проекте резолюции, подготовленной им. По сути, для него культура и искусство ценны лишь с точки зрения их полезности марксизму. Надо ли говорить, сколь ограничен этот подход.

По поручению Политбюро Бухарин готовился выступить в октябре 1920 года на съезде Пролеткульта. Ленин предложил в своей записке взять за основу следующий политический алгоритм:

1. Пролетарская культура = коммунизм.

2. Проводит РКП.

3. Класс – пролетариат = РКП = советская власть.

Так мыслил этот человек. Мощный ум был односторонен, узок и ничем не хотел обременять себя, кроме политики, марксизма, диктатуры пролетариата, классовой борьбы, революции, схваток с оппортунизмом, либерализмом, буржуазией…

Интеллект и религия. Не верится, что Ленин даже в детстве был верующим человеком. Г.М. Кржижановский утверждал, что Ленин якобы рассказывал ему, «что уже в пятом классе гимназии резко покончил со всяческими вопросами религии: снял крест и бросил его в мусор…»[35].

Думаю все же, что это произошло позже. Нельзя забывать, что отец и мать Ульянова были глубоко религиозными людьми, но не были фанатиками веры[36]. Тем более что гимназия требовала посещения церкви, исполнения многих ее обрядов. Но в послегимназические годы Ленин уже был убежденным атеистом. Как и почему мог произойти столь решительный перелом в условиях, когда религия в обществе была важнейшей духовной пищей многих людей?

Трудно ответить на этот вопрос однозначно. Это еще одна тайна ленинского интеллекта. Но, думаю, решающее значение вновь имели семейные события: смерть отца и брата, которых, несмотря на долгие молитвы матери, не удалось спасти, свое исключение из университета, а главное, раннее приобщение к материалистической литературе.

Многие биографы и люди, встречавшиеся с Лениным, отмечают огромную «физическую силу» его ума. Может быть, потому, что он обычно подавлял оппонента в споре своей абсолютной неуступчивостью; возможно,