Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2. - Джеймс Клавелл

– Он был выстроен для моего прадедушки князем Сергеевым по приказу царей из династии Романовых, Ноггер, в качестве пешкеша, – рассеянно сказала Азадэ, внимательно осматривая территорию внизу. – Это было в 1890 году, когда Романовы уже украли наши кавказские провинции и в очередной раз попытались отделить Азербайджан от Ирана, для чего им нужна была помощь ханов Горгонов. Но наш род всегда был верен Ирану, хотя и старался поддерживать некий баланс. – Она смотрела на дворец внизу. Из главного дома и нескольких флигелей выходили люди – слуги и вооруженные охранники. – Мечеть была построена в 1907 году в ознаменование подписания российско-британского соглашения о разделе ими наших земель и сферах влия… Смотри, Эрикки, по-моему это Наджуд, Фазулия и Зади… и, о, смотри, Эрикки, это же мой брат Хаким! Что он здесь делает?

– Где? А, я вижу его. Не ду…

– Может быть… может быть, Абдолла-хан простил его, – взволнованно произнесла она. – О, как бы это было чудесно!

Эрикки вглядывался в людей внизу. Ее брата он видел всего один раз, на их свадьбе, но он ему очень понравился. Абдолла-хан снял с Хакима изгнание только на тот день, потом отослал его назад в Хой в северной части иранского Азербайджана, недалеко от турецкой границы, где у него были значительные горнодобывающие интересы. «Все, чего Хакиму когда-либо хотелось, это поехать в Париж, чтобы учиться игре на фортепиано, – сказала тогда Азадэ Эрикки. – Но отец и слушать не пожелал, просто проклял его и изгнал за организацию заговора…»

– Это не Хаким, – сказал Эрикки, зрение у него было гораздо острее, чем у жены.

– О! – Азадэ прищурилась от ветра. – О! – Она была так разочарована. – Да-да, ты прав, Эрикки.

– Вон и Абдолла-хан! – Внушительного дородного мужчину с длинной бородой, который вышел из главных дверей в сопровождении двух вооруженных охранников и остановился на ступенях, ни с кем нельзя было спутать. С ним были еще два человека. Все были одеты в толстые длинные пальто от холода. – Кто эти люди?

– Чужие, – ответила она, стараясь преодолеть свое разочарование. – Оружия у них нет, и муллы с ними не видно, значит, это не «зеленые повязки».

– Это европейцы, – сказал Ноггер. – Эрикки, у тебя есть бинокль?

– Нет. – Эрикки перестал кружить, опустился до полутораста метров и завис, пристально вглядываясь в Абдоллу-хана. Он увидел, как тот показал рукой на вертолет, обменялся несколькими фразами с загадочными гостями, потом снова начал наблюдать за вертолетом. Снаружи собралось еще больше ее сестер и родственников, некоторые в чадрах, и слуг – все кутались от холода. Вертолет опустился еще на тридцать метров. Эрикки снял темные очки и головные телефоны и отодвинул назад оконное стекло кабины. Жгучая струя морозного воздуха заставила его охнуть, он высунул голову в окно, чтобы его было хорошо видно, и помахал рукой. Все глаза на земле обратились на Абдоллу-хана. После недолгой паузы хан помахал рукой в ответ. Без радости.

– Азадэ! Сними свои наушники и сделай так же, как я.

Она тут же подчинилась. Некоторые из ее сестер возбужденно замахали ей в ответ. Абдолла-хан никак не отреагировал на ее появление, просто стоял и ждал. Твою мать, подумал Эрикки, потом высунулся из кабины и показал на широкую площадку позади мозаичного замерзшего водоема во дворе перед домом, явно спрашивая разрешения сесть. Абдолла-хан кивнул и показал туда рукой, отдал короткое распоряжение охранникам, потом повернулся на каблуках и вошел в дом. Двое гостей последовали за ним. Один охранник остался. Он спустился по ступеням к месту посадки, проверяя на ходу, исправно ли работает его автоматическая винтовка.

– Нет ничего лучше дружелюбного приема, – пробормотал Ноггер.

– Не волнуйся, Ноггер, – сказала Азадэ с нервным смешком. – Я выйду первой, Эрикки, будет безопаснее, если я выйду первой.

Они тут же приземлились. Азадэ открыла свою дверь и вышла, чтобы поприветствовать сестер и мачеху, третью жену отца, которая была моложе ее. Его первая жена, Ханша, была одного с ним возраста, но теперь была прикована к постели и никогда не покидала своей комнаты. Его вторая жена, мать Азадэ, умерла много лет назад.

Охранник остановил Азадэ. Вежливо. Эрикки задышал свободнее. Они были слишком далеко, чтобы он мог слышать, о чем шла речь, – да и в любом случае ни он, ни Ноггер не говорили ни на фарси, ни на турецком. Охранник сделал жест в сторону вертолета. Она кивнула, потом повернулась и махнула рукой, подзывая их. Эрикки и Ноггер закончили остановку двигателей, следя за охранником, который с серьезным лицом наблюдал за ними.

– Ты же оружие любишь так же сильно, как и я, Эрикки? – проговорил Ноггер.

– Еще сильнее. Но этот человек, по крайней мере, профессионал, он умеет им пользоваться – кто меня пугает, так это любители. – Эрикки вынул блок прерывателей сети и сунул в карман ключ зажигания.

Они пошли присоединиться к Азадэ и ее сестрам, но охранник встал у них на пути. Азадэ крикнула им:

– Он говорит, что мы должны немедленно пройти в Зал для приемов и там подождать. Пожалуйста, идите за мной.

Ноггер шел последним. На глаза ему попалась одна из красавиц сестер, и он улыбнулся про себя, взлетев по лестнице через ступеньку.

Зал для приемов был огромным и холодным, по нему гуляли сквозняки, и в воздухе пахло сыростью; зал был обставлен тяжелой викторианской мебелью со множеством ковров и подушек на полу и старомодными водяными батареями-обогревателями. Азадэ поправила волосы перед одним из зеркал. Ее лыжный костюм был модным и элегантным. Абдолла-хан никогда не требовал, чтобы его жены, дочери или служанки носили чадру, он не одобрял ношение чадры. Тогда почему Наджуд сегодня вышла в чадре? – спросила себя Азадэ, нервничая все больше. Слуга принес чай. Они прождали полчаса, потом в зал вошел другой охранник и что-то сказал Азадэ. Она сделала глубокий вдох.

– Ноггер, тебе нужно будет подождать здесь, – сказала она. – Эрикки, мы с тобой пойдем с этим охранником.

Эрикки пошел за ней следом, напряженный, но уверенный, что вооруженное перемирие, заключенное им с Абдоллой-ханом, выдержит эту встречу. Прикосновение ножа пукко к спине добавляло ему спокойствия. Охранник открыл дверь в конце коридора и знаком показал им, чтобы они прошли вперед.

Абдолла-хан полулежал на ковре лицом к двери, опершись спиной на подушки; позади него стояли охранники, комната была богато обставлена в викторианском стиле, выглядела очень официальной – и какой-то упадочной и грязной. Два незнакомых человека, которых они видели на ступенях дворца, сидели рядом с ним скрестив ноги. Один был европейцем, крупным, хорошо сохранившимся мужчиной лет под семьдесят, с тяжелыми плечами и светлыми глазами, смотревшими с дружелюбного славянского лица. Второй был моложе, лет тридцати с небольшим; черты его лица были азиатскими и кожа имела желтоватый оттенок. Оба гостя были в зимних костюмах из плотной шерсти. Настороженность Эрикки тут же подскочила, и он остановился у дверей, пока Азадэ прошла к отцу, опустилась перед ним на колени, поцеловала его толстые, унизанные перстнями руки и благословила его. Бесстрастным жестом отец предложил ей сесть сбоку и уставился своими темными, почти черными глазами на Эрикки, который вежливо приветствовал его, но остался стоять рядом с дверью. Пряча свой стыд и страх, Азадэ снова села на колени, опустившись на ковер лицом к нему. Эрикки заметил, как оба гостя окинули ее оценивающе одобрительным взглядом, и его температура поднялась еще на градус. Молчание сгущалось.