Ничья земля. Книга 2 - Ян Валетов

– Я знаю, – ответила она все также спокойно. – Мы догадывались, что ты будешь кружить около, так что обмануть тебя не составляло особого труда. Ты и сам был рад обмануться… Мне было спокойнее – считаться мертвой.

– Тебя действительно зовут Марсия?

Она кивнула.

– А еще что-нибудь было правдой? – спросил Сергеев и понял, что, несмотря на всю несуразность такого вопроса и в такой момент, он хотел бы услышать вполне определенный ответ.

– А это имеет значение? – удивилась Марсия. – Мигелито, ты меня удивляешь. У нас остались приятные воспоминания. Мне жаль, что ты узнал правду. Лучше бы ты умер, оставаясь в неведении.

– И все-таки?

– Нам было хорошо вместе, – выражение ее лица на миг смягчилось. Но только на краткий миг. – Этого вполне достаточно.

«Сколько еще времени? – спросил Михаил у самого себя. – Пять-десять секунд? Минута? Ну, не более минуты! Труба была горячей, не прикоснись, я сделал несколько оборотов, но это, как бикфордов шнур – полиэтилен обязательно расплавится и не удержит пружинную планку. Главное – не пропустить момент!»

– Я даже не спрашиваю, работала ли ты против нас с самого начала…

Она пожала плечами. Вернее, одним плечом. Рука, в которой она держала пистолет, даже не шелохнулась.

– Естественно. В каком-то смысле, от той операции зависел престиж моей страны. Мы одним ударом избавились от тех, кто мог составить конкуренцию Раулю на случай передачи власти от Команданте. И очистили его репутацию от ложных обвинений.

– Уж кто-кто, а ты прекрасно знаешь, что обвинения были не ложными…

– Да? – переспросила она с недоброжелательной насмешкой. – Неужели? И кто еще так думает? А если и думает… То кто что-то может доказать? Следствие закончено, виновные наказаны, расстреляны, после приговора самого справедливого в мире суда. А то, что они в последний момент сумели уничтожить группу, собиравшую доказательства их преступной деятельности – трагическая случайность. Мы погибли не зря! Вся страна скорбела о нас – павших от руки американских наймитов! Разве это не прекрасно? Все погибшие – герои. Все обвиненные – предатели и подлецы. Благодаря этому ряды министерства безопасности очистились от агентов влияния. И весь мир узнал, что мы боремся с наркотиками, а не поставляем их!

– Мир, конечно, узнал, но вот поверил ли, Марсия? Мне интересно… – сказал Сергеев задумчиво. – И скажи мне честно, нам ведь уже не надо играть, да? Я не нахожу себе места с того момента, когда увидел тебя рядом с Кубинцем и понял, что ты не просто осталась жива, а была одной из тех, кто все организовал. Скажи, ты с самого начала знала, что никто из группы не останется в живых? Там же были твои друзья, я был, наконец… Ответь, у нас совсем не осталось времени…

– Знала, – произнесла она спокойно.

– Но так было нужно?

– Да, так было нужно…

– Я был знаком с одним человеком, – произнес Умка, улыбаясь одной половиной рта, – который бы сейчас радостно засмеялся. У него очень неприятный смех, Марсия, хотя именно он спас меня тогда, на Кубе, меня и Алехандро. Сегодня он был бы целиком на твоей стороне.

– У нас действительно нет времени, Мигель, – лицо ее было абсолютно спокойно. Красивое лицо. Со смуглой гладкой кожей, темными глазами миндалевидного разреза, красиво очерченным ртом и изящным носом, доставшимся от европейских предков – благородных идальго. – Не усложняй мне задачу. Повернись затылком, я не хочу стрелять тебе в лицо.

– Еще один вопрос. – Сергеев понимал, что если его расчет оказался неверным, то придется импровизировать, а устраивать цирк на небольшом пятачке с двумя автоматчиками и начисто лишенной сентиментальности барышней с пистолетом было развлечением сомнительной приятности. – Последний… Мне сказали, что у нас с тобой есть сын. Это так?

Она замерла с поднятым оружием, приоткрыла рот, потом передумала: пистолет, остановившийся было на полпути, продолжил свое движение. Опять остановился, но уже нацеленный Михаилу в грудь. Их взгляды столкнулись. Она явно хотела, что-то сказать, но не успела.

Обрывок полиэтилена, которым Умка прикрутил к трубопроводу гранату с вынутой чекой, наконец-то расплавился. Прижимная планка со звоном отскочила, но за шумом дизелей никто не услышал слабого жестяного звука. Случилось то, на что и рассчитывал Сергеев, наспех сооружая мину с часовым механизмом из подручных средств – несколько десятков грамм тротила, взорвавшиеся внутри чугунного корпуса «лимонки», разорвали трубу системы охлаждения, в которой под давлением находился кипяток, и хлестнули осколками в узкий проход между секциями, прямо по Марсии и автоматчикам. Обоих кубинцев нашпиговало чугунными брызгами, как рождественских гусей, а раненую Марсию швырнуло взрывной волной прямо на Сергеева. Они рухнули на железный пол, сплетясь, словно двое влюбленных.

Как тогда, в Гаване, где воздух пах морем, кофе и любовью. А уж потом – кровью, как сейчас.

Умку взрывная волна практически не задела, но при падении он здорово зашиб спину. Марсию же не только оглушило, но и ранило осколками, превратив всю правую сторону тела, от виска и до середины бедра, в сплошную рану. Сознания она не потеряла, но болевой шок был настолько силен, что тело ее содрогалось в руках Михаила, словно через живую плоть пустили мощный заряд тока.

Кипяток хлынул в машинное струей, и все вокруг заволокло паром. Сергееву ошпарило спину, он, зашипев от боли, вскочил и побежал по кипящей воде, не выпуская из рук бьющееся в судорогах от боли тело бывшей возлюбленной. Он бежал не к выходу, а в глубину помещения – туда, где по идее находились шкафы управления двигателями и судовой арматурой, сам не понимая, почему не бросает свой окровавленный груз.

Когда после поворота рукоятей дизеля стали, Умка подумал, что, наверное, оглох, но свист пара и шум хлещущей воды вернул его к реальности. Потом стали слышны и звуки ожесточенной перестрелки на верхних палубах, в которую вклинивалось звучное стаккато пулемета. Сергеев вспомнил, что не подобрал автомат, но искать оружие в горячей воде было бессмысленно. Пистолет остался – и ладно!

Он поднял на руки Марсию и двинулся дальше, ногой распахнув дверь в соседнее помещение, где находились шкафы управления корабельной автоматикой и клапанами. Михаил плохо помнил расположение помещений, но то, чему учишься в молодые годы, иногда всплывает в памяти на уровне подкорки. Открыть кингстоны ему удалось за несколько минут. Забортная вода хлынула в балластные танки. Оставалось только нарушить центровку груза, чтобы вызвать крен на один борт и опрокинуть судно, а для этого в любом случае предстояло подняться наверх.

Умка едва нашел выход на верхнюю площадку – от пара было нечем дышать и даже на расстоянии нескольких метров не просматривалось ничего, кроме смутных силуэтов. Он бежал, взвалив тело Марсии на плечо, чтобы оставить свободной руку с пистолетом, но не встретил на пустых трапах никого – подпалубные помещения словно вымерли. Экипаж или спрятался, или был уничтожен, а – в самом худшем варианте – заперт в одном из отделений. Брать грех на душу Михаилу не хотелось, моряков надо было бы найти и предупредить об опасности. Шлюпок на сухогрузе было достаточно. Но, выскочив на верхнюю палубу, Сергеев понял, что об экипаже можно не беспокоиться. Шлюпки по правому борту уже не было, зато через клубы густого, летящего клочьями дыма невдалеке было видно оранжевое суденышко, качающееся на волнах. Сухогруз продолжал идти по инерции, и шлюпка быстро удалялась. Ну, что ж, одной заботой меньше!