Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

легендарная Кирстен Флагстад – еще один результат блестящей организационной деятельности Титьена.

Представление Заката богов транслировали по радио. В числе слушавших эту передачу была и находившаяся уже в Швейцарии семья Томаса Манна. Однако сам писатель от семейного прослушивания уклонился. По этому поводу он отметил в дневнике: «Мне это претит; я не слушаю, что передают из Германии. Всему, что оттуда исходит, не хватает невинности. В основе всего лежит культурная пропаганда». После представления Заката богов Винифред выступила по радио, отметив, что перед приходом к власти национал-социалистов руководство Веймарской республики не имело представления о том, «что является немецким и истинным» (она процитировала монолог Ганса Сакса из последней сцены Мейстерзингеров), но уже в период подготовки к фестивалю прошлого года, по ее словам, «случилось чудо, и благодаря фюреру Байройт занял в Третьем рейхе то место, которое он и должен был занять, если иметь в виду его культурное предназначение, которое для него избрал и на которое надеялся Вагнер». В заключение своего выступления она заверила слушателей: «Пока защитником и покровителем Байройта является наш фюрер, наследие Вагнера находится в надежных руках». Это выступление Томас Манн назвал «смесью гитлеровской пропаганды и байройтского пафоса».

Во время фестиваля произошло еще одно важное событие, которое если и не стало решающим для укрепления власти Гитлера, то во всяком случае существенно его облегчило и ускорило. 2 июля скончался рейхспрезидент Гинденбург. За день до его смерти Гитлер, Геббельс и Геринг прибыли в поместье Гинденбурга Нойдек в Восточной Пруссии, чтобы обеспечить передачу президентских полномочий фюреру, чья власть отныне становилась неограниченной. Для легитимизации подготовленного рейхстагом закона, в соответствии с которым ведомства президента и канцлера объединялись, на 19 августа был назначен референдум, тут же разрекламированный как свидетельство морального величия Гитлера. По всей стране был объявлен трехдневный траур.

Несмотря на все трагические события, фестиваль прошел вполне успешно. И все же, несмотря на блестящий состав исполнителей, было слишком очевидно, что на фестивале становится все меньше гостей из-за рубежа, а любителей искусства Вагнера на улицах Байройта сменили участники народных гуляний, организованных нацистской организацией «Сила через радость». После окончания фестиваля они получили возможность осмотреть Дом торжественных представлений всего за 10 пфеннигов вместо одной марки; остальную сумму доплачивали работодатели, в результате чего Вагнеры получали приличный дополнительный доход.

* * *

Вернувшись после летних каникул в Хайлигенграбе, Фриделинда застала аббатису в незавидном положении. В связи с приобщением учебных заведений страны к господствующей идеологии той уже давно приходилось сталкиваться с пристальным вниманием новых властей к ее пансиону и переделывать учебные программы с учетом новых идеологических установок. Теперь девушкам преподавали «учение о наследственности», а на занятиях по истории они дискутировали о причинах поражения в мировой войне. В вопросах нацистской идеологии Фриделинда была среди учениц главным специалистом, и к ней прислушивались даже преподаватели. Честь старой аристократии, представители которой составляли значительную часть учащихся, защищала внучка Вильгельма II принцесса Герцелейда Прусская. В то время как Фриделинда доказывала, исходя из официальной точкой зрения, что кайзер несет ответственность за поражение, поскольку с самого начала устранился от командования, считавшаяся ее подругой Герцелейда категорически оспаривала это мнение.

Вполне понятно, что вследствие царившего в школе старого монархического духа Хайлигенграбе пользовался дурной славой у нацистских властей, которым стал известен, в частности, сердечный прием, устроенный настоятельницей Гогенцоллернам. Той осенью Фриделинда узнала, что одна преподавательница и курировавший пансион местный пастор написали донос, где в числе прочих обвинений утверждалось, что аббатиса называла объявленный евреям официальный бойкот позором для культуры, а руководителя имперской молодежи Бальдура фон Шираха – молодым наглецом. Ее обвиняли также в том, что некоторые ученицы не здороваются нацистским приветствием. И это было отчасти верно, поскольку теперь ученицы предпочитали ненавидимый им прежде книксен. Назначенная для расследования этой жалобы ревизионная комиссия в самом деле обнаружила в школе многочисленные нарушения, так что увольнение аббатисы было почти неминуемо, и последнюю надежду она возлагала на Винифред Вагнер.

Фриделинде предоставили возможность в течение нескольких часов дозваниваться до Ванфрида, поскольку ее мать находилась в разъездах и вернулась только к вечеру. Узнав о событиях в Хайлигенграбе, она тут же приняла энергичные меры и первым делом послала телеграмму ответственному оберпрезиденту провинции Бранденбург Вильгельму Кубе: «Одна тщеславная дама и стопроцентный пастор пытаются представить в своем доносе школу монастыря Хайлигенграбе и ее руководительницу фон Зальдерн оплотом реакции, а само учебное заведение – чужеродным телом в сегодняшнем государстве. Школа, где на протяжении трех лет воспитывается моя дочь, не является, разумеется, ни тем ни другим. Я смогу прижать к ногтю доносчиков и прошу Вас вмешаться лично». Тот, разумеется, информировал о ее вмешательстве высших чиновников, в том числе Бальдура фон Шираха, но Винифред и сама тут же направила свое обращение с характеристикой Хайлигенграбе как безупречного образовательного заведения в духе Третьего рейха министру образования Бернгарду Русту. Она также писала: «Меня как старейшего члена национал-социалистической партии до глубины души возмутили ложь и клевета, с помощью которых кому-то угодно представить это образцовое воспитательное учреждение чужеродным телом в сегодняшнем государстве. Мои дети не знают большего счастья, чем приобщение к национал-социалистическому мировоззрению. Моя дочь Фриделинда, которая очень критична и наблюдательна в отношении всего, что ее окружает, и, если только можно так сказать о ребенке, политически ангажирована, ни разу не нашла повода, чтобы пожаловаться на антинационал-социалистические настроения в школе монастыря Хайлигенграбе». Винифред взяла под свою защиту также обучавшихся там представительниц аристократических семей, отметив, что они имеют возможность преодолеть сословные различия и, получив воспитание в духе национал-социализма, прийти к осознанию себя в качестве части «народной общности». Руст, естественно, был раздражен вмешательством госпожи Вагнер в дела его министерства, и в результате в недрах ведомства родился циркуляр: «При всем огромном уважении к заслугам госпожи Винифред Вагнер следует сказать, что тот факт, что ее дочь посещает эту школу, не может быть решающим при вынесении принципиального решения по данному случаю». Тем не менее было решено не раздувать большой скандал и оставить настоятельницу на ее должности. Уволили – вернее, отправили на пенсию – только пожилых преподавательниц, а за школой установили надзор, поручив его внешнему управляющему, некоему пастору и одновременно верному стороннику НСДАП. По словам Фриделинды, «он был настолько бесцеремонен с аббатисой, что его возненавидели всем сердцем и не оказывали ему никакой помощи в восстановлении порядка». На замену учителей у нацистов ушло около трех месяцев, и за это время у пансионерок не было ни истории, ни литературы, ни математики.

В октябре Фриделинда приехала на каникулы в