Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" - Дуглас Престон

А кроме всего прочего, он отличался подозрительностью и ершистостью, как ему и полагалось с учетом того, какую тощую папку он принес по делу о самоубийстве. Колдмун знал, что самоубийства расследуются спустя рукава, но даже и по этим меркам полиция сделала самый минимум того, что требовалось, пусть и в таком недоукомплектованном, маленьком отделении.

Пендергаст начал задавать вопросы самим хозяевам. Оба помнили ту ночь, когда умерла Элиза Бакстер, правда лишь в общих чертах. Да и то потому, что случилось самоубийство. Агенты по продаже недвижимости из «Солнца и берега» собрались на обед с вечеринкой в небольшом банкетном зале гостиницы в самом конце сезона. Насколько помнили Янги, гости прекрасно проводили время. Ничего выходящего за рамки не происходило — ни споров, ни громких голосов, разве что случались взрывы хохота. Никто вроде бы не напился. Никто не помнил, чтобы Элиза Бакстер попалась ему на глаза; впрочем, у них не было причин обращать на нее внимание.

А вот что касается следующего утра, то воспоминания о нем у Кэрол Янг остались очень ясные. Именно она, в то время горничная, нашла тело, висевшее на штанге для занавески в ванной. Женщина определенно была уже мертва: глаза открыты, язык высунут. Кэрол взвизгнула и упала в обморок. Ее крик услышали обитатели соседних номеров. Хорасу Янгу, когда он увидел, что Элиза Бакстер мертва, хватило здравого смысла закрыть дверь в номер покойной и ничего не трогать до приезда полиции.

В этот момент в разговор вступил сержант Уэйнтри. Первым отреагировали патрульный полицейский — теперь уже отставник, живет в Аризоне — и водитель «скорой», который погиб в автокатастрофе несколько месяцев назад. Потом приехала небольшая группа криминалистов, они сняли тело, провели первоначальную судебно-медицинскую оценку, взяли образцы, сделали фотографии — те, что переданы Колдмуну, — а потом передали тело коронеру. Коронера можно увидеть, он больше не практикует, но живет на побережье в городе под названием Бристоль.

— Вы служили в полиции в то время? — спросил Колдмун у Уэйнтри, когда тот открыл полицейскую папку.

Коп кивнул:

— Угу.

— Принимали участие в расследовании?

— Да там и расследовать-то было нечего. Но мы сделали все необходимое.

— Например? — спросил Пендергаст, глядя на папку, которую просматривал Колдмун.

— Никто не видел и не слышал ничего необычного. Мы допросили гостей из близлежащих номеров, персонал, дежуривший в тот день. И нескольких коллег покойной тоже допросили.

— А где записи допросов? — спросил Пендергаст.

— Допросы проводились неформально. Оснований для подозрений кого-либо в чем-либо не имелось. Тут есть резюме.

Пендергаст вытащил листочек бумаги с двумя написанными на нем предложениями:

— Вот такие?

— Да.

Пендергаст бросил листок назад в папку:

— Записи с видеокамер?

— Это ведь Мэн, агент Пендергаст, — сказал мистер Янг, словно это все объясняло.

— Не поступало каких-либо сообщений о приезжих в городе? О чем-нибудь, что могло показаться необычным, не на своем месте?

— Приезжие в городе в такое время года всегда есть, — ответил Уэйнтри. — Пока последний листик не опадет. Но никаких жалоб, драк, сообщений о происшествиях в ту неделю, когда она повесилась, не поступало.

— А место смерти? Какие-нибудь свидетельства необычного или подозрительного характера?

Хозяин и полицейский отрицательно покачали головой.

— И никакой посмертной записки? — спросил Колдмун.

— Никакой, — ответил Уэйнтри.

— А доклад коронера?

— Он в папке.

— Вы имеете в виду ксерокопию текста, напечатанного на машинке? — спросил Колдмун. — Тут даже рентгеновских снимков нет.

— Все как я вам вчера по телефону сказал, — ответил сержант. — По этому делу много чего не узнаешь. Мы могли бы выслать в Майами, не пришлось бы вам мерзнуть.

Колдмун и Пендергаст просмотрели короткий отчет коронера.

— «Обычные странгуляционные борозды, сопутствующие повешению, — прочел вслух Колдмун. — Смерть произошла вследствие удушения».

— Она повесилась на штанге для занавески, — сказал Пендергаст. — Судя по моему опыту, штанги для занавесок, особенно в отелях, не самые прочные опоры. Зачастую они висят на присосках.

— У нас не такие, — возразил Янг. — Наши крепятся с помощью скоб. По три шурупа на каждую. По самую шляпку. — Он гордо улыбнулся.

Пендергаст еще раз оглядел вестибюль:

— Ну что ж, пожалуй, нужно посмотреть, как выглядит комната.

Янг кивнул:

— Вам повезло. Тот номер мы нынче не ремонтируем.

Номер, где Элиза Бакстер покончила с собой, выглядел как бессчетное количество других номеров, в которых побывал Колдмун. Плотный ковер, по твердости не уступающий металлу, с рисунком, предназначенным для того, чтобы скрывать грязь. Два ряда тяжелых занавесок, чтобы утреннее солнце не разбудило любителей поспать. Одеяло, не стиранное, вероятно, с начала прошлого сезона. Колдмун читал где-то, что самая грязная вещь в номере мотеля — пульт дистанционного управления, иногда загрязненный кишечной палочкой или даже заразным, стойким к антибиотикам золотистым стафилококком. Он огляделся. Пульт лежал на столе рядом с рекламками местных достопримечательностей.

Ванная была маленькая, с фарфоровой ванной и желтой плиткой на полу. Штанга для занавески — как и сказал Янг, закрепленная с помощью скоб — висела на несколько дюймов ниже верхнего молдинга. Колдмун на глазок смерил расстояние от пола до слегка тронутого плесенью потолка: приблизительно стандартные восемь футов. Высота более чем достаточная, чтобы сделать то, что сделала эта женщина.

— Позвольте мне посмотреть фотографии? — попросил у него Пендергаст.

Колдмун снова открыл папку, и они вместе принялись разглядывать захватанные глянцевые отпечатки. По крайней мере, фотограф хорошо выполнил свою работу, сделал снимки под правильными углами, а также со всех ракурсов. Элиза Бакстер повесилась на штанге с помощью завязанной узлом простыни. На женщине был махровый халат, распахнувшийся наверху и обнаживший грудь. Она выглядела гораздо менее привлекательной, чем на портрете в гостиной родителей: сухой высунутый язык, остановившийся взгляд, точечное кровоизлияние, расходящееся от шеи, словно перезревшая черника, — все признаки асфиксии, словно взятые из учебника по криминалистике.

Пендергаст указал на крупный план ног покойной. Несмотря на скопление крови в нижних конечностях, Колдмун увидел глянцевый блеск на ее ступнях и щиколотках, а также на верхнем крае ванны.

— Она намылила себе ноги, — сказал Янг.

— Чтобы не передумать? — спросил Колдмун.

— Такое встречается, — заметил Пендергаст.

Янг покачал головой.

Пендергаст оглядел ванную:

— Мистер Янг, плитка на полу не такая, как на фотографиях. И штанга под занавески, кажется, установлена недавно.

— Да, — ответил Янг. — Нам тут пришлось все заменить. И не только в ванной: тут новая кровать, обои, ковер — все девять ярдов. — Он помолчал. — Работники отелей — народ еще более суеверный, чем гости.

— Превосходно, — сказал Пендергаст, хотя его вид говорил о совсем ином. Он убрал глянцевые фотографии в папку. — Мы еще немного осмотримся тут, если не возражаете.

— Ничуть, — в один голос ответили