Своя среди чужих - Тася Герц

— Мне беспокойно за тебя, дочка.

— Что не так, дядюшка?

Я доверчиво взглянула на священника. Здесь я доверяла только ему. И только ему рассказала о своем прошлом, не боясь осуждений. Даже, если он и осуждал меня, то это было заслуженно. Он с грустью посмотрел на танцующих в дали людей и начал говорить:

— Они вынуждены бороться, не имея против врага оружия, а только слово. Но что ему это слово! Мы — люди веры. Храм, в котором мы сейчас находимся, построен рукам Рамеша Прасат. В нем его душа. Приходя в храм, мы просим помощи. Но видя, как страдает народ, даже я становлюсь реалистом. Если человеку плохо, он идет в храм просить защиты и поговорить со священником. Молитва не дает защиту, но веру в человека вселяет. От этого остается впечатление, что Бог с нами. Здесь не только храм имеет душу, а каждый дюйм деревни.

— Я бы хотела остаться здесь. Забыть прошлое и начать новую жизнь с новым именем, — сообщила я. — Это возможно?

Я и раньше знала, что это место необычное. И сейчас, на мои слова, словно на зов, подул ветерок, качнувший колокол при входе. Священник улыбнулся: только ему ведомо значение этой приметы. Да, это возможно.

На рассвете я и священник уехали на станцию, что бы вместе отправиться в город по очень важному делу. Хотели добиться помощи от государства на постройку новой школы на месте сгоревшей. На станции, у палатки с сувенирами послышались громкие голоса. Пробравшись сквозь толпу, священник замер, увидев, что происходило.

Девдас склонился над мальчиком лет пятнадцати и требовал вернуть то, что было украдено у него. Это не сильно испугало мальчишку. В ответ он смотрел на мужчину и отрицал свою вину. И даже если украл, то не отдаст, так как Девдас многим задолжал в деревне. Мальчишка оказался храбрее, за что мог поплатиться здоровьем, споря сейчас с Девом. Мужчина не на шутку разозлился и замахнулся на храбреца плетью. Удар был не сильным, но оставил розовый след на руке. Дев спросил еще раз, и вновь услышал отказ. Женщина ворвалась в толпу и со слезами молила Девдаса не трогать ее сына. На что тот лишь улыбнулся. Слухи о том, что Девдас жесток и любит показывать это на публике, действительны. Его не заботили слезы матери, потому, как сам рос без нее. Женщина пыталась вырвать сына из рук обидчика, но минутой позже оказалась на земле. Дев замахнулся еще раз и ударил больней. Теперь след не розовый, а ярко красный. Мальчишка вскрикнул от боли, но не заплакал. А Дева это лишь сильнее злило.

Сделав шаг, я остановилась и сжала кулаки так сильно, что ощутила боль в ладонях. Перевела взгляд на женщину, которая била кулаком в грудь и кричала. Никто в толпе не мог сказать ни слова. Никто не мог заступиться за мальчишку. Все боялись Варму. Что же с этими людьми не так?

— Это жестокие люди. Никому нет дела до слез матери. Никто не имеет такого сильного духа, какой имел Рамеш, — говорил священник. — Он всегда заступался за народ и не давал ничему дурному случиться с ним. А теперь, посмотри, чем они отвечают ему. Они разучились верить.

В тот момент, когда плеть нависла над головой мужчины, никто не ожидал, что появиться кто-то и примет удар на себя. Это было неожиданно, даже для самого священника, говорящего о том, что никто не имеет силы духа, какой имел Рамеш.

Я встала между Девом и мальчиком. Получив удар по правой руке, прикусила губу, издала стон и присела на землю. На месте удара появилась кровавая полоса. Сквозь жгучую боль, понимала, что вновь встала на пути того, кто не прощает таких ошибок. Его довольная улыбка медленно сползала с лица.

— Обезумела совсем?! — кричал он в гневе. — Жить надоело, девчонка?

Я ничего не ответила. Подошла к мальчику, помогла подняться ему и его матери. Мне наплевать на недоумение окружающих. Призирающим взглядом, одарила каждого. Видела их безразличие к происходящему. После того, как я шепнула храбрецу на ухо, он достал из кармана тот самый предмет, что украл. Это оказалась серебряная монета. Я повернулась к Деву и протянула ему на ладони украденную вещь. Но позже, стоя спиной к женщине, спросила ее:

— Сколько господин Девдас должен вашему мужу за чай, который пьет каждое утро на рынке?

Та неуверенно назвала сумму, прячась за спиной спасительницы.

Я посмотрела на мужчину суровым взглядом.

— Чай, который кажется таким сладким, выращен с добротой. Каждый листочек собран с любовью руками этой женщины. В этой жизни за все нужно платить. И эта монета — ваша плата за труд его отца и матери. Почему же, имея в кармане столь большую сумму, вы пьете чай и едите лепешки бесплатно? Жадность губит, мистер Девдас. Эта монета, которая для вас так дорога, принесет больше пользы этим бедным людям, нежели пролежав в вашем кармане.

— Дочка, верни ему эту монету, — вдруг тихо сказала женщина, положив руку на мое плечо. Посмотрев на Девдаса, продолжила: — Она не принесет нам счастье. Нам ничего его не надо.

Я решила разменять монету своими бумажными деньгами. Положив монету в сумку, достала купюры и протянула женщине. Та улыбнулась и приняла деньги. Но это лишь разозлило мужчину сильнее. Дев поднял указательный палец и угрожающе посмотрел на меня.

— Посмотри на тех, за кого ты заступаешься. Думаешь, они сделают тоже для тебя? Решила, если проявишь силу духа, то они станут тебе поклоняться? На этой земле только один Бог. И сейчас ты на моей территории.

Я осеклась. Моя уверенность исчезла. Если в тот раз нашей встрече помешал Кришна, то сейчас я поняла, что никто за меня не заступится. Постепенно мною овладевал страх. Послышался гудок, подъезжающего поезда.

— Это не важно, — тихо выдохнула я, поворачиваясь к священнику. — Я заступилась за мальчишку не ради славы. Стала бы я бросаться под плеть сумасшедшего, назвавшего себя Богом. Я ничего не ожидаю от этих людей. Но смотря на их униженья, слезы и мученья, я готова повторить это еще раз. Много раз, если потребуется.

Я проговорила слова быстро, и сама удивилась сказанному. Взяв священника под руку пошла к вагону. Дядюшка заметил, как меня трясло. Он крепко сжал мою руку.

— Если я снова сделаю что-то подобное, накажите меня.

— Я не осмелюсь ни хвалить, ни ругать тебя. То, что ты сделала — на усмотрении Бога. Ему решать, нужно тебе наказание, или похвала. Но, по-моему, ты получила и то и другое, — его взгляд скользнул по покрасневшей руке, которая ныла от боли.

Но я лишь отмахнулась. Было странно осознавать, что я, простая девушка, чужая этому народу, решила пойти против такого человека, как Девдас. Почему-то появилась гордость и облегчение от сделанного. Сила духа у меня точно есть. Только когда поезд тронулся с места, я выдохнула и посмотрела на руку. Покрасневшее место сильно жгло, напоминая о такой же жгучей ненависти к Девдасу. Рассмотрела серебряную монету. Потом протянула священнику.

— Эта старинная редкая вещь и очень дорогая, — говорил дядечка.

— Стал бы он носить ее с собой?

— Большинство людей носят подобные вещи, как талисманы. Кто-то, пряча в кошелек, а кто-то, на показ.