Зарубежный детектив - 87 - Лайош Грандпьер

сведению. Однако замечу, что, если нам придется допросить вас в качестве свидетеля, тогда вы будете обязаны отвечать на все вопросы. — Зеленка выжидательно замолчал, но Силади, судя по всему, обиделся. Впрочем, это не смутило Зеленку, и он упорно продолжал свои расспросы.

— Что за человек был Колечанский, как вы считаете?

— Не знаю, на какие средства он жил, но мог много времени и денег тратить на свои рыбацкие снасти. Он сам делал поплавки, и в общем-то они оказывались лучше тех, что продаются в магазинах.

Зеленка заметил, что голос Силади потеплел.

— В самом деле? — с интересом спросил он, как бы подбадривая собеседника.

— Был у него один поплавок, так тот радугой сверкал на солнце! Особенно, когда рыба снасть трогала. А вы знаете, что при ярком солнце очень трудно следить за поплавком? Так вот, его поплавок был виден при любом освещении! Я попробовал сделать себе такой, но не нашел подходящего стекла. Попросил у него, а он только посмеялся надо мной. Сказал, что у него самого только один такой поплавок и что подобного стекла ни мне, ни ему больше не найти.

— А где же он сам приобрел такое стеклышко?

— Так и не открыл. Хотя мне очень нравился тот его поплавок… — Силади произнес эти слова мечтательно, задумчиво. — А вообще Колечанский был вежливый, умелый и находчивый человек. Поэтому я, между прочим, и сошелся с ним так легко. Жил он щедро, на широкую ногу, в полном комфорте. Женщины его любили. Вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать.

— Коллекцию марок его не видели?

— Еще бы! Он всем ее показывал и хвастался. Но марки меня ведь не очень интересуют.

— Спасибо. Где вы находились в пятницу вечером?

— Нужно доказать алиби? — помрачнел Силади. — Но у меня к этому времени не было уже никакой связи с Колечанским. Я в последний раз и разговаривал-то с ним где-то зимой.

— Извините, но произошло убийство. Мы должны опросить всех, кто имел хоть какие-то отношения с убитым.

— Значит, вы и меня тоже подозреваете?

— Не больше, чем любого из других знакомых Колечанского.

— Понятно. Одним словом, что я делал в пятницу вечером? — Он на мгновение задумался. — У меня это был очень утомительный день. До половины шестого я был здесь. Занимался обычными делами. Домой пришел без десяти шесть. Поел, просмотрел газету. В четверть седьмого поставил варить на плиту кукурузу. Вымылся, надел чистую рубаху. Убавил огонь в горелке, пошел гулять. Гулял с семи до восьми. Потом вернулся домой. Погасил газ совсем, поужинал и вскоре после девяти лег спать.

— Вы помните так точно весь свой вечер?

— Объяснить очень просто. Кукурузу я варю полтора часа. За два дня перед тем, как идти на рыбалку.

— Говорите, гуляли? Где?

— Вот этого я уже не помню.

— Как же так? Помните все до минуты, что делали, а маршрут прогулки не удержали в голове?

— Я, когда гуляю, думаю. И не очень примечаю, что вижу по пути.

— Вы охотитесь?

— Нет.

— Недавно вы не ездили в Веспрем?

— А это откуда вам известно? — изумился Силади.

— Свои источники информации мы обычно не раскрываем. Итак, что можете сказать по этому поводу?

— Ездил неделю тому назад. В понедельник. Отправился утренним поездом, вечерним вернулся.

Зеленке не понравилась противоположность ответов Силади. То этот химик мог с точностью до минуты расписать, как он провел свой вечер в пятницу, а вот о поездке в Веспрем говорит бегло, ничего не уточняет. Однако он подавил в себе искушение проверить память господина учителя химии: зачем усиливать его подозрительность? Выяснение деталей он решил оставить до поры, когда придется этого химика допрашивать официально.

— У вас есть светло-коричневый костюм? — все же спросил он.

— Нет.

Раздался звонок, и в учительскую стали подходить преподаватели. Капитан Зеленка попрощался с Силади и направился к выходу.

В коридоре Зеленка столкнулся с Гизелой Литваи, которую сразу же узнал по описанию завуча.

Зеленка представился, показал удостоверение.

— Извините, если я буду говорить на тему, которая, может быть, причинит вам боль. Но моя обязанность… От кого вам стало известно о смерти Колечанского?

— От тетушки Мари. Кечкешне заходила ко мне вечером. Она и рассказала. Как это все произошло?

— Мы подозреваем, что это было убийство.

— Он долго мучился?

— Врач говорит, что смерть наступила в течение нескольких секунд. А вот кто это мог сделать?

— Не знаю, на кого и думать… Если бы я только могла вам помочь… Так что уж извините. Когда похороны?

— Поинтересуйтесь у брата или сестер Колечанского.

Литваи в раздумье проговорила:

— Да, конечно, он был не беден. И он обещал, что в день нашей свадьбы передаст в банк свое завещание, в котором я буду названа его основной наследницей. Но меня это как-то не очень интересовало. Мне был нужен он сам. Я просто хотела быть с ним вместе…

— Его вклады составляют больше трех миллионов форинтов.

— Так много? Этого я не знала.

— Теперь я еще раз повторю свой вопрос: можете ли вы кого-либо подозревать в его смерти?

— Нет, нет!

— Когда вы в последний раз встречались с господином Колечанским?

— В четверг. Вечером.

— В каком он был настроении?

— Весел, полон надежд. Как всегда…

— Ясно. Он никогда не говорил о своих врагах?

— Никогда.

— А кто вас с ним познакомил?

— Мой коллега Мартон Силади.

— Какого мнения вы о Силади?

— Он ухаживал одно время за мной. Но он мне не нравился, — немногословно отвечала Литваи.

— А о Кечкешах?

— Опа очень милая, умная женщина…

И прежде чем Зеленка смог продолжить разговор, зазвенел звонок.

— Вы извините меня, — Литваи сразу подтянулась. — У меня урок.

— И я прошу прощения, что лишил вас отдыха в перерыв.

— Пустяки, — ответила она, протянула руку и, кивнув головой, покинула Зеленку.

— Чем я могу вам помочь, товарищ Зеленка? — спросил Янош Колечанский-младший, после того как Зеленка представился и показал документ. — К сожалению, кофе не могу вам предложить. Я на заводе не отношусь к тем, кому полагается представительский кофе.

— Спасибо. Сегодня я и так выпил слишком много кофе. Вы слышали уже о смерти вашего дядюшки?

— Нет. А что, он умер? Но какое отношение к этому имеет милиция? И я?

— Он умер насильственной смертью.

— Иными словами, кто-то убил его? Интересно.

— А меня интересует, товарищ Колечанский, где вы находились в пятницу вечером?

Колечанский задумался, и Зеленка понял, что перед ним человек, который говорит всегда обдуманно, не спешит с ответом.

— Вечером в пятницу мы были с женой в кино. Кинотеатр «Звезда». На восьмичасовом сеансе.