Попаданка особого назначения - Ирина Пиняева

одно колено, вытянул перед собой на уже знакомой мне бархатной подушке с одной нелепой кисточкой на углу мою СТРАНИЦУ из моей КНИГИ.

Хранительница что-то сказала, засмеялась и, оглядываясь вокруг, намекая, мол, что после слова «лопата» нужно смеяться всем и люди засмеялись.

Я сделала шаг назад.

— Итак! Проходимца, который выдавал себя за хранителя, надо поймать и сдать мне лично! — теперь слова хранительницы слышались отчетливо, она брезгливо, кончиками указательного и большого пальца, подняла сверкающий золотом на солнце лист и показала всем вокруг. — Сдать! Поймать! Псевдо-хранительницу! Казнить! Отдать жрецам!

Медленно пятилась сквозь плотную толпу, спиной пробивая себе путь, иногда наступая кому-то на ноги — извинялась, видела, как Серега едва удерживает себя на месте, но он выдержал, а значит, и я смогу.

Наконец, не почувствовав сопротивления, развернулась и сорвалась на бег. Сердце бомбило грудную клетку, дыхание сперло и я не сразу заметила, когда передо мной выросла высокая худая фигура, и поймала меня за предплечье.

— Шэнли! — облегченно выдохнула я, подняв на него взгляд.

Мы стояли чуть в стороне ото всех, по крайней мере, здесь мы мало привлекали внимание.

— Там… — пролепетала я, ловля на себе его встревоженный взгляд, который почти физически ощупывал каждый сантиметр моего лица, внимательно вглядывался в налитые слезами глаза, а затем остановился на губах.

— Я все знаю… — прошептал он и поцеловал. Прямо так, в губы.

Я не сразу среагировала, все-таки слишком разные эмоции были намешаны.

Только Шэнли целовал страстно, глубоко, не давая шанса отступить, бескомпромиссно захватывая и подавляя.

Когда он поделился со мной леденцом, я была на эмоциональном пике и эта игра с легкой перчинкой мне понравилась, даже слегка улыбнулась. Конфета была ягодная, но тем не менее чуть жгла язык. Такого пикантного поцелуя у меня еще никогда не было.

Когда конфета лопнула, и жидкая начинка разлилась во рту, Шэн прервал поцелуй, а я спустя пару секунд не смогла шевелить ничем, кроме как просто глупо и тупо моргать и шевелить глазами. Этот собачий сын меня опоил парализующим зельем. Чертов змей!

— Ну что, моя сладенькая, — он легко дотронулся до моих губ, а затем нежно провел большим пальцем по щеке, стирая задержавшуюся там слезинку.

Я же пыталась прожечь в нем дыру, желательно размером с баскетбольный мяч, но — увы — не получилось.

Мне перестал подчиняться даже собственный язык, не то что сверхестественные подземные лианы, которые были где-то рядом, но ничем помочь не могли.

Шэнли еще несколько тяжелых секунд меня рассматривал, а затем, решившись, сделал глубокий вдох и приказал:

— Идешь на площадь, следом за мной. Надо поприветствовать новую Хранительницу!

Больше не обращая на меня внимания, он сделал шаг в сторону площади, и я, к моему великому ужасу, последовала за ним.

Глава 13

Шла с таким чувством, словно нахожусь под шквальным перекрестным огнем. И, главное, не могу ни голову в плечи вжать от страха, ни гордо вздернуть подбородок. Толпа замерла и молчала, следила за каждым моим шагом в гробовой тишине.

Хранительница с довольной улыбкой и масленым блеском в глазах осматривала Шэнли, гада такого, — попадись мне только, мерзавец. На меня же она бросила быстрый нечитаемый взгляд и вновь вернула все свое внимание моему конвоиру. Сам же Шэнли не проявлял никаких эмоций, правда, я могла наблюдать за ним только со стороны, тем не менее все было не понятно. Почему у него такое лицо, как у Шварценеггера во всех частях терминатора.

— Я рада, что именно ты принял мое предложение, — черноволосая одним плавным движением, словно пересекла пространство за один шаг, переместилась к мужчине. — Стоило ли до этого играть в гордость.

— Стань там! — низко и хрипло указал мне место предатель, хорошо, что рядом с Орловым.

Я безвольной марионеткой двинулась к Сереге, стала рядом так, что мы соприкоснулись плечами. И от этого тактильного ощущения стало чуть легче, не так стало жечь разочарование в груди, и не так больно смотреть как Хранительница вьется вокруг моего каменного Шэнли.

— Подруга, я раскусил твой хитрый план, — наклонился ко мне Серега, пользуясь тем, что на нас не смотрят.

«Какой?» — спросила бы я, если бы могла, но получилось лишь пошевелить глазами.

— Ты сдалась, чтобы быть рядом со мной, — Серега громко вздохнул, — польщен. Весьма польщен.

Наверное, хорошо, что я не могла шевелится — хоть кому-то эта ситуация прибавила оптимизма.

— … мы с тобой чуть позднее все обсудим, — Хранительница произнесла это таким тоном, при этом ее грудь колыхнулась, задев предплечье Шэнли, что в моем воображении сразу возникли разнообразные позы для проведения переговоров между этими двумя. Р-р-р-р… Ненавижу это чувство — быть на вторых ролях, преданной. Он с такой заботой помогал мне… Неужели это все было притворство.

Ловко откинула струящиеся черные волосы назад, Хранительница подошла ко мне. Ее быстрые пальчики пробежались по моим плечам, предплечьям, по руке и замерли на сумке, в которой была моя книга. Женщина также, едва касаясь ткани, было сунула руку в сумку, но книга огрызнулась, ударив ее небольшим разрядом — ее рука замерла напротив.

И тут она, наконец, сподобилась посмотреть мне в лицо. Хранительница была чуть ниже меня и смотрела снизу вверх, своими глазами непонятного цвета, бледно-розового, малинового? Не разобрать. Смотрела торжествующе. Словно одержала победу в непонятной для меня войне. А что могла ей противопоставить я? Безразличие? И я его предоставила, когда перевела взгляд поверх ее плеча на молчаливого Шэнли. Правда, успела заметить как возбужденно пульсирует ее зрачок, словно отбивая непонятный ритм.

— Дорогие, это, действительно, то, о чем я вам говорила, — довольно неожиданно и стразу громко она обратилась к молчавшей до этого момента толпе. — Лжехранительница поглотила силы нашего мира, но сейчас баланс будет восстановлен, силы вернуться…

В общем и целом, бла…бла…бла… очередного политика. Особо слушать мне ее не хотелось, да и книга начала подавать признаки жизни — пульсировать, я бедром чувствовала нарастающую энергию, но ничего не мгла с этим поделать, руки как висели плетьми, так и продолжали висеть. А энергия в книге все больше пульсировала с того самого момента, когда эта дама протянула свои загребущие руки к чужой собственности. Пульсация нарастала, превращаясь в жар, опаляя меня.

Фух… как возле открытого огня. Когда получилось оторваться от внутренних переживаний, осмотрелась: кажется, никто кроме меня ничего не чувствует. По-прежнему слышны пыхтение Сереги за спиной и судорожные всхлипы Розочки, стоящей на коленях, словно суслик