Библиотека Желаний - Софья Сергеевна Маркелова

него помутилось. Текст расплывался и ускользал, в памяти оставались жалкие обрывки, но Пётр настойчиво продолжал читать, потому что чувствовал — так надо. Надо читать дальше, надо хватать книгу за книгой и поглощать их без промедления, без остановок.

Страницы шуршали под пальцами, чёрные размазанные буквы плясали перед глазами, водили чернильные хороводы, как маленькие неуловимые бесы. Пётр глотал их, не глядя, не воспринимая, не вникая. Он просто безудержно и необъяснимо упорно пялился в книги, быстро-быстро листая старинные жёлтые страницы. А если книга заканчивалась, он хватался за ближайшую и продолжал это безумное действо.

«…голые остовы ясеней, вязов и дубов…»

«…все законы написаны победителями и насильниками…»

«…Между обречённым гибели судном и рассвирепевшим морем…»

«…постепенно превращая их в пепел…»

«…человека как животного, о рефлексах, о биологии…»

Неподалёку пыхтел Мор, с таким же восторгом разглядывавший свои отобранные книги. Но Пётр не думал о бывшем соратнике, ему было абсолютно плевать на зэка, на его руку и зависимость от таблеток. Ему было плевать на погибших Льва и Жанну, на призрачного хранителя, что так давно не показывался, даже на собственного умершего отца Петру было плевать. Он не мог думать ни о чём, кроме книг. Книг. Книг!

Время стало неважным. Чувства жажды и голода забились на самый край сознания и не казали носа. Был только Пётр и книги. Только он и чудовищное желание знаний. Знаний любых — истинных и ложных, запретных и доступных, фундаментальных и абстрактных.

Он утонул в этой библиотеке, утонул в её книгах и знаниях.

И его захлестнула волна абсолютной эйфории. Почти позабытой, желанной до боли.

Когда закончился первый шкаф, он пополз дальше, свалил целую полку новых книг и вгрызся в них, не хуже червя. Он хватался пальцами за полки, подтягивая ослабевшее тело, стремясь дотянуться до новых книг, что так манили, так звали и умолял их открыть.

Сколько прошло часов, дней, недель, месяцев, вечностей — никто не знал. Пётр ощущал лишь, как нелегко ему стало ходить, сидеть и лежать. Даже дышать. Но разве это было важно?

Всё изменилось в тот миг, когда он, силясь дотянуться до очередной книги рядом, вдруг поймал собственное отражение в стеклянной поверхности фонаря. На него глядел высохший парень с возбуждённо блестевшими глазами, на горле которого темнела полоса от удавки.

Петра будто огрели пыльным мешком по голове. Резко схлынул наркотический дурман.

Он поражённо провёл пальцами по горлу, ощупывая след от верёвки. И в памяти обрывками стали всплывать забытые воспоминания. О том, как он шагнул с табуретки. О смерти отца. О книге, ведущей в Библиотеку, что способна воскресить умершего…

Разум начал работать всё быстрее и быстрее: сцеплялись шестерёнки, крутились валы, шипели поршни. Пётр с усилием принял сидячее положение и быстро оглядел себя и пространство вокруг. Он напоминал живой труп в грязной одежде. Ощупал лицо — оно обросло бородой. Страшно хотелось пить и есть, желудок сводило так, словно он не питался неделю.

Как всё это было знакомо…

Выбравшись из горы книг, в которых он лежал, шатаясь, висельник побрёл вдоль шкафов, держась за них. Невдалеке нашёлся Мор. В таком же плачевном состоянии. Он лежал на полу у фонаря, с заметным трудом переворачивая страницы книги. И ни на что не реагировал.

Пётр присел, осмотрел товарища по несчастью и вздрогнул, когда заметил его культю. Та почернела. Из-под поражённой кожи сочилась сукровица, вперемешку с гноем. Такое едва ли могло случиться с рукой за какой-нибудь день без лекарств. Значит, они провели в этой библиотеке не меньше недели…

Но едва ли это была та самая библиотека. Теперь, чем больше Пётр над этим думал, тем больше несовпадений подмечал. Их обманули. Это не Библиотека Желаний.

Размахнувшись, висельник отвесил Мору крепкую пощёчину и, пока тот отвлёкся, вырвал у него из рук книгу, отбросив подальше. Мор потянулся к новой, но Пётр отпихнул и её. Зэк, открывая и закрывая стянутый высохший рот в обрамлении густой щетины, ползал по полу, пытаясь добраться до любой книжки, но висельник упорно ему мешал.

— Давай, приходи в себя, Мор. Вспоминай, кто ты. Вспоминай своих дружков, которых ты в лесу оставил. Вспоминай хранителя, который тебе руку отрезал. Давай-давай.

Мор сглотнул. Тяжело и с усилием. Его затуманенный взгляд немного посветлел.

— Слушай меня, Мор. Нас одурачили, как младенцев. Это не та библиотека. Пятая книга была ловушкой — она заманила нас сюда, мы бы до самой смерти ползали тут и слюни пускали. Мор, ты слышишь? Книга не оставила у нас на руке пятой метки! А дверь в Библиотеку Желаний открывается лишь тому, у кого есть все пять меток о пройденном пути. Мы должны отсюда выйти. Немедленно!

Он схватил Мора за воротник дублёнки и волоком потащил его в сторону дверей. Это было нелегко: зэк, по ощущениям, весил тонну. Но Пётр справился.

Однако двери не открывались. Выглядевшие хрупкими и древними, эти деревянные створки даже не шелохнулись, когда висельник со всей дури толкнул их ногой.

— Дерьмо! Заперли!

— Как же херово… — прошептал Мор, а потом заскулил от боли, прижимая к груди гниющую руку. Теперь Пётр был уверен, что к компаньону вернулось сознание.

— Нужно отсюда выбираться. Я не позволю этим книгам больше завладеть собой!

Висельник, мечась возле дверей, как загнанный зверь, вдруг бросил отчаянный взгляд на ближайший фонарь. За стеклом извивался язык пламени. И Пётр, схватив фонарь, с воплем разбил его о шкаф.

Книги занялись мгновенно. Бумага вспыхнула, и огонь с голодом накинулся на соседние полки, а там и на соседние шкафы. Через минуту запылала вся библиотека, к потолку потянулись рыжие языки пламени.

— Мы сгорим тут или задохнёмся, — прохрипел Мор.

Но огонь странным образом не трогал двух путников у дверей. Он пожирал книги и деревянную мебель, лизал потолок, а людей не касался. Библиотека сгорела чересчур быстро — не прошло и несколько минут, как в зале осталось чёрное пепелище. Не было даже дыма. Словно природа этого огня была такой же необыкновенной, как и самих книг.

А в центре уничтоженной библиотеки прямо на полу лежала единственная неповреждённая книга. Пётр неуверенно приблизился и поднял её. На обложке углём было выведено слово:

Конец

— Постой! — окликнул висельника Мор. — А если это тоже ловушка? Если эта книга тоже не та?

— Не похоже.

Пётр открыл книгу Конца, и мизинец прожгло волной резкой боли. На страницах чёткие алые буквы поздравляли его с окончанием пути.

— Это она? — Приковыляв к висельнику, Мор заглянул в книгу, и