Ноттинг-Хелл - Рейчел Джонсон

Ральф направился к ним и тепло поцеловал трех женщин, сказав Маргарите, казавшейся уставшей, что она чудесно выглядит в своей блузке и что ему нравятся жесткие воротнички. Затем предельно вежливо представился Салли, слегка поклонился на прощание и отправился на разведку к карусели с решительным видом человека, вынужденного играть в лошадки с шестилетним ребенком в детском саду и которого ничто больше не способно напугать — даже перспектива беседовать с тремя женщинами о детях и непереносимости лактозы.

У нас с Ральфом кардинально различаются взгляды на вечеринки. Он считает их необоснованной тратой времени и энергии. Муж говорит, что человеку семейному нет нужды в разговорах с противоположным полом и обильных возлияниях. Он также заявляет, что коктейльные вечеринки его нервируют, потому что он не знает, как правильно закончить разговор. В то же время меня занимает не то, как бы избежать долгого разговора с кем-то, а то, как не дать людям избежать необходимости разговаривать со мной.

Мой излюбленный метод состоит в том, чтобы ущипнуть за задницу проходящего мимо мужчину. Я нахожу этот способ привлечения внимания намного более эффективным, чем болтаться на периферии группки людей, ожидая, когда тебя пригласят присоединиться к разговору о том, как кто-то приобрел третий дом в какой-то неизвестной части Апулии[30].

После недолгого колебания я решила не трогать задницу издателя (мои пальцы порхали над обтянутыми серой фланелью ягодицами). Он был в процессе важного разговора. Он собирался нанять Куки!

— Мне понравилась статья, которую ты написала для Сюзи Форбс в «Изи ливинг» о детской астме и ее связи с диетами, — говорил редактор «Санди таймс» Куки, и я мысленно похвалила его за то, что он делает домашнюю работу. — Статья заставила меня задуматься. Ты бы прекрасно справилась с колонкой для родителей о правильном детском питании. У тебя есть дети, ты знаешь, как замаскировать овощи так, чтобы они не поняли, что едят, и рыбий жир, и все такое. Это было бы неплохим дополнением к твоей карьере дизайнера. Подумай о моем предложении.

Он глотнул пива, а Куки взяла арахис, покрытый васаби, немного подумала и отправила его в рот. Она выглядела целеустремленной и задумчивой. Судя по моему опыту общения с очень худыми и красивыми женщинами, подобное выражение лица означает, что Куки подсчитывает, сколько калорий она съела.

Я с интересом наблюдала за ней. Я только что проглотила такой же орех. Было чувство, словно мне в глаза попал хрен. Если честно, ощущения были настолько отвратительными, что я подумала, не предложить ли сделать все коктейльные вечеринки зонами, свободными от орехов, как самолеты, школы и столовые, но эта мысль меня расстроила, и я от нее отказалась.

Мгновение спустя она выплюнула орех в кулак и утерла слезы. Интересно, почему редактор на нее так запал? В конце концов, злобно подумала я, у нее нет опыта работы писателем. Потом я вспомнила, что на прошлой неделе в разделе «Стиль» в «Санди таймс» опубликовали умопомрачительную фотографию Куки. На ней не было ничего, кроме розовых кашемировых носочков и перчаток из новой коллекции для взрослых, и она сидела, скрестив ноги так, что не было видно только ее «местечко», как сказала бы Пози.

Я оставила Куки с редактором и направилась к карусели за японской едой. Я ждала, пока тарелка с креветками в кляре окажется в пределах досягаемости — что-то удерживает меня от того, чтобы набивать рот сырой рыбой, разговаривая с представителем «Ста самых известных людей» по версии «Гардиан», — и, взяв ее с конвейера, я услышала, как кто-то крикнул: «Мими! Сюда!»

На другой стороне комнаты Гидеон Стерджис с кем-то беседовал, и пока он говорил, глаза этого кого-то не отрывались от меня. Они смотрели не на супермодель. Не на редактора «Санди таймс». Даже не на признанных королей Ноттинг-Хилла, то есть Ричарда и Эмму, Мэтью и Элизабет, Молли и Уильяма. Не на Себастьяна Фоукса и не на Эдварда Фоукса, не на Стейнов, или Григгсов, или Камеронов, которые любезно посетили вечеринку. Взгляд был направлен на меня. Я проверила, все ли у меня в порядке с одеждой.

И посмотрела в ответ.

Я не знаю, что произошло. Что-то в нем меня зацепило. Его спокойствие. Его сосредоточенное чувство целеустремленности. Словно Жозе Мауриньо[31], мрачно созерцающий плохое представление в Челси, он был сконцентрирован, собран и… властен.

Я почти не изменила выражение лица, собираясь с достоинством ответить на непристойный взгляд, что было сложно, так как я только что заглотила большую креветку и мне казалось, что жир стекает по моему подбородку, а к щеке обязательно прилипла крошка.

Мужчина почему-то казался знакомым. Короткие стриженые темные волосы, седеющие завитки над ушами. Полуприкрытые глаза. Черные брови. Загорелая кожа. Едва наметившаяся щетина. Неудивительно… каждого здесь откуда-нибудь да знаешь.

Я не собираюсь совершать элементарную ошибку, предположив, что мы знакомы. Как-то на вечеринке Пола и Мариголд (Джонсонов) я думала, что очаровала незнакомца рассказом о пралине из «Кларка» (мне даже не стыдно — пралине настолько великолепно, я могу говорить о нем часами), — а это оказался Том Стоппард[32].

Мы беззастенчиво смотрели друг на друга. Гидеон продолжал мне махать.

— Мы можем назвать колонку «Советы супермамочки», — с надеждой продолжал редактор «Санди таймс». — Тебе даже не придется ее писать самой, — добавил он, неожиданно протянув руку и потрепав меня по плечу, чтобы показать, кого именно он имеет в виду. — У нас есть для этого люди, Куки.

И вдруг меня осенило. Это Сай Каспариан. Я достаточно часто набирала его имя в «Гугле», разве не так? Просто на самом деле он оказался гораздо более привлекательным, чем на фотографиях… они не передавали, что у него густые кудрявые волосы… смуглая кожа… изогнутые брови.

Мой новый сосед. Филантроп, яхтсмен, коллекционер предметов искусства, женат на… какое-то цветочное имя — не Вероника, нет, не Гиацинтия и, конечно, не Роза… вспомнила.

Примула.

Боже. Он великолепен. Он мультимиллионер. И мой ближайший сосед. И живет на «правой» стороне сада.

Порывшись в недрах памяти, я вспомнила интересный факт. Сай в разводе. +Значит, он свободен.

Даже если я — нет.

Что-то горячее в животе. Не креветка… Гидеон и Сай направились ко мне, в то время как редактор «Санди таймс», сияя улыбкой, расспрашивал о моей колонке. На мой взгляд, подобные разговоры можно трактовать как «я не читаю твою колонку, и мне на нее наплевать».

— Мими, ты знакома с нашим выдающимся соседом? Мими, это Сай. Сай, это Мими. Тебе стоит следить за языком в ее присутствии, она — журналистка. — Гидеон захохотал.