Моя подруга - месть - Елена Арсеньева

– Не боялся, – категорично выставил ладонь Виктор. – И,знаешь, даже стыдно не было. Только зло брало на того трехглавого дракона,который в Беловежской Пуще страну на кусочки разорвал, не спросясь никого, незаботясь о нас – ни всех вместе, ни по отдельности. – Виктор подумал немножко,потом махнул рукой: – То есть это я потом себе такое алиби моральное изготовил.Они страну растерзали, а я, как тот черный ворон, остаточки поклевывал, которыеплохо лежали. Вот теперь процветаю… хотя, говорят, ворон потому триста лет иживет, что питается одной только мертвечиной!

Короче говоря, Виктор привез экипажу подлодки предписаниеотправляться в Севастополь, к месту прохождения новой службы в российскомфлоте: обеспечил братан, воспользовавшись связями в Российском ВМФ. А лодку,задним числом списав, продали арабам – якобы на металлолом. Лом, правда,получился позолоченный, но это в документах не было вовсе отражено. ДеньгиВиктор получил наличными и тут же положил их в надежный банк, а сам поспешилобратно в Россию: регистрировать одно из первых совместныхрусско-арабско-украинских предприятий – ЗАО «Сфинкс».

Потом Киев вовсе отдрейфовал от России, так что в цепочкеосталось лишь два звена. Ну а что именно подразумевалось под этим конкретно,Марьяна не знала – и не очень стремилась узнать. Боялась нечаянно проведать то,что приоткроет перед ней изнанку Викторова бизнеса… именно боялась, что несможет не осудить его, а кто она такая, чтобы кого-то судить, да и зачем? Темболее человека, от которого видела только добро, в доме которого так счастлива…Гораздо больше ее интересовало, как мог Виктор столь неузнаваемо преобразиться– и внешне, и внутренне. Впрочем, присмотревшись внимательнее к его домочадцам,она поняла, что каждый из них жил в прежние времена совсем другой жизнью… итоже преобразился неузнаваемо именно благодаря Виктору. Возможно, все эти люди,столь близкие друг другу, прежде были бы совершенно чужими, и дело здесь тольков руке судьбы, которая безошибочно свела их.

* * *

Сказать по правде, Марьяна уже едва на ногах держалась.Бесполезно вспоминать о прошлом, искать в нем какие-то путеводные нити, тропки.Смешно же в самом деле предполагать, что где-то в Нижнем Новгороде кто-тоневедомый дергал за ниточки и нажимал на кнопки сегодняшних событий! Разве втом смысле, что во Вселенной всегда действует закон всемирного воздаяния. Отецочень любил о нем порассуждать, а Бориса все разговоры Марьяны на эту темубешено раздражали… Ну вот, ее мысли опять готовы скользнуть в прошлое.Напрасно, она напрасно мучает себя, вот и все.

– Вы устали, – раздался негромкий осторожный голос рядом, иМарьяна беспомощно взглянула на своего спутника: устала, да. И чем дальше, темменьше смысла видит в своей беготне по Каиру. Конечно, глупейший план онипридумали, три девицы под окном, глупее просто некуда! А что было делать?!

Нет, план, может быть, неплох, однако исполнила его Марьянаиз рук вон отвратительно. Давным-давно не видит она за собой и подобияпреследования – людской поток равнодушно течет мимо, огибая три фигуры, притулившиесяна обочине тротуарчика: измученной женщины с ребенком на руках, худого смуглогоюноши и любопытной собаки, которая весело озирается по сторонам. Похоже,Марьяна так замела след, что никакие местные злодеи не могут вновь на неговстать. Ну вот, теперь и Каир можно будет включить в список городов мира,спасовавших перед изобретательностью загадочной славянской души, ставшей наизвилистую дорожку противоречий с законом…

Это было не смешно, и даже насильно, вымученно Марьяне неудалось улыбнуться. Дурацкая неизвестность! Может быть, осада с виллы давноснята. В конце концов, хоть и с глушителями шла перестрелка, но все же моготыскаться на весь Каир хоть один полицейский, которого, пусть случайно,занесло в тот район? Вполне могло, убеждала себя Марьяна. И теперь атакаотбита, Лариса, Санька и Надя-БМП в безопасности, Виктору дали знать ослучившемся, он давно примчался от Азиза, заключил всех троих в объятия,обцеловал, вокруг виллы поставили охрану, там все успокоились, может быть,тяпнули по стопарику для душевного комфорта, заказали ужин из соседнегоресторана – и думать забыли про Марьяну, которая уже невесть сколько времениносится по Каиру, изображая из себя наживку. Подсадную утку – так, кажется,сказал Васька. Вот именно!

Вдруг ее качнуло. Васька оказался рядом, подхватил под руку.

– Ну вот что, сударыня, – сказал почти сердито, заглядывая вМарьянины глаза, вдруг наполнившиеся слезами. – Не сочтите меня наглецом, новам необходим отдых. Осмелюсь настойчиво предложить…

– Ради Бога! – воскликнула Марьяна, едва сдерживая рыдания.– Прекрати накручивать!

С отвращением услышав в своем голосе истерические нотки, онатут же прикусила губу от злости и стыда, но Васька оказался потрясающепонятлив.

– Аркадий, друг, молю: не говори красиво? – усмехнулся он. –Заметано! Короче, командовать парадом буду я. Сейчас быстро ловим тачку, едемна мою хату. Там ты сидишь в холодке, ловишь кайф, а я сгоняю на эту вашугорячую точку, погляжу, что там и как. Лады?

Марьяна хлопнула ресницами, потрясенная этим мгновеннымпреображением. Китмир, склонив голову, разглядывал своего хозяина не беззамешательства.

– Что-то я не помню, когда это мы пили на брудершафт? – небез ехидства осведомилась Марьяна.

– Блин Клинтон! – яростно раздул ноздри князь Шеметов, иМарьяне вдруг стало смешно:

– Билл. По-моему, его все-таки зовут Билл. А меня – Марьяна.Ладно, Васька, давай, лови тачку. Только зачем мне отсиживаться в твоем родовомпоместье? Сейчас проедем мимо виллы, я сама все увижу. Если там тихо, я выйду –и все.

– Миледи, – сердито сказал Васька, – вам не надоело ещевести эту войнушку? Пора отступить перед превосходящими силами противника идать возможность поработать разведке. В конце концов, у меня дома есть телефон.Можно позвонить куда угодно – и все выяснить, не разбивая ног. Поехали, а,мамзель Марьяна? С матушкой вас познакомлю…

– Тебя, – с улыбкой поправила Марьяна и была вознагражденасмущенной Васькиной улыбкой и восторженным тявканьем Китмира. – Хорошо,поехали. Только… такси я сама возьму, хорошо?

Васька шумно вздохнул, завел глаза к небу:

– Воля ваша, мадемуазель!