Он, она и Анжелика - Кара Колтер

— Я думаю, тебе лучше вернуться домой.

Домой. К вегетарианским бургерам, телеканалу мод и недозволенному рок-н-роллу. И к шуму, бесконечному шуму.

— Но это не от меня зависит. Тот ювелир пропал, и его жизнь, возможно, зависит от моего пребывания здесь.

— Как-то уж слишком драматично звучит.

— Так сказал полицейский.

— Ну, знаешь, если это тот недоумок, с которым я говорила, то я не думаю, что ты должна его слушаться.

Тони интуитивно поняла: начальнице лучше не говорить о Гаррете, его племяннице и курсах спасателей.

— Ты пропускаешь самое интересное! — взволнованно прокричала из гостиной Анжелика.

— Я пропускаю самое интересное, — растерянно повторила Тони.

— Я не знаю, что там происходит, но скоро узнаю…

— Ничего здесь такого не происходит, правда…

— Детка, я пришел. — Звучный мужской голос заполнил все помещение, отражаясь эхом от стен.

— Мне показалось, что я слышала слово «детка», — зловеще сообщила мадам Йелтси.

— Это шутка, — торопливо произнесла Тони.

— Судя по всему, это я пропускаю самое интересное.

— Чем это пахнет? — спросил Гаррет, входя и принюхиваясь.

— Я еду, — объявила мадам Йелтси. — Я спасу тебя!

Гаррет с озабоченным видом нюхал кастрюли. Шершавая ткань его рубашки скользнула Тони по руке.

— Не надо, не приезжайте! — в отчаянии вскричала она. — Сюда нельзя. Это запрещено. Тут карантин! — Приезда мадам Йелтси Элизе не выдержать.

Гаррет недоуменно уставился на Тони.

— Карантин?

— Мне все равно, пусть они выставят хоть целый полк этих типов в красных мундирах, — сказала мадам Йелтси. — Ты мне нужна здесь.

— Я приеду. — Тони повернулась спиной к Гаррету. Она просто ничего не соображает, когда он на нее смотрит. — Дня через четыре.

На другом конце провода положили трубку.

Теперь можно было взглянуть и на Гаррета. Вид у него был слегка обеспокоенный.

— Очень это вы мило сказали.

— Моя начальница, — бессильно выговорила Тони.

— Я про карантин.

— Первое, что пришло в голову.

— Выглядит весьма интригующе. — Гаррет склонился над кастрюлькой.

Тони заглянула ему через плечо: в густом темном соусе плавали маленькие розовые креветки.

— В Сан-Диего это считается деликатесом, — сообщила она.

— Правда? — Гаррет заглянул в большую кастрюлю. — Курица под соусом с креветками?

— А вы представляете? Вы говорите по телефону, тут убегает куриный бульон, вы задеваете рукой за кастрюлю, обжигаетесь и роняете банку с креветками в соус.

— Да, я вижу, в Калифорнии приготовление пищи — целое приключение.

— Так и есть. А вы, как я понимаю, знаете толк в приключениях.

— Само собой.

— Тогда давайте есть.

— Вы сварили курицу?

— А чем это воняет? — спросила Анджелика, появляясь из гостиной. — Вы пропустили все самое интересное.

— Боюсь, это ты пропустила все самое интересное, — сказал Гаррет. — Кулинария по-калифорнийски. Вечернее представление Тони.

— Это должно быть вкусно, — сказала Тони.

— Как это может быть вкусно, когда так пахнет? — Анжелика скептически поморщилась.

— Знаешь, — предложил Гаррет, — из курицы мы приготовим суп, креветки под соусом отдадим бродячему коту, а сами сделаем хот-доги. Сделаем?

— Сделаем! — восторженно закричала Анжелика.

— Мадам — шеф-повар?

— Конечно. Почему бы и нет?

— А салат выглядит прекрасно.

— Посмотрим, что вы скажете, когда я поджарю колбаски.

Гаррет пришел поздно. В доме было тихо, горела только лампочка над плитой. Все следы великолепной катастрофы, которой закончилось приготовление ужина, исчезли.

Наверное, Тони уже легла. Да и правда, скоро полночь. На душе было неспокойно.

Эта девушка словно солнце осветила его безрадостную жизнь. Ее смех разогнал мрак, окружавший его со дня гибели Мэтью и Сары.

Креветки под соусом или соус с креветками. Нечто совершенно несъедобное. Курицу удалось спасти, она пошла на суп.

Потом, когда они ели сосиски с хлебом, кухня вдруг наполнилась черным едким дымом, и на лице Тони появилась гримаса ужаса. Она вскочила и, уронив на пол хот-дог, бросилась к плите.

Полуобгоревшие кусочки чего-то непонятного на противне напоминали все что угодно, только не печенье.

Они чуть животы не надорвали от смеха.

Пока кухня проветривалась, они, сидя на крыльце, пытались скормить стряпню Тони коту. Тот, к удовольствию Анжелики, есть отказывался.

— Я же говорила: плохо пахнет.

Дело кончилось тем, что Тони пошла на кухню и промыла креветки. В награду за ее старания кот прыгнул к Тони на колени и блаженно замер, громко мурлыча.

Пока они сидели на холодке, прибыл на машине первый слушатель курсов, и Гаррет оставил Тони и Анжелику с мурлыкавшим котом.

Неохотно. Что его поразило.

Ведь его жизнь — это горы, неустанное постижение их тайн. Он мог часами говорить о спасательных операциях, о веревках, блоках, костылях, о вертолетах и особенностях горных склонов.

И вот эта страсть уже не греет его, как прежде. Как будто он старается согреться от электрической лампочки, когда стоит только повернуться к Тони и Анжелике, и на него полыхнет жаром пылающего камина.

Но ему казалось, что это пойдет во вред делу его жизни. Вот почему, хотя и дел особенных не было и душа домой просилась, Гаррет лично встретил еще нескольких прибывших и долго не уходил, устраивая их на ночлег, попивая кофе и вспоминая былые спасательные операции.

И все это время думал о другом.

О своем маленьком доме.

О ней.

О той, что ворвалась в его жизнь со своим смехом, искрящимися зелеными глазами и непослушными волосами, не желавшими держаться во французской косе. Им очень не хватало настоящей мужской руки, чтобы освободиться окончательно.

Она уедет.

Не стоит рассчитывать на то, что она задержится в такой глухомани. Она честолюбива, у нее свои планы, своя жизнь.

И его в этих планах нет.

Как и Анжелики.

Просто она старается наилучшим образом справиться с ситуацией, в которой оказалась, и все. Она не умеет готовить, а ее французская коса разваливается на ходу. Она совсем не та женщина, которая может стать матерью Анжелике и женой ему.