Мания расследования - Елена Топильская

— Двадцать три. Разве ж можно такие сроки людям давать! Это садизм какой-то.

Я не стала комментировать соразмерность Костиного приговора содеянному. Из пяти или шести убийств доказанными остались только два, Бог ему судья.

— А все же? Вы ведь еще даже трети не отсидели.

— По состоянию здоровья вышел, — сказал Костя, ухмыльнувшись. — Я же болен тяжело.

Он повел рельефными плечами и блеснул идеальным рядом белоснежных зубов.

— У меня же гепатит С, — пояснил он, пока я любовалась его сияющими волосами, как всегда, красиво уложенными (этим он и в тюрьме не пренебрегал), его чистой смуглой кожей, могучей шеей и прочими признаками недюжинного здоровья.

— Гепатит С? — я удивилась. — При вашем здоровом образе жизни?

— Ну да. Я пока сидел, в камере героинчиком баловался от нечего делать, вот и подцепил, через шприц.

— Значит, по здоровью? — я вспомнила про другого горчаковского подследственного, мошенника. У него был рак легких в последней стадии, но суд отказал в изменении ему меры пресечения с мотивировкой, что лечение он может получать и в местах заключения.

— Ну да. Правда, обошлось мне это — ого-го, во сколько, — поделился со мной Барракуда. — Полмиллиона отдать пришлось, у, е., понятно. Они там теперь в евро считают, не в баксах; даже, прямо как в автосалонах.

— А вы не боитесь мне такое говорить? — это я спросила из приличия, нельзя же было проглотить такую информацию и не выразить к ней своего отношения.

— Да ла-адно, — протянул Барракуда. — Ну, сказал я вам. И чего вы сделаете?

— И то верно.

Мы помолчали, я не стала педалировать вопрос о причине его визита. Костя еще раз пошатал стол, ухватившись за краешек столешницы, и спросил, не надо ли мне подарить приличную мебель в кабинет. Я вежливо отказалась, сославшись на то, что он и так поиздержался на освобождении. Он покивал головой, опять помолчал, потом на секунду зажмурился и решился:

— Марь Сергевна, я чего пришел-то…

— Теряюсь в догадках.

— Это… В общем, заказали меня.

— Заказали? — я с интересом глянула на него. Сам по себе этот факт у меня удивления не вызвал, заказать Костю могло пол нашего города и еще человек сто в Москве. Меня удивило, что он с этой новостью пришел ко мне.

— Ну да, — продолжил он, смотря в окно.

— Вы хотите сделать заявление?

— Я что, идиот? Посоветоваться пришел.

— А что я вам могу посоветовать? Защитить вас в частном порядке я вряд ли смогу. Усильте охрану или уезжайте.

— Чего? — Костя отвел взгляд от окна и прищурившись стал смотреть на меня. Все-таки иногда он туговато соображал. — А-а, вы не поняли. Меня не в этом смысле заказали.

— А в каком?

— Ну, это… В общем, посадить меня хотят.

— Опять?! — я не смогла удержаться от улыбки. Бедный Костя, уже почти все свое состояние отдал за волю, и вот опять маячит призрак тюрьмы! Так никаких денег не напасешься.

Костя глянул исподлобья.

— Вам смешно?

— Извините, Константин Алексеевич.

— Просто Костя, — поправил он меня. — Не приперло бы меня, я бы к вам не пришел.

— Ну, рассказывайте.

И Костя рассказал мне фантасмагорическую историю про то, как некто заказал его посадку. Начал он с того, что после освобождения, естественно, впал в определенную эйфорию…

— Ну, разгуляево там, понятно; по кабакам мотался, стриптизерок снимал… А когда первый хмель прошел, чувствую — кто-то меня ведет.

— В каком смысле? — уточнила я.

— Нюхом чую, кто-то мне в затылок дышит. Такое чувство, будто я под колпаком.

Я поверила Барракуде: чутье у него было звериное; только благодаря этому чутью Костя был еще жив, хотя желающих грохнуть его с каждым годом все прибавлялось. Правда, пару пуль он все-таки получил, но опять же благодаря нюху на опасность ему удалось выйти из передряг с минимальными потерями; в моменты покушений он всегда выпрыгивал из машины за секунду до того, как туда бросали гранату, и падал на землю в полуметре от дорожки, вспаханной автоматной очередью.

— Сначала думал, на мушку взяли, — монотонно продолжал Костя. — Потом чувствую, не то. Пасут меня, но если бы хотели шлепнуть, давно бы уже мне мозги продырявили. Нет, думаю, что-то тут не то.

Передвигался Костя по городу на своем бронированном «Мерсе», с тремя парнями из остатков его команды, большая часть которой продолжала существовать на деньги налогоплательщиков в условиях лишения свободы. Общался с ограниченным кругом лиц, постоянно менял номера мобильных телефонов, поэтому, если не знать, куда он собирается, то засечь его где-то было большой проблемой. Первой «ласточкой», поначалу принятой Костей за случайность, стал эпизод со стриптизершей из ночного клуба.

Во время очередного кутежа приглянулась ему пышногрудая девушка, согласившаяся за умеренную плату скрасить его холостой досуг. Из клуба он отвез ее на одну из своих съемных квартир и всю ночь наслаждался приватными танцами. Утром обласканная девица, заработавшая за эту ночь приличную сумму, поцеловала Костю на прощание и ушла. А через два часа, пока Костя еще нежился в постельке, в дверь позвонили.

— Поверите, Мария Сергеевна, про эту хату никто, кроме пары моих ребят, не знал. И вдруг звонят. Хорошо, у меня пушки с собой не было, а то бы я еще, упаси Господи, ментов положил бы… Тьфу-тьфу-тьфу, даже думать об этом не хочу!

На вопрос «кто там?» ему ответили: «Милиция». Вежливый участковый («Ничего не могу сказать, Мария Сергеевна, мент мне не хамил, культурно так объяснил, что девка на меня заяву накропала, и надо пройти к нему в участок, дать объяснение. Даже кичей не грозил, только документы проверил»), обращавшийся к нему по имени-отчеству, показал заявление от стриптизерши о том, что та была насильно увезена с места работы мужчиной по имени Константин, против воли содержалась в его квартире до утра («адрес знает визуально») и подверглась сексуальному насилию.

— Представляете, Мария Сергеевна, сексуальному насилию! Да у этой бляди через рот асфальт видать, прости меня Господи! — от избытка чувств Костя даже перекрестился. — Я участкового сразу спросил: побои есть? Тот говорит, пока экспертизы не было, но девушка тебя грузит натурально, а заявление уже заштамповано. Слышь, говорю, командир, дай я с потерпевшей поговорю, пусть она мне в глаза скажет, что я ее насильно умыкнул. Да они там в клубе из-за меня чуть не подрались, я им за ночь штуку пообещал. А насчет насилия, говорю, может, я и был немного груб с девушкой, так я готов материально компенсировать моральный ущерб в меру своих возможностей. В общем, пошли мы в участок. Там сидит эта коза. А я на улице, возле опорного пункта, приметил тачку одну, на такой руоповцы в кабак приезжали как-то, еще до моей посадки. Номера не помню, но тачка в глаза бросилась. Там пустырь вокруг, а посреди помойки — «форд» нестарый, и двигатель работает. Ну, думаю, неспроста это, явно ждут кого-то. Вы мне верите?