Ураган. Книга 2. Бегство из рая - Джеймс Клавелл

– Кого? – Вессон увидел, как его собеседник пожал плечами, скользя взглядом по террасам, и его улыбка исчезла. – Это могло бы означать, что он работал на аятоллу все это время.

– Может быть. – Аарон опять принялся поигрывать ручкой. – Еще один любопытный факт. Во вторник Хашеми видели садящимся в сто двадцать пятый компании «С-Г» в аэропорту Тегерана вместе с Армстронгом. Они летали в Тебриз и вернулись оттуда часа через три с небольшим.

– Будь я проклят!

– И что все это в итоге дает?

– Господи, не знаю, но думаю, нам лучше это выяснить. – Вессон еще больше понизил голос. – Одно можно сказать наверняка: если Хашеми удалось снова оказаться в фаворе, ему точно известно, где зарыты очень большие и важные собаки. Такая информация была бы крайне ценной… крайне ценной, скажем, для шаха.

– Шаха? – Губы Аарона начали было растягиваться в улыбку, но замерли, когда он увидел выражение лица Вессона. – Вы не можете серьезно думать, что у шаха есть шансы вернуться?

– И не такое бывало, старина, – с уверенным видом произнес Вессон и прикончил выпивку. Почему эти ребята никак не могут понять, что творится в мире? – думал он. Пора им поумнеть, перестать быть такими зашоренными насчет Израиля, ООП и всего Ближнего Востока и дать нам место для маневра. – Конечно же, у шаха есть шанс, хотя я поставил бы на его сына. Как только Хомейни убьют и похоронят, начнется гражданская война, армия возьмет власть в свои руки и им понадобится фигура вождя. Из Резы получится великий конституционный монарх.

Аарон бен Аарон с трудом убрал с лица недоумение, пораженный тем, что Вессон до сих пор мог быть таким наивным. После всех тех лет, что ты провел в Иране и в странах Персидского залива, рассуждал он, как ты до сих пор не можешь правильно понять те взрывные силы, которые раздирают Иран на части? Если бы перед ним сидел другой человек, он бы проклял Вессона за ту тупость, которую тот олицетворял, за сотни сигналов тревоги, оставленных без внимания, за горы тайных разведдонесений, собранных ценой большой крови и даже ни разу не просмотренных, за все те годы, что они умоляли политиков, генералов, разведчиков – американских и иранских, – предупреждая их о готовом вспыхнуть пожаре.

Все напрасно. Столько лет. Воля Бога, подумал он. Бог не хочет, чтобы нам было легко. Легко? За всю нашу историю нам никогда не было легко. Никогда, никогда, никогда.

Он заметил, что Вессон внимательно наблюдает за ним.

– Что?

– Подожди, сам увидишь. Хомейни – старик, он не протянет и года. Он стар, и время на нашей стороне. Погоди, сам увидишь.

– Подожду. – Аарон отложил в сторону свое желание начать яростно спорить. – А пока насущная проблема: «С-Г» может оказаться фасадом для вражеских групп. Если подумать, пилоты вертолетов, специализирующиеся на обслуживании нефтяных месторождений, являются ценным материалом для любых диверсий и саботажа, если обстановка ухудшится.

– Конечно. Но Гэваллан хочет уйти из Ирана. Ты сам слышал.

– Может, он знал, что его подслушивают, или он устраивает это для отвода глаз.

– Да полно тебе, Аарон. Думаю, с ним все в порядке, а все остальное – просто совпадение. – Вессон вздохнул. – Хорошо, я приставлю к нему людей, и он даже на унитаз не сядет, чтобы ты об этом не узнал, но, черт возьми, старина, вы, ребята, видите врагов везде: под кроватью, на потолке и под ковром.

– А почему бы нет? Их полно вокруг – известных, неизвестных, активных, выжидающих.

Аарон методично следил за всем, что происходило вокруг, проверяя вновь входящих, ожидая встретить врагов, зная об огромном количестве вражеских агентов в Эль-Шаргазе и в регионе залива. И нам известно о врагах здесь, в Старом городе и в новом городе, по дороге вниз, в Оман, и по дороге наверх, в Дубай, Багдад, Дамаск, Москву, Париж, Лондон, через океан в Нью-Йорк, к югу от обоих мысов и к северу от полярного круга, везде, где есть люди, и они не евреи. Только еврей автоматически не попадает под подозрение, да даже и в этом случае в наше время приходится быть осторожным.

Есть многие среди избранного народа, которым не нужен Сион, которые не хотят идти на войну или платить за войну, не хотят понять, что Израиль висит на волоске, когда шах, наш единственный союзник на Ближнем Востоке и единственный из всей ОПЕК поставщик нефти для наших танков и самолетов, оказался изгнанным, не хотят знать, что нас прижали спиной к Стене Плача и мы должны сражаться и умирать, чтобы защитить данную нам Богом землю Израиля, которую мы с Божьей помощью вернули себе такой ценой!

Он посмотрел на Вессона, американец ему нравился, он прощал ему его недостатки, восхищаясь им как профессионалом, но жалея его: он не был евреем и потому оставался под подозрением.

– Я рад, что родился евреем, Гленн. Это настолько облегчает жизнь.

– Каким образом?

– Ты знаешь, чего тебе ждать.

НА ДИСКОТЕКЕ, ОТЕЛЬ «ШАРГАЗ». 23:52. В зале преобладали американцы, британцы и французы, было несколько японцев и азиатов. Европейцы, в основном мужчины от двадцати пяти до сорока пяти лет, приезжали работать в странах залива, а потому должны были быть молодыми, крепкими, предпочтительно неженатыми, чтобы выжить в этой тяжелой, лишенной женского общества обстановке. Некоторые успели напиться и вели себя шумно. Мужчины, уродливые и не слишком, страдающие от избыточного веса и не полные, но в основном поджарые, пребывали в расстроенных чувствах и были готовы взорваться, как вулкан. Встречались и жители Эль-Шаргаза и других стран залива, но только богатые, принявшие западный образ жизни, утонченные, – все мужчины. Большинство из них сидели наверху, потягивали коктейли и плотоядно оглядывали присутствовавших женщин, а те немногие, кто танцевал на небольшой площадке внизу, выделывали па с европейками: секретаршами, сотрудницами посольств, авиакомпаний, медсестрами или сотрудницами других отелей – партнерши были нарасхват. Ни одной шаргазской или арабской женщины здесь не было.

Паула танцевала с Шандором Петрофи, Дженни – со Скрэггером, а Джонни Хогг – щека к щеке с девушкой, которая была так увлечена тем разговором на террасе.

– Как долго вы здесь пробудете, Александра? – промурлыкал он.

– До следующей недели, всего до следующей недели. Потом я должна буду вернуться к мужу в Рио.

– О, но вы так молоды, чтобы быть замужем! И вы здесь одна все это время?

– Да, одна, Джонни. Это так грустно.

Он не ответил, просто чуть крепче прижал ее к себе и благословил свою судьбу за то, что поднял книгу, которую она случайно уронила в холле отеля. Пульсирующий свет на мгновение ослепил его, потом он заметил Гэваллана наверху; тот стоял у перил, мрачный, погруженный в свои мысли, и ему снова стало жаль его. Сегодня днем он с неохотой договорился для него о ночном авиарейсе в Лондон, попытавшись убедить его отдохнуть денек.

– Я знаю, что разница во времени из-за перелетов для вас – сущий ад, сэр.