Пикассо в придачу - Анита Андерсон

У Флоры был очень счастливый вид, когда она вылезала из такси. Вместе с остальными мы стояли и ждали, когда дверь универмага откроется. Но мне было не по себе. Мне казалось, что я совершила ошибку: первый день на работе – а я приезжаю на такси, наряженная в шелковый сливочно-белый костюм от Диора! Я специально надела эти брюки – они были достаточно широкими, чтобы спрятать под ними перевязанную ногу. Впрочем, таксист определенно почувствовал, что с ногой у меня что-то не так. Ничего удивительного: ему нужно быть начеку, чтобы вовремя заметить, что у пассажира пистолет заправлен в носок. Водитель выскочил из машины, чтобы открыть мне дверцу, и сделал что-то вроде глубокого поклона. Наверное, мое первое появление на работе (учтите, все это происходило в полдевятого утра, в обычный четверг) было немного помпезным.

Самым замечательным в моем прибытии было то, что, как только машина уехала, начал накрапывать дождик. У Флоры, естественно, был зонтик, но она куда-то исчезла: пошла поздороваться с коллегами. Моя прическа начала походить на куст жимолости, чьи вьющиеся побеги цепляются за все, что попало. Тут появилась Флора:

– Вставай под зонтик, Кэрон, тут хватит места для нас обеих.

Но она была намного ниже меня, так что когда она попыталась закрыть меня от дождя, то сама промокла.

– Спасибо, Флора, но на мне и так уже сухой нитки нет, так что не стоит беспокоиться, это уже не имеет значения.

Я откинула волосы назад. По ним стекала вода: ощущение было такое, будто меня вылизывала корова.

– Нет, имеет. Все имеет значение – вот что я говорю тем, кто умеет слушать. Ты испортишь свой прекрасный костюм. И поскольку зарплата у тебя небольшая, новый ты сможешь купить лет через сто, не раньше.

Я грохнулась прямо с небес на землю. Оказывается, я уже не важная персона, а всего лишь низкооплачиваемая сотрудница бухгалтерии, которая одета слишком экстравагантно. Кроме того, очень-очень мокрая. Мне не стоило задирать нос перед этими людьми, потому что я стала одной из них, причем только благодаря большой удаче.

Я сразу же сняла пиджак – черная футболка выглядела менее торжественно. Она была мне тесновата, поскольку в последнее время я чрезмерно увлеклась датскими слойками с абрикосами. Посмотрев на свою грудь (довольно скромного размера), я с сожалением подумала, что выпечка, как это ни печально, редко имеет форму дыни или хотя бы винной ягоды.

Наконец мы вошли в универмаг. Все мои новые коллеги обращались со мной по-дружески. Я знаю, не стоит доверяться первому впечатлению, но при знакомстве больше полагаться не на что. Было глупо рассчитывать на то, что мне удастся скрыть свои увечья, потому что Флора постоянно указывала па них и приговаривала:

– Посмотри, как она повредила лодыжку. И колено. Но колено не видно. Теперь она хромает.

Я чуть не закричала: «Пожалуйста, не говори о Джеймсе!» Помнится, еще вчера Флора поделилась со мной конфиденциальной информацией, которую она почерпнула из личных дел сотрудников. Это и заставило меня усомниться в ее чувстве такта. Мне не хотелось, чтобы она выбалтывала все факты моей биографии. Если кому-то не терпится узнать о жизни, полной приключений, пусть смотрит мыльные оперы по телевизору. Но я была несправедлива к Флоре. Она специально привлекала внимание к моему колену и лодыжке, чтобы люди не спрашивали, где я работала раньше. Вместо этого они интересовались, что со мной произошло. Одна женщина спросила: «Надеюсь, грузовику тоже досталось?» Это была старая шутка, но я засмеялась вместе со всеми, впервые почувствовав себя частью коллектива.

Сотрудников компании можно было разделить на две группы: одну из них составляли профессионалы лет сорока—пятидесяти и пожилые люди, во вторую (меньшую по численности) входили молодые специалисты. Видимо, Чемберс решил модернизировать магазин внезапно и не так уж давно.

Было очень интересно увидеть скрытую от покупателя изнанку большого магазина. Иногда документальные фильмы или телепрограммы рассказывают, что аэропорты и гостиницы – это особый мир, и все видят только надводную часть айсберга. То же можно сказать и об универмаге «Чемберс». Все быстро расходились по своим кабинетам, продавцы надевали бейджики. Слышались приветственные восклицания, громкий смех, шутливые замечания… Даже недовольное бурчание, казалось, свидетельствовало о том, что все знают друг друга и прекрасно осведомлены об обстоятельствах чужой жизни. Все это немного напоминало театр: реквизит расставлен, огни рампы зажжены, осталось только дождаться появления публики.

Точно! По всей видимости, женщины так любят ходить за покупками, потому что в магазинах продавцы не сводят с них глаз и они представляют себя звездами театральной сцены? Даже в универмагах, где персонал не может уделять посетителям много внимания, все устроено так, чтобы покупатель постоянно чувствовал соблазн прихватить частичку этого мира с собой. Не забыв заплатить за эту роскошь, разумеется. В магазинах всегда комфортно и уютно: запахи дорогого парфюма, толстые ковры, манекены в красивой одежде, ценные товары под стеклом… Магическое очарование, в котором я пребывала, было нарушено девушкой с зелеными линзами, которая, быстро доглатывая кофе, воскликнула: «Черт! Уже пора запускать!»

Мы подошли к лифту. Флора знакомила меня со всеми, кого мы встречали. Одна элегантно одетая пожилая дама, кивнув на Зеленые Линзы, усмехнулась и поведала: «Кое-кого запускать сюда вовсе не следовало».

Когда мы отошли подальше, Флора пояснила:

– Она дольше всех работает на нашем этаже. Лучший сотрудник отдела продаж.

Потом Флора познакомила меня с моей начальницей миссис Браун. Она была поразительно похожа на идеальную школьную учительницу: милая, ласковая, чуткая, но одновременно строгая и требовательная. Доверяй, но проверяй, что называется.

Отдел состоял из двенадцати человек. Чертова дюжина, если считать и миссис Браун. Складывалось впечатление, что сотрудников подбирали в строгом соответствии с правилами политкорректности. Мы бы прекрасно смотрелись на плакате социальной рекламы: два человека представляли национальные меньшинства, три бухгалтера вполне могли бы поучаствовать в рекламной кампании акции «Помогите престарелым!». Еще здесь работали девушка-панк (волосы у нее были выкрашены в розовый цвет, а в носу красовалось кольцо) и один мужчина. Люди были разные: высокие и низкорослые, тучные и тощие. В отделе также имелось несколько женщин примерно моего возраста, которые, видимо, тоже мечтали начать карьеру с другого этажа.

Столы в кабинете стояли рядами. Два рабочих места в задней части комнаты были отгорожены от остальных стеллажами с папками. Одно из них было предназначено мне. Рядом со мной сидела пожилая женщина, которая, взглянув на меня, изрекла: «Можете называть меня Мелоди». Она была худой как спичка. Мелоди пригладила свои седые локоны и прикоснулась к уголку рта, очевидно, убедиться, что помада не размазалась.

Миссис Браун оставила меня, чтобы я устроилась на новом месте, и, поскольку делать мне было нечего, я повернулась к своей соседке:

– Скажите, Мелоди, это хорошо или плохо, что мы сидим в заднем ряду?