Карта монаха - Ричард Дейч

Когда они заехали в полицейский участок под предлогом, что Буш желает знать, как продвигается расследование дела с затонувшей машиной, на самом деле у них был еще один, скрытый, интерес. Даже после своей отставки Буш пользовался в полиции огромной популярностью. И новички, и ветераны обращались к нему за советом, как по профессиональным вопросам, так и поличным делам. Так происходило в течение двадцати лет, так же продолжалось и теперь. По сути, он снискал среди коллег большее уважение, чем капитан Делия. Так что когда Буш попросил Джо Грассо помочь ему в одном деле, тот согласился не задумываясь. Он не стал выяснять, зачем Бушу понадобилась информация о владельце дома 22 по Франклин-стрит в Бостоне. Без лишних слов Джо подключился к базе данных полицейского управления и углубился в файлы отдела транспортных средств, ФБР и «Лексис-Нексис»[4]. Итоговая распечатка была короткой, но весьма занимательной.

Стефан Келли оказался процветающим адвокатом пятидесяти восьми лет. В прошлом окружной прокурор, теперь он избегал участия в уголовных процессах, предпочитая им дела, связанные со слиянием и поглощением. По мнению Майкла, он все равно защищал уголовников, только другим способом. Вырос он в бедности, прошлое имел смутное. В его ранней юности полиция несколько раз заводила на него дела, правда, не получившие продолжения. А затем из южного Бостона появился новый Келли, способный, как выяснилось, накопить капитал более чем в семьдесят пять миллионов долларов.

Не чуждался он и благотворительности, распространявшейся главным образом на две области: политическую — он вносил серьезные суммы на поддержку политиков в своем родном южном Бостоне, и социальную — на защиту детей, с особенным упором на программы усыновления и воспитания сирот в семьях или детских домах.

Теперь машина катила по району Бикон-Хилл, месту проживания бостонской элиты, потрясателей устоев и вершителей судеб столицы Новой Англии. Архитектура отличалась утонченностью и не носила на себе следов современности. Возраст многих зданий насчитывал не одну сотню лет.

— Когда Дженни узнает, что ты играешь в детектива, она разозлится. Она решит, что одно потянет за собой другое, и не успеешь и глазом моргнуть, как ты уже опять будешь работать в полиции.

— Мне казалось, мы просто ищем твоих родителей.

— Это так. Но не пытайся убедить меня, что ты не смотришь на это как на криминальную головоломку, требующую решения. Не забывай, ты вышел в отставку.

— Да ладно, хватит тебе; разве тигр может сменить свои полоски? Понимаешь, о чем я?

Майкл понимал. Буш — коп до мозга костей. Всегда им был и всегда будет. То, что он сменил жетон на бар, ни на йоту его не изменило. Майклу это было известно лучше, чем кому-либо другому: он тоже не слишком уютно себя чувствовал после своей «отставки». Установка охранных систем, как выяснилось, привлекает его гораздо меньше, чем в свое время привлекала перспектива обведения этих систем вокруг пальца.

— Она все равно разозлится.

— Она не злится. Она сама считает, что надо тебе помочь. Я рассказал ей о письме Мэри, про ту его часть, где она пишет о твоих родителях. И Дженни сама сказала, что мне стоит поехать с тобой, — возразил Буш. — Думаешь, адвокату известно что-то о твоих родителях?

— Это мы скоро узнаем.

Повернув на крытую булыжником улицу — Франклин-стрит, Буш поехал мимо дома № 22. Дом на одну семью, кирпичный. Мраморный декоративный фасад так же белоснежен, как в день, когда его возвели. Лестницу в пять ступенек, ведущую к входной двери красного дерева, обрамляют садовые кустарники, идеально симметричные, словно их подровняли ножницами. Газовые фонари по обе стороны двери придают дому вид старинного особняка, каким он был до эпохи электричества. Это здание, как и другие на Франклин-стрит, несло на себе отпечаток исключительности; дом был собственностью человека преуспевающего — собственностью, доставшейся по наследству или в результате упорного труда. Судя по данным «Лексис-Нексис», с которыми Майкл только что ознакомился, в случае Стефана речь шла именно о втором.

— Мне пойти с тобой? — спросил Буш, вырулив за угол и въезжая на парковку.

— Не обижайся, но тебя могут испугаться.

— Что? — Буш был искренне возмущен.

— Посуди сам, если ко мне в дверь позвонит человек ростом в шесть футов четыре дюйма, вряд ли я так уж сразу проникнусь желанием отвечать на его вопросы.

— Ни для кого я не опасен, — надулся Буш.

Майкл улыбнулся, глядя на друга, сидящего за рулем «корвета», — настоящий гигант; регулируя кресло, он отодвинул его как можно дальше, ручищи сжимают руль.

— Послушай, у тебя огромное обаяние, только по первому впечатлению люди слегка пугаются. И кто знает, может статься, с адвокатом это будет единственный шанс.

— Убирайся из моей машины, — произнес Буш, сердито качая головой. Приведя кресло в горизонтальное положение и откинувшись назад, он демонстративно прикрыл глаза.

Время остановилось. Майкл некоторое время смотрел на друга, потом вышел из машины. Но не успел он закрыть за собой дверь…

— Позови, если понадобится кого-нибудь запугать, — буркнул Буш.

Майкл улыбнулся и двинулся в путь. Завернув за угол, он оказался на улице с особняками по обеим сторонам. Буш был настоящим другом, самым близким; Майкл нисколько не сомневался, что по первому зову тот ринется ему на помощь, только вряд ли эта помощь понадобится. В конце концов, ему предстоит встреча с пятидесятивосьмилетним адвокатом.

Преодолев пять ступенек, Майкл остановился на площадке перед большой полированной дверью красного дерева. Бронзовый молоток был выполнен в виде фигуры льва. Отливающую золотом гриву зверя ласкало утреннее солнце. Майкл не сразу решился постучать; достал из кармана визитную карточку с адресом, нервно проглядел листок с информацией на хозяина дома № 22 по Франклин-стрит. Убедившись еще раз, что это тот самый адрес и тот самый дом, он постарался мысленно подготовиться к встрече со Стефаном Келли. Справившись, насколько мог, с волнением, взялся за молоток. Судя по произведенному многократному эху, дом был огромный.

Выждав с полминуты, он уже поднял было молоток во второй раз, но тут дверь отворили. Майкл опешил. Не от неожиданности этого факта, а от вида женщины на пороге.

Примерно пяти футов шести дюймов ростом, не старше тридцати; длинные каштановые волосы уложены для делового дня и для кто знает какой ночи. Одежда строгая: жакет в тонкую полоску и такая же юбка; судя по великолепному крою, костюм шился дорогим портным по индивидуальному заказу. Фигура у женщины была спортивная, но, несмотря на это, а также на общее впечатление деловитости и профессионализма, в ней чувствовалось и нечто совсем другое, очень сексуальное. Однако больше всего Майкла поразили ее огромные темно-карие глаза: когда он посмотрел в них, у него перехватило дыхание, на мгновение ему показалось, что через них можно проникнуть в ее душу. И эти глаза в упор смотрели на него.