Татуировка цвета страсти - Андреа Лоренс

Его французский был безупречен. Когда официант ушел, Джона взглянул на удивленное лицо Эммы и рассмеялся:

– Что? Вы думаете, что, если я хожу в джинсах и зарабатываю на компьютерных играх, я не учился в чертовски дорогом частном пансионате, как большинство отпрысков людей моего круга?

Эмма нахмурилась и опустила взгляд на стакан перед собой. Сейчас ей бы пригодилось вино, чтобы немного приглушить смущение.

– Нет, я просто завидую вашему безупречному произношению.

– О, да вы просто не слышали моего японского.

Эмма вскинула на него глаза, в этот раз действительно пораженная:

– Вы еще и по-японски говорите?

– Это необходимо, если ты хочешь с успехом вести дела на рынке видеоигр. А еще говорю по-испански и изучаю китайский – мы продвигаемся все дальше на азиатские рынки. Кроме того, я профессионально играю на фортепьяно и был капитаном команды по гребле в Гарварде – впрочем, это скорее для того, чтобы порадовать родителей. Сам я с гораздо большим удовольствием проводил бы время за компьютером или ухаживал за девушками. Так что я не столь прост, каким кажусь. И кстати, о вас я сказал бы то же самое.

– Почему бы? – Эмма вдруг ощутила тревогу от неожиданного направления разговора. – Я самая обыкновенная скучная сотрудница финансового отдела.

– Я не стал бы называть вас обыкновенной. Как минимум, вы очень хорошо храните секреты.

Эмма замерла и нервно вздохнула:

– Какие секреты? У меня нет…

Джона поднял руку, прерывая ее возражения:

– Сейчас мы не в Нью-Йорке и недосягаемы для посторонних глаз и ушей. Поэтому вы можете быть со мной откровенны. Вы с самого начала знали, кто я такой, – и не сказали мне ни слова!

Он говорил суровым тоном, и Эмма посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в них гнев, – но увидела только боль. Оказывается, у неуязвимого Джоны Флинна было слабое место – и Эмма совершенно случайно в него попала.

– Тебе действительно совершенно безразлично то, что между нами было? Почему ты ничего не сказала? – Джона положил свою руку на стол ладонью вниз, чтобы было видно татуировку, а затем взял Эмму за запястье.

То, чего Эмма боялась с того самого момента, как впервые увидела его в офисе «Флинн софт», случилось. Эмма прошептала:

– Я не могла.

– У тебя была сотня возможностей поговорить со мной!

– Нет. – Эмма вырвала свою руку, положила ее на колено и отодвинулась назад, чтобы почувствовать себя увереннее. – Ровно до этого момента мы с тобой не просто Эмма и Джона, а аудитор «Гейм Таун» и глава компании, которая хочет заключить с нами сделку. Да, конечно, я поняла, кто ты такой, как только мы пожали друг другу руки. Но – хотя тебе, возможно, сложно это понять – я сперва хотела закончить работу. И несмотря на твое настойчивое преследование, я изо всех сил стремилась как можно скорее подготовить отчет, чтобы, закончив его, наконец получить возможность встретиться с тобой и обо всем поговорить.

Джона кивнул:

– Обо всем – то есть о ребенке.

Эмма посмотрела на Джону в ужасе:

– Откуда ты… – Она помотала головой, ничего не понимая.

– Я видел тебя в спортзале однажды вечером.

– Ну вот. Так и знала, что там кто-то был. Я еще не привыкла, да и живот только недавно начал становиться заметен… А ты вообще должен был быть не в офисе! – Эмма посмотрела на Джону так, как будто он был в чем-то виноват.

Джона почувствовал, как у него в груди что-то напряглось. Не из-за ее взгляда, нет. Просто до этой секунды ребенок существовал только в его подозрениях. Мало ли из-за чего она не стала пить вино, а животик мог появиться и по другим причинам. Но теперь это точно. Он будет отцом.

Джона использовал меры предосторожности – но иногда они оказываются неэффективными, и ему выпало попасть в те самые три процента. Джона сжал край стола и прикрыл глаза.

– Встреча в тот день отменилась, и я решил пойти потренироваться. Обычно в такое время я там один.

Эмма тяжело откинулась на стуле:

– Я не хотела, чтобы ты узнал об этом именно так. Прости. Я не собиралась скрывать это вечно.

– Правда? – Он посмотрел на нее. Он хотел бы ей верить, но она иногда казалась такой равнодушной, словно он был не более чем занозой у нее в пятке.

– Да. Как я и говорила – я хотела закончить работу без каких-либо слухов и косых взглядов. А потом планировала тебе рассказать. Если бы я знала о том, кто был тот незнакомец, три месяца назад, я бы сразу сказала. Но ты сам знаешь, когда я узнала – была ужасно напугана.

Джона взял свой бокал и сделал большой глоток, чтобы хоть немного успокоиться.

– Но почему?

– Потому что я действительно не та женщина, с которой ты был той ночью. Я – скучная, неинтересная, старомодная. Совсем не та романтичная незнакомка с вечеринки. Мне пришлось бы разбить красивую сказку – но не просто разбить, а еще и новостью о том, что нам друг от друга никуда не деться, потому что я ношу твоего ребенка. Я не хотела видеть выражение твоего лица, когда ты обо всем этом услышишь.

– «Никуда не деться»?

То есть вот как ситуация выглядит с ее стороны? Как случайность, которую она отменила бы, если могла?

Тут – очень невовремя – появился официант, поставил перед ними тарелки и быстро испарился, увидев, что идет какой-то серьезный разговор.

– Неужели ты не понимаешь, что я имею в виду? – вполголоса произнесла Эмма. – Даже если ты разочарован в своих ожиданиях и не можешь представить, что еще раз ко мне прикоснешься, тебе все равно придется так или иначе участвовать в жизни младенца. Ну, по крайней мере, я хотела бы на это надеяться.

Джона не знал ни что говорить, ни что делать. У него в голове была полная путаница.

С одной стороны, он ощущал позыв не сходя с места сделать ей предложение. Уж конечно, мать будет на этом настаивать, когда узнает. Ноа может без разрешения позаимствовать три миллиона долларов, но ребенок Джоны, рожденный вне брака, вызовет семейный скандал, вне всякого сомнения. Так что не только одну Эмму беспокоят сплетни.

С другой стороны, он был достаточно современным человеком, чтобы понимать, что жениться из-за случайной беременности – устаревший концепт. Они с Эммой друг друга совсем не знают – он вполне готов участвовать в воспитании, но это отнюдь не повод связывать себя узами брака и страдать, если эксперимент окажется неудачным.

А чего хочет он сам? Джона не знал. Но чего он точно не хотел, так это того, чтобы Эмма считала, что она ему неинтересна.

– Эмма, во-первых, я совершенно не разочарован. – Он подался вперед и снова взял ее за руку. Она нерешительно подняла на него взгляд. – Честное слово. И притом что все случившееся – полная неожиданность, я готов поклясться, что ничего похожего на разочарование я не испытываю.