Олимпийский чемпион - Фридрих Незнанский

В магазины я как в музеи ходила, все витрины разглядывала. Но знаете, что меня больше всего поразило? Не то, что у них сорок три сорта колбасы на прилавке лежит, и даже не то, что семьдесят процентов населения в собственных домах живут, а то, что у них асфальт с мылом моют. Мы с Сашей как-то раз на тренировку рано утром ехали, и я за этой процедурой наблюдала, так ведь до вечера успокоиться не могла. До сих пор смешно, какие же мы дикие были. Правда, у нас с мылом асфальт до сих пор не моют… Да и асфальт у нас не везде на дорогах.

С Сашей мы очень дружно жили. За все время только одна серьезная ссора у нас и была. Подруги мои не верили, считали, что я их обманываю. Они-то все со своими мужьями каждый день собачились по всякому поводу. Я их понимаю, конечно. Город небольшой у нас. Рабочих мест мало, зарплата маленькая. У мужиков-то все удовольствие – после работы пивка попить или покрепче чего. Ну и после этого дела домой вернется, а там жена, которая после работы, домашних дел и детей-оболтусов вся взмыленная, и не знает, на ком бы свою злость сорвать. Для жен ежедневные скандалы вроде разрядки, а мужу, который в подпитии домой возвращается, уже почти все равно, орет жена на него или нет. Он завалится на топчан и спит – завтра-то снова на работу. Так и живут изо дня в день.

А Сашка мой всегда при деле был, на тренировках сутки напролет, на сборах. На пьянки у него и времени-то не было, да и желания в общем-то тоже. Вот говорят про стрелков, что среди них много алкоголиков. Дескать, они обязательно перед выстрелом принимают, чтобы нервную дрожь унять, чтобы руки не тряслись. Скажу честно и откровенно – таких случаев действительно много, даже в олимпийской сборной. Доходит до смешного – разные трубочки к воротнику прилаживают, чтобы прямо на огневой позиции глотнуть и успокоиться. Сейчас, конечно, с этим строго, но раньше, когда допинг-контроль не таким придирчивым был, очень многие выпивали. Многие – но не Саша. Нервы у него всегда были крепкие, так что в алкоголе он и не нуждался.

Все свободные часы Саша с семьей проводил. С Димкой лучше меня умел управляться. Я же молодая была, не знала, с какой стороны к ребенку подойти, а муж как будто всю жизнь пеленки менял и каши варил. Придет с тренировки и давай меня учить – я его за это доктором Споком прозвала.

Как силы у него оставались на все это, не понимаю. Он же со своей стрельбой на полную катушку выкладывался. Это вам кажется, что все так просто: пришел, пострелял. А на самом деле это такой труд тяжелый. Ведь победы – это только вершина айсберга, а все остальное никто не видит. Но все приносит свои плоды – Сашу включили в олимпийскую сборную. И знаете, совсем другая жизнь началась. Квартиру отдельную двухкомнатную дали, деньги стали в доме появляться. Я, честно говоря, боялась, что Сашка изменится. Все-таки успех, известность могут любому голову вскружить. А он как будто этого всего и не замечал. Какой был, такой и остался.

Меня мама тогда пугала все.

– Смотри, Ирка, – говорила, – деньги появились, как бы по бабам не пошел. Найдет себе гимнастку какую – останешься с ребенком на руках.

Я тогда ушла от матери в раздумьях и сразу к Сашке. Чтобы ясность была. Так, мол, и так, говорю, не бросишь ли ты меня теперь, такую незнаменитую? А он тогда меня обнял и говорит:

– Ты для меня самая лучшая. Куда же я без вас, без тебя и Димки? Забудь ты про эти глупости. Кроме тебя, мне и не нужен никто.

И ни разу больше у нас таких разговоров не возникало. И ни разу он мне не дал повода в нем сомневаться. Многие его товарищи по команде всеми силами старались жен дома оставить, когда ехали куда-нибудь. А Саша, наоборот, всегда меня уговаривал вместе ехать.

Правда, иногда появлялись сумасшедшие почитательницы. Фанатки. Бывало, и скандалы устраивали. Но Саша на это не реагировал. Я тоже.

А потом была Олимпиада. И победа. Такой успех у людей один раз в жизни бывает. Я у мужа слез никогда в жизни не видела, а там на верхней ступеньке пьедестала стоял и плакал как младенец. И золотая медаль на груди поблескивала…

Конечно, не все было так, как хотелось. Сашка говорил потом:

– Что за позор! Не государство, а черт знает что. На Олимпийских играх спортсмены честь страны защищают, а у нас ни флага, ни гимна.

Это же девяносто второй год был, только-только Союз развалился. Наши спортсмены под олимпийским флагом выступали.

После Сашиной победы на Олимпиаде жизнь наша совсем изменилась. Он по городу спокойно ходить уже не мог. Каждый встречный считал своим долгом руку пожать, поблагодарить, успехов пожелать. Машины останавливались, троллейбусы. Некоторые пытались затащить его в ресторан, чтобы отпраздновать победу. Друзей-приятелей сразу стало полно.

Муж, когда за Димкой в детский сад шел, за полчаса до назначенного времени выходил, хотя дорога всего-то пять минут занимает, и все равно опаздывал. Он все шутил тогда: «Ирка, – говорил, – ты за мной следи, я скоро алкоголиком стану с таким общественным признанием». Каждый ведь выпить зовет в знак уважения. Но, надо отдать должное, Саша и тут нос не задрал.

Сразу же какие-то спонсоры появились, тренеры из Москвы приезжали, звали в столицу работать. Такие условия предлагали, такие суммы называли – у меня голова от количества нулей кружилась. И квартиру обещали сразу же дать, и Димочку в лучшую школу устроить при Министерстве культуры. Только Саша им сразу заявил: «Это мой город, и я из него никуда не уеду. Это предательство получится. Теперь я добился такого положения, которое может мне помочь свой город обустроить, этим я и займусь».

Конечно, у меня на этот счет собственное мнение имелось… Очень ведь хотелось в столице пожить! Но мне он потом сказал, когда я его уговаривать начала: «Эх, Ирка, чего мы с тобой в этой Москве не видели? Съездить, погулять – это я понимаю, а жить там – ни за что! Ты посмотри, какие у нас люди! Не дай бог, что случится, всем городом помогут. А там? Небось не знают, как соседей по лестничной клетке зовут». Ну спорить с мужем я не могла.

Знаете, Саша ведь никогда слов зря на ветер не бросал. Сказал: надо городу помогать, – значит, так и сделает. Разобьется в лепешку, а сделает. Когда стали перед ним двери больших кабинетов открываться, он сразу, не мешкая, за дело взялся. В считанные недели добился, чтобы стадион наш городской в порядок привели, и новое здание для детского дома выбил. Правда, времени у него на общественные дела тогда не так уж много было. А потом, знаете, эта травма…

Нам от Сашиных родителей дом в деревне достался. Не дом, а название одно, так, хибарка с огородом. Вот они с Олегом за обустройство и взялись. Олег сначала было протестовал – начальник, сами понимаете… Хотел бригаду вызвать. Но Саша его уговорил. Сказал, что надо своими руками это сделать. Стали крышу чинить, а там от старости все перекрытия сгнили, и все это добро рухнуло, да так неудачно, что Саше кисть правой руки раздробило. Потом, когда уже гипс сняли, выяснилось, что кости неправильно срослись, с тех пор у мужа пальцы почти не сгибаются, какая уж тут стрельба… Как он переживал тогда, я вам даже описать не могу. «Я же, – говорил, – больше ничего делать не умею. В этом вся моя жизнь была. А теперь что мне делать? Разве что ночным сторожем на автостоянку идти». Вот тогда, если бы не Олежка, уж не знаю, что и было бы. Помню, он тогда пришел и сказал: