Свинец в крови - Рафаэль Кардетти

— Но там, в «Инферно», с этим жирным мужиком, который ее все время лапал, она выглядела вполне живой.

— А утром Кемп нашел ее совершенно мертвой в ее собственной квартире. Благодаря его любезному сотрудничеству, полиция подозревает, что я отомстил ей за разрыв.

— Зачем ему подкидывать им такую идею?

Я предпочел не вдаваться в подробности. Поэтому я просто пожал плечами и уставился куда-то в потолок.

— Алекс, ты похож на мальчишку, который здорово набедокурил. Ты мне не все рассказал. Я права?

— Ну, может быть, одну подробность я и пропустил...

— Алекс! — взревела Лола.

Дальше скрывать от нее правду становилось трудно. Теперь я в полной мере осознал всю глупость предрассветного утреннего звонка Кемпу.

— Когда я на рассвете вернулся домой, то позвонил Кемпу и спросил телефон Наталии. Он, конечно, мне его не дал. Я пригрозил ему, что пойду к Наталии, чтобы объясниться. Я говорил не серьезно, а просто хотел его немножко припугнуть. Я вообще был слишком пьян, чтобы куда-то идти.

Лола выглядела огорченной.

— А ты не мог держаться в стороне? Ну, выцыганил бы ты у него номер Наталии, и что бы это тебе дало? Ты думаешь, она согласилась бы поговорить с тобой? Вернись на землю, Алекс: она об тебя ноги вытерла. Даже я не посмела бы так с тобой обойтись.

Как правило, образный язык Лолы вызывал у меня улыбку. Однако из сравнения с вульгарным половиком нельзя было извлечь ничего приятного. Я чуть было снова не разрыдался, как девчонка.

Да, Лола была несравненным психологом. Если бы потребовалось убедить человека, переживающего депрессию, прыгнуть с Эйфелевой башни, она бы не подвела.

— А тебе не кажется, что я и так чувствую себя достаточно униженным?

— Извини, я немножко переборщила, — признала она. — Я не понимаю, почему эта девка так тебя занимает, вот и все. Лицо с кулачок на ногах длиной метр пятнадцать плюс здоровенные отвислые сиськи и волосы как пакля... К тому же блондинка! Мало же тебе надо! Не рассчитывай, что я буду оплакивать эту чувиху.

Я и не сомневался, что Лола не будет долго скорбеть. Она никогда не выносила Наталию. Каждый раз, когда я сводил их вместе, они обязательно высказывали все гадости, которые думали друг о друге.

По мнению Лолы, Наталия была всего лишь безмозглой шлюхой, годной только на то, чтобы вышагивать по подиуму и стоять перед объективом без тени мысли в голове.

По мнению Наталии, в моей помощнице и бывшей любовнице сочетались два главных порока: она не поддавалась контролю (совершенная правда) и постоянно стремилась возбуждать меня майками с глубокими вырезами и брюками с очень, очень сильно заниженной талией (тоже правда, но я со своей стороны не видел в этом ничего предосудительного).

Короче говоря, и Лола, и Наталия ревновали меня друг к другу, а я, как настоящий эмир, управляющий своим гаремом с высот безупречной мужественности, довольствовался тем, что вел счет их сражениям, не вмешиваясь в них. Впрочем, с течением времени оказалось, что позиция наблюдателя совершенно невыносима, и я, в конце концов, запретил Наталии появляться в галерее, когда там находилась Лола.

В день памятной фотосессии Лола отдыхала на Ибице в обществе некоего оптового торговца, которого подцепила в отделе замороженных продуктов в супермаркете. Если память мне не изменяла, она выставила его на следующий день после возвращения во Францию. Милая Лола.

— Лола, я не прошу тебя изображать плакальщицу на ее могиле. Я просто пытаюсь сказать тебе, что полиция подозревает меня и что эта инспекторша не собирается оставлять меня в покое. Я должен доказать ей свою невиновность.

— С другой стороны, кто мог сердиться на Наталию настолько, чтобы убить ее? Если не считать десятков девушек, которых она обошла, и тысяч мужчин, чьи сексуальные домогательства она отвергла — только ее бывший дружок. Ты его знаешь, ну, тот самый, которого она вдруг бросила и прервала с ним всяческие отношения. Будь я на его месте, я бы на нее жутко обиделась, а ты?

— Лола, мне нужна твоя помощь... — взмолился я.

— Если хочешь, могу обеспечить тебе алиби... Тебе надо просто сделать вид, что мы провели ночь вместе. Мой журналистик ничего не скажет. Вряд ли ему хочется, чтобы жена узнала о его подвигах.

— Да брось... Все видели, как вы вчера вечером целовались. Вы не давали повода усомниться в ваших намерениях. Но тем не менее спасибо.

— Что тогда я могу для тебя сделать?

— Я хотел бы узнать побольше о типе, с которым Наталия была вчера в «Инферно».

— Жирный боров, который ее лапал? Отвратный.

— Может, попробуешь задать пару вопросов Сержу? Мне-то он ничего не скажет, а вот против тебя, если наденешь юбочку покороче и кофточку пооткрытее, не устоит.

— А кто против меня устоит? Исключая, конечно, тебя... Заметь, теперь, когда она окончательно вышла из игры, у меня, может быть, появляется шанс.

— Еще немного в том же духе, и я начну подозревать тебя, — мрачно сказал я.

— Плохо же ты меня знаешь, милый Алекс. Если бы это сделала я, то и ее родная мать не опознала бы труп.

Самым ужасным, без сомнения, было то, что Лола вовсе не шутила.

Алекс Кантор вышел из галереи в восемь тридцать девять. Сара машинально занесла точное время в свой карманный компьютер. Она смотрела, как он идет к Сене, и молила Бога, чтобы он не спустился в метро.

Тонкое и деликатное искусство слежки не доставляло ей, в отличие от комиссара Лопеса, особого удовольствия. А в пространстве, ограниченном вагоном метро, это занятие превращалось в сущую пытку. Не говоря уж о том, что они знакомы с подозреваемым, и ему не составит труда мгновенно засечь ее. Иными словами, если он направится к лестнице, ведущей в подземку, все пропало. Она зря потратила вечер.

Сара всегда работала в одиночку и, следовательно, в случае затруднений не могла никому передать эстафету. Последнего напарника, которого ей навязал Лопес, она смогла вытерпеть две недели.

Если не считать нескольких бессмысленных замечаний по поводу футбольного чемпионата или повышения цен на табак, все его разговоры сводились к сплетням о членах бригады. Иногда, во время неожиданных просветлений, он с тоской рассказывал о своей несчастной жизни и морочил ей голову описаниями своих душевных терзаний.

К сожалению, ограниченным был не только интеллект коллеги Сары — ее собственное терпение тоже имело пределы. Она никого не грузила своими личными проблемами и не выносила нытья других.

Она не выдержала в разгар преследования банды налетчиков, когда коллега вдруг начал сетовать, что его детям никак не дается учеба. К этому времени Сара уже успела познакомиться со всей его семейкой и в связи с этим поразмышлять о положительных сторонах евгеники, поэтому не колебалась ни секунды.