История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

С таким же восторгом встретили жители Бреславля императора Александра. По объявлении Пруссией войны Наполеону уже не было никакого препятствия свиданию союзных государей. Император прибыл в Бреславль 3 (15) марта. Для встречи его на силезской границе, за местечком Вартенбергом, посланы были королем генерал-лейтенант Клейст, полковник принц Бирон Курляндский и президент правительственной комиссии Меркель с депутатами Силезии и с высшим духовенством. При императоре Александре находились граф Нессельроде, граф Аракчеев и обер-гофмаршал граф Толстой. Сам король, в сопровождении всех принцев своего Дома, встретил нашего государя в Эльсе (Oels), за четыре мили (28 верст) от Бреславля. Во всех городах и деревнях император был приветствуем радостными восклицаниями и колокольным звоном. Не доезжая города около полумили, оба монарха, со всей своей свитой, сели на лошадей и отправились верхом, мимо расставленных по дороге войск и собравшегося во множестве народа, в королевский дворец, куда прибыли уже в сумерки, около 6 часов пополудни. Колокольный звон и гром артиллерии сливались с шумными приветствиями жителей и возгласами войск. Так встречали жители Пруссии своего избавителя, и да будут памятны в жизни народов подобные торжества, соединяющие граждан соседних государств неразрывными узами военного братства!

Вообще Пруссия в это время представляла зрелище огромного лагеря. Во всех городах, на площадях и улицах, в великолепных чертогах и убогих хижинах, читали с жадностью воззвания короля «К моему народу» и «К моим войскам», увлекавшие всех и каждого, потому что в них были выражены общие чувства народа. Никому не было надобности скрывать их, и они обнаружились во всей силе. Сам король, в челе своих подданных, шел на брань, которая должна была решить вопрос о существовании Пруссии. «К оружию!», – возгласил он, и среди образованных сынов Германии наука не могла остаться безгласной: философия и поэзия сделались орудиями Марса. Мориц Арндт, прибывший вместе со Штейном из России в Кенигсберг, привез с собой написанное и напечатанное им в Петербурге сочинение «Катехизис для германского воина, объясняющий, каким образом должен вести себя и с помощью Божьей идти на бой христианский воин». Эта брошюра, преисполненная ненависти к Наполеону и французам, была перепечатана в Берлине и сделалась народной книгой10. Другое сочинение Арндта «Что значат Ландвер и Ландштурм?» также произвело глубокое впечатление не только в Пруссии, но и во всей Германии. Появились во множестве оды и песни, возбуждавшие народ к мести и презрению смерти. Ученые и литераторы вооружились на защиту отечества. В числе охотников были певец Ундины, барон де ла Мотт-Фуке, и герой Кернер. Профессор философии Фихте, возбудив дух своих слушателей чтениями об истинном значении войны, вооружился с головы до ног и стал в ряды Ландштурма. Директор Академии художеств Шадов собрал из своих подчиненных целую дружину. Даже духовные, вместо слова мира и любви, обращались к своим прихожанам с увещаниями – сражаться до последнего издыхания, и называли предстоявшую войну святой бранью за правое дело.

Союзная армия, под начальством генерала от кавалерии Блюхера, собранная в Бре-славле, выступила оттуда в нескольких эшелонах, начиная с 4 (16) по 12 (24) марта, по направлению через Лигниц к Бунцлау, куда главная квартира была перенесена 10 (22) марта, между тем как русский корпус Винцингероде еще 8 (20) марта занял Бауцен. Корпус Милорадовича, в числе от 13 000 до 14 000 человек, обложил крепость Глогау, а потом был сменен, 18 (30) марта, прусскими войсками под начальством генерал-майора Шюлер[а] фон Зандена, и переправился через Одер у Мильтица. Отряд генерал-майора Гельфрейха, наблюдавший за крепостью Кюстрином, был сменен отрядом генерал-лейтенанта графа Воронцова (бывшей Западной армии) 5 (17) марта11, и присоединился к войскам графа Витгенштейна 8 (20) марта, в Берлине. Главная же армия по-прежнему оставалась у Калиша, где находилась главная квартира императора Александра и князя Кутузова, как уже сказано, до 26 марта (7 апреля)12.

По отступлении вице-короля за Эльбу войска, ему вверенные, заняли следующее расположение: правое крыло, под начальством генерала Рейнье, в числе 4500 человек, от Дрездена до Мейсена; саксонские войска, принадлежавшие к 7‐му корпусу Рейнье, формировались в Дрездене и Торгау, под наблюдением саксонского генерала Тиле-мана; маршал Даву, прибыв с 3000 человек из Лейпцига в Дрезден, 1 (13) марта принял начальство над войсками, собранными в окрестностях сего города; маршал Виктор, с 5000 человек, возвратившихся из России, занимал Виттенберг, Росслау и Акен; Гре-нье, с 11‐м корпусом, в числе 18 000, стоял у Виттенберга; генерал Лористон с 5‐м корпусом, в числе 16 000, – у Магдебурга; генерал Вандамм, с дивизией Лагранжа Лори-стонова корпуса и с дивизией Морана, прибывшей из шведской Померании, всего до 6000 человек, – на нижней Эльбе; 1‐й кавалерийский корпус генерала Латур-Мобура, в числе 1800 человек, стоял у Магдебурга; а 2‐й кавалерийский корпус генерала Себа-стиани, в числе 1000 человек, формировался в Брауншвейге; следовательно, у вице-короля на Эльбе было собрано до 52 000 человек пехоты и до 3000 человек кавалерии, кроме гвардейской дивизии генерала Роге, в числе 2400 человек, находившейся при Главной квартире вице-короля в Лейпциге13.

С нашей стороны, по занятии Берлина, партизаны и передовой отряд генерал-майора барона Дибича наблюдали за крепостями Виттенбергом и Магдебургом; генерал-лейтенант Клейст с авангардом стал у Трейенбрицена; корпус генерала Йорка – в окрестностях Потсдама; корпус Берга – у Потсдама; дивизия Бюлова – у Шведта; бригада Борстеля – у Ратенова; небольшой русский отряд14 блокировал крепость Шпандау до 20 марта (1 апреля), а потом был сменен прусским отрядом генерал-майора Тюмена15; главная квартира графа Витгенштейна оставалась в Берлине. Таково было расположение союзной армии до 14 (26) марта.

Причиной бездействия союзной армии, по занятии Берлина, было несогласие видов князя Кутузова с планом действий, составленным генералом Шарнгорстом. Получив от графа Витгенштейна донесение о намерении его переправиться за Эльбу, фельдмаршал напомнил ему диспозицию, присланную из главной квартиры за неделю перед тем, как ему, так и Блюхеру: Кутузов весьма основательно полагал, что переправа их через Эльбу, на значительном расстоянии между собой, подвергала вверенные им армии большой опасности, что графу Витгенштейну следовало переправиться не в соседстве Магдебурга, а несколько выше Мейссена, одновременно с переправой Блюхера у Дрездена, и что союзным армиям надлежало действовать сосредоточенными силами к Лейпцигу и Альтенбургу16. Затем на изъявленное графом Витгенштейном намерение переправиться через Эльбу, как только наблюдавший за Магдебургом отряд Бюлова будет сменен другими войсками, фельдмаршал заметил, что, хотя силы французов, собранные у Лейпцига и Эрфурта, и могли быть опрокинуты к Рейну союзными армиями, однако же не следовало упускать из вида подкреплений, ожидаемых неприятелем. А потому, заключил Кутузов, нам следовало бы выждать прибытия наших резервов, не отдаляясь от Эльбы на значительное расстояние и ограничивая цель действий, во-первых, возбуждением германских жителей к вооружению против французов, и во-вторых – содержанием неприятеля в постоянном недоумении и бездействии17. Почти в таком же смысле писал он и к генералу Винцингероде, объясняя ему необходимость воздержаться от опрометчивых действий, которые могли бы разрушить влияние прежних наших успехов на общее мнение в Германии. «Я не могу, – писал фельдмаршал, – говорить так откровенно с Блюхером, и потому предоставляю вам убедить его в необходимости принятого нами способа действий, не обнаруживая ему совершенно наши средства»18. Когда же граф Витгенштейн донес князю Кутузову о сборе у Магдебурга до 50 000 человек неприятельской армии, тогда осторожный полководец повторил свои опасения насчет переправы у Росслау и предложил Вит-генштейну сблизиться как можно поспешнее с Блюхером, озаботиться устройством обеспеченной переправы у Мейссена и уничтожить мост у Росслау. «Повторить должен, – писал Кутузов, – то, что ваше сиятельство из прежних моих отношений видеть изволили, а именно: что быстрое движение наше вперед для главного предмета будущей кампании никакой пользы принести не может»19.