Попугай - птичка райская - Татьяна Луганцева

– Складно поете… – задумался Станислав Андреевич.

– К сожалению, уже не так складно, как раньше, – возразила ему Анжелика.

– Вы имеете в виду вашу профессиональную карьеру… Ну, ничего, вы не пропадете. У вас очень хорошо получится писать захватывающие детективные романы – это в лучшем случае, а в худшем – статейки для «желтой прессы», – съязвил следователь.

– Я как-нибудь сама о себе позабочусь, – строго посмотрела на него Анжелика.

– Друзья, только не ссорьтесь! – Георгий Игоревич был подавлен таким развитием событий и то и дело налегал на коньяк. – Такой скандал! Покушение на убийство! Женщина на корабле – к беде, – изрек он и запел какую-то заунывную песенку.

Анжелика со Станиславом Андреевичем переглянулись.

– Эй, дружище! Мы не на корабле – раз, и здесь много женщин, – напомнил ему Молотов.

– Но только с появлением этой женщины у меня в клинике случился такой инцидент! – икнул главврач.

– Да я-то тут при чем? – возмутилась Анжелика.

– Сильно развита женская интуиция… будь она неладна… Хорошо бы все это происходило вне больницы, – снова затянул унылую песню Георгий Игоревич.

– Ребята, теперь вы не ссорьтесь, – прервал их Станислав Андреевич. – Пожалуй, нам пора сворачивать вечеринку, пока ты не обвинил Анжелику в развязывании Второй мировой войны.

– Нет, она не настолько стара, – вздохнул Георгий Игоревич.

– Вот и дождалась… комплимента! – попыталась сфокусироваться на психотерапевте Анжелика. Она тоже порядком набралась.

Самым стойким из всех оказался майор Молотов.

– Я сейчас уйду, мне надо поговорить с несостоявшимся убийцей, то есть вашим бывшим мужем, – обратился он к Анжелике. – А заодно попробую навести справки по делу вашего Егора. Кто за ним стоит и чего хотят?

– Только можно побыстрее? Как-то не хочется находиться здесь вместе с убийцей, – поежилась Анжелика.

– С убийцей, который еще и воспылал к вам какими-то чувствами! Доверился! Даже психотерапевт не расположил его к себе так, как это удалось вам, – и Георгий Игоревич ни с того ни с сего расхохотался.

– Ничего смешного не вижу! – огрызнулась она.

– А Анжелику здесь дальше держать не надо, все же прояснилось, – напомнил Станислав Андреевич. – Ну, сейчас уже поздно – ночь на дворе, а завтра вы можете вернуться домой.

– А вот я не спешил бы ее выписывать. Женщина явно испытывает стресс. Ведь ее только что пытался убить собственный муж. Пару денечков полежали бы здесь, – посоветовал ей Георгий Игоревич. – Я бы подобрал вам успокаивающие таблетки.

– Все это будет завтра, – сказал Станислав Андреевич, – а сейчас я вызову такси и отвезу тебя, Жора, домой, а сам в управление.

– Я не пойду в палату! – вдруг заявила Анжелика. – Я там чувствую себя очень незащищенно. Даже замка на двери нет… Да еще свежо воспоминание, что меня там чуть не придушили, – сказала она.

– У нас все такие палаты. А знаете что? Оставайтесь у меня в кабинете. Здесь удобный диван, замок на дверях, – предложил Георгий Игоревич.

– Хорошо… Спасибо.

– Надеюсь, больше вас спасать не надо? – спросил Станислав Андреевич. – Подождите хотя бы до утра. Закройте за нами и никому не открывайте.

Когда мужчины ушли, Анжелика сразу же закрылась на все возможные замки, выпила в гордом одиночестве рюмку коньяка, закусив оставшимися в коробке конфетами. Затем зачем-то посидела в кресле главврача, приняв самый внимательный, сосредоточенный вид. А потом переместилась на мягкий кожаный диван и, приняв позу эмбриона, отрубилась.

– Вставай! Вставай! – Кто-то тряс Анжелику за плечо. Она открыла глаза и увидела перед собой лицо пациентки клиники, той самой любительницы покурить. «Кажется, ее зовут Галина», – вспомнила она.

– Что случ… – хотела было спросить у нее Анжелика.

– Тихо! – вытаращила глаза Галина. – Тихо! Он идет!

– Кто? – не поняла Анжелика.

– Убийца! – прошептала Галина и обернулась на дверь.

Анжелика с ужасом уставилась на ручку, которая поворачивалась медленно и тревожно. А когда в проеме появилось лицо Егора с кривой, страшной улыбкой, исказившей его губы, Галина истошно закричала:

– Бежим!

Вот тут-то и началось самое страшное.

Анжелика всеми силами хотела бежать, но у нее это не получалось. Руки и ноги были абсолютно ватными и не слушались ее. Только бешено колотилось сердце, потели ладони и ускользала последняя надежда на спасение. Большая фигура Егора надвинулась на нее, и его руки потянулись к ее лицу.

– Вставай! Сейчас сюда заявится комиссия!

– Комиссия?! – переспросила Анжелика. – Какая еще комиссия?!

– Санитарно-эпидемиологическая! Ну же!

Анжелика открыла глаза и уставилась в опухшее небритое лицо Георгия Игоревича.

– Вы? А где Егор? – протерла она глаза.

– Какой Егор?! Анжелика, придите в себя! Надо быстро сматываться! Комиссия серьезная!

– Так это сон был… – расплылась в улыбке Анжелика, – а я-то уж испугалась.

– А что у вас с лицом? – вдруг спросил психотерапевт. – Аллергия, что ли?

– Что значит – с лицом? – не поняла Анжелика и погладила себя по щекам. Она сразу же почувствовала, как они пылают. – Что со мной?

– Да откуда я знаю?! Я психиатр! У вас вся рожа красная и в какой-то сыпи! – в сердцах ответил Георгий Игоревич, и Анжелика в то же мгновение почувствовала невероятный зуд.

В это время в кабинет вошли мужчина и женщина в белых халатах.

– Здравствуйте… Ой… какой спертый воздух! – Женщина зажала нос.

«Спертый воздух – это еще мягко сказано», – отметила про себя Анжелика. В кабинете Георгия Игоревича стояло такое амбре, что слезы наворачивались на глаза.

– Здравствуйте! – вытянулся в струнку главный врач клиники.

– Здравствуйте, здравствуйте… Я – Лариса Дмитриевна, – представилась женщина, – а это мой коллега Валерий Иванович.

Мужчина кивнул.

– Очень приятно. А я Георгий Игоревич – главный врач, директор…

– А это? – Лариса Дмитриевна кивнула в сторону Анжелики.

– А это… это мой клинический психолог Анжелика Юрьевна, – вдруг представил ее Георгий Игоревич под удивленный взгляд самой Анжелики.

– Клинический психолог? – переспросила Лариса Дмитриевна.

– А… да… психолог, – кивнула Анжелика. Она мало что понимала, но сразу же встала на сторону Георгия Игоревича, потому что после того количества коньяка, что было выпито накануне, он стал ей почти родным.