Запрети любить - Юлия Николаевна Николаева

Мысль о том, что стоило предварительно написать сестре, приходит в голову с запозданием, когда я уже открываю дверь в кухню. Кирилл и Таня оказываются в гостиной. Свет погашен, по ноутбуку идет какой-то фильм, а они, как примерные ребята, сидят на разных биг-бегах.

– Яся… – на мое появление сестра выпрямляется. – Я думала, ты не придешь… Так рано, – добавляет, спохватившись. Встает: – Все в порядке?

– Да, – я силюсь улыбаться, в свете, падающем от ноутбука, мне совсем не видно лица Кирилла, но я дорисовываю его темный взгляд исподлобья, который осязаемо касается сейчас моего лица. – Переоденусь, не буду мешать вам.

– Я, наверное, пойду, Тань, – Кирилл поднимается из биг-бега, когда я прохожу к лестнице. – Поздно уже.

Не оборачиваюсь, взбегаю по ступенькам, и скрываюсь в комнате. Выдыхаю, закрыв дверь. Стягиваю платье, бросив на матрас, надеваю домашние штаны и футболку. Аккуратно прохожу к лестнице: Таня и Кирилл целуются возле выхода на кухню.

Я замираю, забывая, как дышать. Неприлично подглядываю, как Таня зарывается руками в его волосы, как прижимается, вставая на цыпочки. Опускаю взгляд ниже: руки Кирилла строго на ее талии, и сам он выглядит напряженным. Быстро отстраняется, тихо говоря:

– Пойду, Тань.

Я слышу ее недовольный вздох, направленный в его спину. Но сестра ничего не говорит, молча идет его провожать. Надеюсь, она не будет винить меня в том, что я обломала ей вечер.

Но у Тани даже в мыслях такого нет, когда она возвращается, то первым делом спрашивает:

– Ясь, а чего ты?.. Я думала, останешься у Антона.

– Не вышло, – улыбаюсь я, – он завтра утром рано уезжает в Москву, какая-то встреча.

Я не знаю, зачем вру, почему не сказать, что я просто не захотела, что хочу еще подождать. Все это выглядит со стороны отмазками старой девы, какой я наверняка и являюсь в глазах Тани.

– Самсоновы по ходу просто тормоза, – бурчит она, идя к лестнице.

– Почему? – не удерживаюсь я от вопроса.

– Потому что Кирилл тоже тупит и медлит. А, ну его, пойду в ванную.

Я кусаю губы, а потом достаю из кармана телефон.

“Сможешь выйти из дома? Я буду ждать у поворота на пустырь через пять минут”.

Безапелляционно, но я хочу узнать ответы на свои вопросы прямо сейчас. Кирилл не отвечает, но сообщение прочитано сразу. Я натягиваю куртку поверх домашней одежды, сапоги, капюшон на голову, и быстрым шагом покидаю двор. Хочу успеть, пока Таня в ванной, она любит поваляться, так что есть шанс остаться незамеченной.

Поворот на пустырь, обнесенный забором, за которым так ничего и не построили, находится через дом после нашего, свет фонаря сюда едва долетает, я шмыгаю носом, прыгая на месте, ветер со снегом задувает через тонкую ткань штанов, дрожь пробирается по всему телу.

Кирилл появляется через пару минут после меня, останавливается в двух шагах, молчит, сунув руки в карманы куртки.

– Откуда ты знал про Антона? – спрашиваю я. – Про "Битлз", граммофон и вино?

Кирилл усмехается, качая головой. Я повышаю голос: – Откуда, Кирилл?

Он устремляет на меня тяжелый взгляд.

– А ты не задумывалась, почему у такого расчудесного и офигенного мужика, как Антон, к сорока годам нет семьи?

Я на мгновенье теряюсь. Не то чтобы не задумывалась, просто жизнь научила тому, что бывает по-всякому. Я яркий тому пример. Не была уверена, что мы с Антоном готовы к откровениям. Я вот точно нет, соответственно, и от него ничего не требовала. А то получилась бы игра в одни ворота, или того хуже, реально пришлось бы рассказывать.

Я растерянно качаю головой, Кирилл усмехается.

– Да потому что ему просто удобно жить так. Не нужны ему никакие отношения, и семья не нужна, понятно? Ему нравится только процесс обольщения. А когда затащит в постель, то сразу теряет интерес. Знаешь, сколько у него было женщин? Считать замучаешься.

– Нет, – я качаю головой. – Я не верю, он не такой…

– Почему? – хмыкает Кирилл. – Потому что красиво ухаживает? Потому что улыбчивый и обходительный? Это как бы не гарант вообще. Или ты всерьез решила, что исключительная для него? Ну тогда могу тебя поздравить: нет. Как видишь, все свои нафталиновые подкаты с граммофонами и “Битлами” он и на тебе использовал.

Я шмыгаю носом, ежась с новым порывом ветра. Засовываю покрасневшие руки в карманы куртки. Слова Кирилла не укладываются в голове. Как же так? Разве можно ошибиться в человеке настолько? Не увидеть игры, фальши?

Неужели Антон не понимает, что я могу влюбиться, что мне будет больно? И как планировал разруливать все это, ведь он здесь частый гость, просто игнорить – так себе выход. Хотя вряд ли бы я стала караулить его у ворот, и почему-то кажется, Антон это понимает.

Снова качаю головой, чувствуя, как на глазах выступают слезы. Не от обиды, от ветра, сильно жмурюсь, надеясь, что Кирилл в полутьме не заметит их. Не хочу, чтобы он решил, что я плачу из-за Антона.

– Но он ведь позвал меня к вам на ужин… – копаюсь я дальше в ситуации, Кирилл только пожимает плечами.

– Это он так преподнес? На самом деле идея была матери. Она настояла, чтобы он тебя позвал, когда узнала, что вы вроде как мутите. Мать не чает его пристроить хоть кому-нибудь. Потому что он, мягко говоря, достал всех своими похождениями. К тому же когда у него никого нет, он постоянно таскается к нам, а они не такие уж большие друзья, как может показаться.

Я отворачиваюсь, смотрю на темный забор напротив. Значит, вот как. Видимо, я неправильно истолковала тогда вопросы Ирины об Антоне: она не цеплялась, а хотела понять, как я к нему отношусь, как раз с целью пристроить мне этого… Даже не знаю, как его назвать. Дон Жуана?

В свете новой информации мне все начинает видеться иначе. Его улыбки, слова, ухаживания, наши встречи. Я представляю, как он точно так же, один в один, смотрел на множество других женщин, заказывал именно этот столик у окна, потому что из него волшебный вид, рассказывал историю про Снегурочку и звал домой слушать “Битлз”. Девушки соглашались, а потом все кончалось.

Господи, это просто мерзко. Почему сразу не обозначить свои намерения вместо того, чтобы делать вид, что тебе важен человек? Пропадет стимул добиваться?

– Так откуда ты знал про все его подкаты? – хмурясь, перевожу взгляд на Кирилла. Он вздыхает.

– Слышал его разговор с отцом. Он говорил Антону, мол, когда ты уже остепенишься, все в таком духе, а потом удивился на тему того, что девушки ведутся на такой дешевый развод, как послушать “Битлз” на граммофоне под французское розовое вино.

– Тогда почему ты мне сразу не сказал? – эмоции вырываются наружу, я повышаю голос, делая полшага вперед.

Глубоко вдыхаю, морозный воздух обжигает горло почти до кашля. Удерживаясь, проглатываю спазм, продолжая сверлить Кирилла взглядом.