Москва, я люблю его! - Дарья Лаврова
Шрифт:
Интервал:
– Тебе надо быть более женственной, – сказал он, улыбаясь левым уголком губ. – Ты ведь красивая девушка. Нужно быть мягче, спокойнее. Последи за собой, ты постоянно делаешь резкие движения, машешь руками, плечами двигаешь, ходишь быстро… прям как парень. Не обижайся на меня. Я знаю, что говорю. Так будет лучше. Постараешься для меня?
– Я попробую… – растерялась я. – Но я никогда не думала об этом. Мне никто не говорил, что я как-то неправильно двигаюсь и хожу.
– Просто им все равно, а мне нет. Зайдем?
Мы остановились перед вывеской салона красоты на Первомайской. Игорь подталкивал меня к двери и улыбался.
– Ты записана на два часа. Там уже все знают, – объяснил он. – Это может занять часа два или три, не больше. Если что, звони. Я буду в том кафе на другой стороне улицы. Как будешь готова, приходи.
Я провела в кресле стилиста два с половиной часа. Мне отстригли прямую челку ниже бровей, выпрямили волосы и осветлили. Я выглядела так, если бы родилась натуральной светлой блондинкой. Перемены мне нравились.
Перейдя на другую сторону улицы, я зашла в кафе, о котором говорил Игорь. Он пил кофе и работал за макбуком, сидя за столиком у окна.
Он смотрел на меня больше минуты. Я не могла понять, доволен он или нет.
– Я кое-что забыл, Мари, – сказал он позже.
– Что? – не поняла я.
Солодов ничего не ответил, просто поцеловал меня, и мы вышли на улицу. Игорь отвез меня в торговый центр на Дмитровском шоссе. Он сам выбирал магазины, одежду, обувь, нижнее белье для меня, сам оплачивал. Он даже не спрашивал, нравятся ли мне выбранные вещи, не просил, чтобы я их мерила. Он просто выбрал, оплатил и отвез все это домой – к себе.
В подъезде пятиэтажного дома пахло кошками. За дверью в коробке лежало несколько котят. Обычные, серые, пятнистые и полосатые. Рядом блюдце с молоком. Игорь сказал, что котята здесь водятся круглый год, соседка с первого этажа, «любопытная тетка Нина, ты еще увидишь ее», подкармливает их несколько раз в день.
Двухкомнатная квартира Игоря была на втором этаже. Оранжевая кнопка, свистящий звонок. Простая и небольшая. Две комнаты, узкий коридор, маленькая кухня, на которой тесно даже двоим. На холодильнике висели магниты, в серванте среди хрустальных бокалов притаилось семейство шоколадных зайцев в обертке из цветной фольги, а бачок в туалете украшала переводная картинка с волком из «Ну погоди».
– Этим зайцам лет больше, чем тебе, – сказал Игорь.
В углу маленькой комнаты лежали две пары резиновых ласт. Большие черные, на мужскую ногу. И темно-зеленые поменьше – на женскую. Я померила одну из них на носок. Ласта пришлась впору. Я не знала, кто она – хозяйка этих ласт, но знала, что у нее тридцать седьмой размер ноги.
Я нащупала выключатель под настенным ковром и зажгла свет. Плазма на стене работала без звука. Показывали «В джазе только девушки». Игорь протянул мне черный кружевной корсет и сказал надеть его при нем. Грудь казалась теперь еще больше, чем была на самом деле.
Мы занимались любовью на полу среди десятков бумажных пакетов с одеждой, даже не раздевшись до конца. Солодов кусал рукав своей рубашки, чтобы не кричать слишком громко.
Мне было так же страшно, как и хорошо.
Вечером он вручил мне связку ключей от квартиры с тяжелым железным брелоком в виде большой буквы «М» с едва заметными тонкими царапинами.
В институте мы не общались. Пары Солодова заканчивались в первой половине дня. Каждый вечер он встречал меня после занятий. Я приезжала на электричке, а он уже стоял на платформе вместе с мальтийской болонкой на поводке. Солодов говорил, что это собака его родителей. Пса звали Билли.
Мы гуляли втроем по старым шпалам, усыпанным мелким гранитом, вдоль железной дороги. Когда-то по ним ходили товарные поезда, но это было так давно, что сквозь камни начала пробиваться трава. Иногда ходили на канал имени Москвы.
Если бы кто-то меня спросил тогда, была ли я счастлива, я бы просто промолчала, пожав плечами, а потом кивнула бы, не говоря ни слова, и рассмеялась. Повела бы себя как дура, одним словом.
Со стороны я выглядела вполне сдержанно, но в голове у меня бесконечно вертелись несколько песен с того диска, что поставила Оксана в машине в тот день, когда я впервые его увидела.
Катя и Полетаев учились в одной группе. Они виделись каждый день уже два месяца, но даже не здоровались. На семинарах он садился с друзьями на четвертый ряд. Катя садилась на середину второго. Отсюда хорошо был виден темный стеклянный шкаф у правой стены. Первый месяц Катя старательно записывала все лекции, семинары. В октябре перестала. Надоело. Она приходила, сидела десять минут, потом клала на парту свою старую тряпичную сумку, похожую скорее на мешок, опускалась на нее левой щекой и бесконечно смотрела на стеклянный шкаф – там отражался Миша, почти бесцветный, то ли прозрачный, то ли призрачный, но не менее любимый и желанный. Это было удобно, любоваться его отражением на стекле шкафа, проводить воображаемые пунктирные линии пальцем, очерчивая его идеальный профиль – высокий лоб, прикрытый взлохмаченной челкой, прямой нос, пухлые губы, упрямый подбородок, шея…
Если бы Катя умела рисовать, она бы нарисовала его – свободными и небрежными взмахами кисти с густой акриловой краской.
Миша был красив небрежной и случайной красотой. Возможно, он был бы обычным, если бы не шкодные карие глаза и едва заметная насмешливая ухмылка.
Увидеть его отражение в стекле шкафа у Кати получалось не сразу. То ли приходилось напрячь фантазию, то ли представить его там, в призрачном зазеркалье, то ли просто вздохнуть и расслабиться, и тогда движущийся силуэт в черной рубашке с коротким рукавом или в белой майке вдруг сам появлялся на пыльном стекле, будто всегда там был – двигался, махал руками, говорил, гримасничал, смеялся, жил.
Катя знала, что ей нет места в его жизни, и заранее смирилась с этим. Ее для него не существовало. Но, продолжая игры с отражением, Катя начала сомневаться, существует ли ее идеальный Миша на самом деле.
Он был веселым и болтливым. Катя вслушивалась в его тихое непрерывное бурчание с задней парты, вгрызалась в каждое слово, цеплялась за каждое предложение.
Он рассказывал, где ночевал во вторник и как пьяный убегал от полицейского на выходных, чем он кормит своих рыбок и каким шампунем моет собаку, где лучше всего готовят калифорнийские роллы и на какие продукты у него аллергия.
Миша встречался с девушкой. Катя видела их фотографии в социальной сети. Некоторые из них даже сохранила себе в компьютере и долго разглядывала вечерами, увеличивала, уменьшала, приближала, зажигая пятую за час сигарету, заходила на сайт, чтобы посмотреть – есть ли кто из них в Сети. Если они были офлайн, Катя делала вывод, что они сейчас вместе.
Вместе. Она снова курила и представляла, как они целуются, как обнимаются, как он раздевает ее, как она впивается ногтями в его плечо то ли от боли, то ли от наслаждения; как они занимаются сексом, а потом засыпают рядом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!