Праздник любящих сердец - Мейси Ейтс

Элоиза улыбнулась, подняв на него глаза, но ее улыбка погасла, стоило их взглядам встретиться.

— Этого не может быть. Я ведь работала над этим и…

— Ты о психотерапевте? — сказал он. — Ты считаешь, что должна быть разумнее, чем я?

— Знаю, что должна, — ответила Элоиза.

— Реальность зачастую сложна. То, чего нам хотелось бы, не всегда соответствует реальности. Разве обе наши жизни не прямое тому доказательство? Все то, через что мы прошли.

— Может, поэтому я и предпочла бы жить в мире фантазий. В мире садов и тишины, в маленьком каменном домике.

— Это кажется привлекательным, — согласился Винченцо.

Элоиза опять подняла глаза, и, когда их взгляды сошлись, это было сродни электрическому разряду.

— Правда? — спросила она.

— Всего на миг, — продолжил Винченцо. — Как аромат розы на ветру. Ощутил его и вдохнул, а мгновение спустя он исчезает, ты думаешь, не померещился ли он тебе. Я это понимаю и даже чувствую. Тихая жизнь заманчива. Жизнь, проживаемая только ради себя.

— Мне никогда не приходило в голову взглянуть на это в таком ключе.

Но Винченцо не был не прав. Она не желала нести ответственность за кого бы то ни было, кроме себя. Отреклась от внешних желаний и надежд. Погрузилась в собственную реальность. Только она. Только ее цветы. Только те вещи, что делали ее счастливой, и прочь все, что могло бы этому помешать. Вот поэтому она и пришла неподготовленной. Ее эмоции словно пролежали в морозилке все эти годы, до того дня, как Винченцо появился в ее саду. Она оказалась не подготовлена к тому, что означало возвращение в Ариосту. Или, может, «не подготовлена» не совсем подходящее определение? Скорее, была намеренно отрешенной.

Но теперь она вернулась. И Элоиза чувствовала ярость. Ярость на собственную наивность. На невинную девушку, оставшуюся в прошлом. И желание. Ей хотелось, чтобы этот мужчина овладел ею.

Винченцо стал для нее наградой, на которую она надеялась все это время. Наградой за жизнь, прожитую в отшельничестве. Наградой за все, чего она была лишена в детстве.

Теперь она лишилась возможности трезво мыслить. Ее рука скользнула с плеча Винченцо ему на грудь. Прижимая ладонь, Элоиза ощущала, как яростно колотится его сердце. Она снова подняла глаза. Ее собственное сердце билось как бешеное.

— Винченцо.

— Довольно, — произнес он, отстраняясь от нее. — Сегодня вечером я скажу своему отцу все, что должен. И не важно, как он попытается извернуться. У него ничего не выйдет. Я его наследник, и я откажусь от наследия. И ему придется смириться с этим.

— Я восхищаюсь твоей яростью, — сказала она.

— Почему? — спросил он, и Элоиза почувствовала легкий укол.

— Потому что она чиста. Она яркая, и в ней нет фальши. Этим я восхищена больше всего. Ее откровенностью.

— В тебе не меньше честности, Элоиза.

— Я стараюсь быть честной, но иногда не уверена, откровенна ли с собой. Я думала, что больше не злюсь. Думала, что оставила это в прошлом. А оказалось, нет.

— И о чем же это говорит? — Винченцо замер и поднял руку. Его ладонь застыла у ее щеки, словно он хотел притронуться к ней. Утешить ее. — Только о том, что ты человек, — ответил он, опуская руку.

Элоиза желала этого прикосновения, но не подала виду.

— Выходит, что и ты человек.

— Я не могу позволить себе быть просто человеком. Я должен просто компенсировать нанесенный отцом вред. И не могу позволить себе отвлекаться.

Винченцо вышел из комнаты, оставив ее одну. Рука Элоизы пылала от прикосновения к его груди. И ее сердце… Оно тоже пылало. Пылало, как никогда прежде.

Элоиза осознавала, что находится на определенном рубеже. Она любила Вирджинию, но сейчас она не там, а здесь. И в этот миг ей казалось, что в ней мог произойти надлом. Она боялась этого больше всего на свете.

Глава 7

Когда Элоиза вышла из комнаты, облаченная в бальное платье, Винченцо едва сумел сдержать возглас восторга. До этого он просто вынужден был повернуться и уйти. Прикосновение ее пальцем было таким нежным, что он не мог бы совладать с собой.

Винченцо не хотел испытывать по отношению к ней такого желания. Все, что он говорил Элоизе, когда ей было восемнадцать… все это имело не меньший вес и сейчас. Она стала частью его жизни не по своей воле. Они оба оказались привязаны друг к другу по причине этого садистского фарса его отца.

Винченцо был мужчиной, державшим в узде свои сексуальные аппетиты. А также мужчиной, защищавшим тех, кто слаб. Он не верил в правильность использования своей власти над другими людьми.

Элоиза находилась здесь по своей воле, но до какой степени прошлое повлияло на ее выбор? Его собственный отец причинил ей непростительную боль. Теперь Винченцо это понимал. И за это испытывал десятикратный стыд. Даже если бы они тогда переспали, это все равно ничего бы не изменило. Он понимал, что она была жертвой обстоятельств уже тогда, придя в его комнату. Он же предпочел поверить, что она злодейка, и забыть обо всем. Ему было стыдно.

Но теперь Элоиза стояла перед ним в этом открытом золотистом платье. Выглядела как ожившая богиня, словно только что вышла из огня. Воплощенное великолепие и яростная сексуальность. И ему так хотелось прижать ее к себе. Она была ослепительна.

Каким поэтичным было осознание того, что его отец будет вынужден лицезреть ее, как один из элементов своего крушения. Элоиза была величественна. Ее макияж, розовый, с оттенком золотого, идеально подходил к цвету платья. Губы, подкрашенные розово-золотистой помадой. И Винченцо не мог не признать: он хотел ее.

Вот только не Элоиза была недостойна, а он сам.

Одно не оставляло сомнений. Может,