Зубных дел мастер - Анатолий Федорович Дроздов

[5] Автор знает, что у человека в норме 32 зуба, поэтому теоретически ГГ должен сделать протез с 28-ю зубами (32 минус 4), но на деле так называемые зубы мудрости или «восьмерки» в полных съемных протезах не ставили. У стоматологов к ним вообще негативное отношение — эти зубы появляются у человека самыми последними и первыми начинают портиться.

[6] Фасетка — стоматологическая конструкция, заменяющая отсутствующий зуб. В описываемое время в связи отсутствием тогда в СССР металлокерамики облицовывалась с наружной стороны пластмассой в цвет зубов, как и коронки на зубах, к которым и крепился мост.

Глава 5

5.

Кир аккуратно стер влагу с изготовленного мостика и принялся его рассматривать. Когда протезы полируешь темно-зеленой пастой ГОИ[1], она чернеет и забивается в уголки моста. Отмыть ее довольно сложно, поскольку паста жирная и липнет ко всему. Сначала Кир кипятил протез в растворе чистящего порошка — не весь, а металлическую часть. Затем он смоделировал из воска пластмассовую облицовку и изготовил гипсовую форму. Залил в нее пластмассу на протез, дождался, пока схватится с металлом и положил в кастрюлю кипятить для полимеризации. Для протезирования применялась пластическая масса двух разновидностей: быстротвердеющая — ее использовали для починки съемного, и вот такая, требующая нагрева для затвердения. Затем он шлифовал и полировал пластмассовые части — сначала специальными кругами, а после — пастой, но не ГОИ. Окончательную красоту навел «пуховкой». В конце отмыл протез, стер с него влагу и вот теперь разглядывал. Мост Киру нравился. Работа сложная: мост состоял из двух коронок и трех фасеток между ними. Коронки с облицовкой из пластмассы с наружной стороны под цвет зубов у пациента, с такими же зубами между ними. Последние отлиты на фасетках. Металл заметен только изнутри протеза. На металлических частях протез покрыт нитрид титаном. Отполированный металл сияет словно золото на ювелирных украшениях. Красиво получилось…

Вдруг чья-то посторонняя рука, протянутая сзади над его плечом, бесцеремонно забрала протез.

— А ну-ка, ну-ка!

Кир обернулся — Макс. Приятель, стоя за спиной, разглядывал его работу, вертя протез перед глазами.

— Класс! — заключил, закончив. Подняв протез над головой, Макс громко объявил: — Гляди, народ, как надобно протезы делать! Не мост — произведение искусства. Вот вам и новичок!

Техники, поднявшись со своих стульев, подошли, сгрудившись возле стула Кира. Протез пошел по их рукам. Его вертели и рассматривали, говоря при этом: «Красиво!.. Это ж надо, как отполировал!.. А облицовка на коронках как эмаль… Отличная работа…»

— По времени ты сколько его делал? — спросил у Кира техник лет пятидесяти, которого в лаборатории все звали просто Коля, и он, что удивительно, не обижался.

— Н-н-не помню, — Кир пожал плечами. — Н-н-но п-п-провозился.

— Если так каждый мост полировать, то ни хрена не заработаешь, — промолвил Коля, возвратив ему протез.

— Кто врач? — спросила женщина лет сорока по имени Тамара.

— К-к-кац, — ответил Кир.

— Тогда понятно, — Тамара хмыкнула. — Плохой протез он завернет. Но сделал мост красиво, молодец! Старайся, юноша — медаль получишь! Годам к шестидесяти…

Техники засмеялись и стали расходиться.

— Пойдем обедать? — предложил Максим. — Двенадцать без одной минуты, — и, наклонившись к уху Кира, прошептал: — Спрячь мостик в ящик и закрой его на ключ.

Кир так и поступил.

— З-з-зачем? — спросил приятеля за дверью поликлиники. — К-к-кому он н-н-нужен?

— Никому, — кивнул Максим, — но могут просто взять и выбросить — из зависти. Да, Костя, тебе многие завидуют. Пришел пацан и делает отличные протезы. Такой, как ты сегодня показал, не каждый сможет изготовить, даже если очень постарается. Вся зависть из-за денег: кому халтурки мало дали, а других врачи не обижают в этом. Вот и сидят, прикидывают, кто сколько заработал. Запомни, Костя, в технической никто ни с кем не дружит.

— А т-т-ты с-с-со м-м-мной?

— Я исключение, — Макс засмеялся. — Поскольку человек не завидущий. С чего завидовать? Такой протез, как ты сегодня показал, мне сделать не вопрос. Халтуру я для Каца делал, но после отказался.

— П-п-почему?

— Да ну его! Зануда… Нет, не подумай плохо — Ионыч нормальный человек, и техников не обижает. И за халтурку платит, но требует, чтоб ты протез буквально вылизал. Вот объясни мне: на хрена мне полировать протез как зеркало с внутренней стороны — там, где его никто не видит? Ну, исключая стоматолога с зеркалом на ручке. Но стоматологу по барабану и пациенту — тоже. Достаточно, чтоб сделал сзади гладко, тогда остатки пищи не цепляются. Кусает и жует нормально — чего еще? А Кац настаивает… Вместо того, чтоб сделать ему мост, какой он хочет, я изготовлю два с другим врачом и получу в два раза больше. Простая арифметика…

Кир промолчал, хотя был не согласен с Максом. Работа с механизмами небрежности не терпит, особенно когда имеешь дело с прецизионными узлами. Там все должно быть точно, аккуратно, а детали — полированными, как требует документация. И неважно, внутри они у робота или снаружи. Понятно, что протез во рту не механизм, а лишь деталь, но он испытывает серьезные нагрузки при работе. Человек, жуя, сжимает челюсти с силой до центнера. Небрежно изготовленный протез может не просто поломаться — это полбеды, но повредить у пациента его собственные зубы — сломать, стереть или отколоть эмаль… Нельзя сознательно халтурить, как говорят здесь, — как только к этому привыкнешь, потом не сможешь сделать как положено.

Внезапно Кир подумал о странности русского языка. Слова в нем многозначные, одним и тем же обозначают разные понятия. Халтурой здесь зовут небрежную работу, но одновременно — дополнительную, которую как раз желательно исполнить аккуратно. В сотху, общем языке Республики, такого нет, там слово означает лишь одно понятие. Нюансы уточняют интонацией. Здесь тоже есть такое, но распространено не слишком широко, насколько Кир заметил. А ведь ему все это нужно знать, поскольку речь со временем улучшится, он станет больше говорить, и может так случиться, что вызовет недоумение у окружающих.

«Системник, — обратился Кир к искусственному интеллекту. — Мне нужно в совершенстве освоить речь аборигенов, узнать все тонкости языка. Ты можешь мне помочь?»

«Да, — отозвалось в голове. — Здесь существует радиопередача „В мире слов“.[2] С тех пор, как бот на орбите, я записываю выпуски. Могу транслировать их вам поочередно, к примеру, перед сном».

«Принято!» —