Ночное кино - Мариша Пессл

– А играла где? – осведомился Хоппер.

Глаза ее скользнули по нему в растерянности и вернулись ко мне. Даже я понимал, что актеру едва ли можно задать вопрос грубее.

– Нигде. Пока. Я актриса всего пятую неделю. С тех пор, как сюда приехала.

– Откуда вы? – спросил я.

– Сент-Клауд. Это под Наркуси.

Мне оставалось лишь кивнуть: я представления не имел, где находится это Наркуси. По названию судя – индейская резервация и казино, где играют в кости и любуются, как двойники Кристал Гейл поют «И от этого грустны мои карие глаза»[18]. Однако Нора бесстыдно улыбнулась, закрыла книжку и погладила обложку, точно Святую Библию, хотя то был «Гленгарри Глен Росс» Дэвида Мэмета[19].

– Простите, что нагрубила вчера, – сказала мне Нора.

– Принято.

Слегка нахмурившись, она чопорно обмахнула руками столешницу, сбросив на пол хлебные крошки. Затем открыла пакет из «Цельных продуктов» и заглянула внутрь, словно там таилось что-то живое. Обеими руками осторожно извлекла большой красно-черный ком, положила на стол и подтолкнула ко мне.

Я его мигом узнал.

Женское пальто. На миг кафе и все вокруг растворилось во мгле. Осталась только эта тряпка, яростно красная, и она пялилась на меня в упор. Походила на маскарадный костюм, вычурный, с намеком на русские мотивы – красная шерсть, черная овчина обшлагов, черный кант на груди.

В этом пальто была женщина, которую я видел на водохранилище в Центральном парке несколько недель назад.

Мокрые темные волосы, тяжкая поступь, фигура вспыхивает под фонарем и гаснет в темноте, пальто горит сигнальной ракетой, предупреждает… о чем? В игрушки она со мной играла? Как она умудрилась так быстро очутиться в метро – это же никакой логикой не объяснить? Очень странная вышла история; вернувшись в ту ночь домой, я, зараженный этой странностью, не мог уснуть. Не раз и не два вылезал из постели, отдергивал шторы, почти ожидая увидеть ее внизу: тонкий силуэт – красным надрезом в асфальте, лицо запрокинуто, и на меня жестко взирают черные глаза. Я всерьез раздумывал, не лишился ли рассудка, спрашивал себя, не настало ли оно, – некондиционные последние годы наконец довели меня до развода с реальностью, а теперь шлюзы открылись, начинается нашествие бесчисленных адских тварей. Которые выползут из моей башки в открытый мир.

Но алой прорехи на тротуаре не было. Улица и ночь пребывали безупречны и бездвижны.

Я даже стал забывать этот эпизод – а теперь вспомнил.

То была Александра Кордова.

Это открытие пугало, а за ним мигом накатила паранойя: что-то не так, в том числе с этой неловкой гардеробщицей. Наверняка подстава; наверняка гардеробщица замешана. Но девчонка лишь невинно мне улыбалась. А вот Хоппер, видимо, заметил, какое у меня лицо – совершенно ошеломленное, – и подозрительно щурился.

– Это что? – спросил он, кивнув на пальто.

– Пальто Александры, – ответила Нора. – Она в нем пришла в ресторан. – Нора взяла вилку и нож, надрезала гренок. – Отдала мне. Когда полиция пришла расспрашивать, я отдала им черное пальто из забытых вещей, сказала, что Александра была в нем. Если б узнали, что я соврала, сказала бы, что перепутала номерки. Но они больше не приходили.

Хоппер придвинул пальто к себе, развернул, приподнял за плечи. Расшито изысканно, однако поношено, даже как будто пахнет городом, грязным ветром, по́том. Подкладка из черного шелка, а в черном воротнике я разглядел лиловую бирку. На бирке черные буквы: «ЛАРКИН». Рита Ларкин много лет была у Кордовы костюмером. Я хотел уже было упомянуть эту деталь, но тут заметил, что к рукаву пальто пристал настоящий длинный темный волос.

– Почему ты соврала полиции? – спросил Хоппер.

– Я вам расскажу. При одном условии. Я тоже хочу расследовать. – Она взглянула на меня. – Вы вчера говорили, что расследуете Александру.

– Все не настолько официально, – отозвался я, прочистив горло, и все-таки оторвал взгляд от пальто. – Вообще-то, я расследую ее отца. А Хоппер со мной только сегодня. Мы не напарники.

– Еще какие напарники, – возразил он, покосившись на меня. – Абсолютно. Добро пожаловать в команду. Будешь нашим талисманом. Почему ты соврала полиции?

Нора уставилась на него, от такого напора опешив. Снова перевела глаза на меня, подождала ответа.

Я молчал – я впитывал смыслы моей встречи с Александрой. Глубоко вздохнул, попытался хотя бы притвориться, что обдумываю Норино условие. В скобках отмечу, что нанимать напарника – тем более только что выползшего из флоридских болот – это только через мой труп.

– Великого приключения не будет, – сказал я. – Я не Старски. А он не Хатч.[20]

– Либо я с вами до упора и мы выясняем, из-за кого или чего Александра умерла прежде времени, – провозгласила Нора решительно, словно шестьдесят раз отрепетировала перед зеркалом в ванной, – либо я вам не рассказываю, какая она была, что она делала, и пошли вы оба куда подальше. – Она подтянула пальто к себе и принялась запихивать в сумку.

Хоппер выжидательно посмотрел на меня.

– Зачем же сразу так категорично, – сказал я.

Нора будто и не услышала.

– Ну хорошо. Работайте с нами, – сказал я.

– Честно? – улыбнулась она.

– Честно.

Она протянула руку, и я ее пожал, мысленно скрестив пальцы.

– Вечер был тихий, – с жаром начала Нора. – Одиннадцатый час. В вестибюле никого. Она вошла вот в этом – я ее, конечно, заметила. Она была красавица. Но очень худая, глаза почти прозрачные. Посмотрела прямо на меня, и я первым делом подумала: ух, красотка. Лицо четкое, а вокруг все как будто в расфокусе. Но потом она пошла ко мне, и я испугалась.

– Почему? – спросил я.

Нора прикусила губу:

– У нее из глаз как будто все человеческое ушло, а наружу выглядывало что-то другое.