Желание герцога - Дженна Питерсен

Эта мысль заставила ее вырваться из объятий Саймона с такой силой, что она наткнулась спиной на перила террасы. Они стояли в ночной прохладе и пристально смотрели друг на друга в лунном свете. Саймон тяжело дышал, сжав кулаки по бокам и пытаясь овладеть собой.

И Лиллиан поняла, что со стороны она выглядит точно также. Припухшие от поцелуев губы, горящие желанием глаза, на скулах лихорадочный румянец от смущения и ненависти к самой себе.

Ей надо что-то сказать, или ударить его, или извиниться, или сделать что-нибудь, что угодно.

Но все закончилось тем, что Лиллиан подобрала свои юбки и бросилась назад в дом. Единственное, что она могла сделать, — это сбежать.

В три часа утра, даже после головокружительного бала, в доме установилась тишина. Прислуга, которая еще бодрствовала, и та направлялась спать, оставив уборку танцевального зала на утро, до того как проснутся гости и начнут требовать чай, печенье и яйца, приготовленные определенным способом.

Завсегдатаи балов натанцевались до упаду, и одни уже спали, а другие отправились на тайные свидания, о которых условились во время танцев. Вокруг не было никого, кто мог бы потревожить Саймона, пока он сидел за огромным столом из вишневого дерева в кабинете отца, который стоял здесь столько времени, сколько Саймон помнил себя. Одного только взгляда на этот стол было достаточно, чтобы нахлынули воспоминания, большинство из них — приятные.

Здесь он докладывал отцу о своих оценках в школе и получал похвалу, которая согревала его приятным теплом до кончиков пальцев. Позже они с отцом вели здесь споры о политике, и эти споры открыли Саймону совершенно новый мир ответственности. И в конце концов здесь он начал постигать деликатную науку быть герцогом и все то, что прилагалось к этому возвышенному титулу.

Саймон, улыбаясь, покачал головой, отгоняя воспоминания. Сейчас он должен был методично разбирать бумаги и личные вещи отца. А он вместо этого смотрел в окно на темный парк, и мысли его снова витали где-то далеко. Только на этот раз он думал о мягких губах и тихих вздохах.

— Вот ты где, — послышался голос Риса.

Он вошел в комнату, прикрыл дверь и, сложив руки на груди, посмотрел на Саймона.

Саймон вздохнул. Он догадывался, что Рис найдет его. Его друг не стал задавать вопросы, когда Саймон вернулся после встречи с Лиллиан, но это была лишь временная передышка. Сейчас, похоже, настало время расплаты.

— Разве ты не должен быть в постели? — поинтересовался Саймон. — Либо один… либо дальше по коридору, в спальне Энн?

Последние слова он произнес для того, чтобы разозлить Риса. Его друг был настолько разборчив в вопросах соблюдения правил приличия, что Саймон иногда задавался вопросом, а целовалась ли когда-нибудь эта «счастливая» пара.

— Тебе не удастся разозлить меня, даже оскорбив честь моей невесты, — сказал Рис, хотя у него и дернулся подбородок, когда он направился к Саймону. — Я хочу знать, что произошло на террасе сегодня, когда ты последовал за мисс Мейхью. Вы были некоторое время наедине, и когда ты вернулся, у тебя был странный вид. А девушка и вовсе исчезла.

Саймон пожал плечами, встал со стула и стал ходить по комнате.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Уэверли? Что меня безумно влечет к женщине, которая, по твоему мнению, совершенно мне не подходит? Которую моя мать явно ненавидит, хотя ее мнение меня не слишком волнует. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что нашел Лиллиан на террасе и целовал, пока едва не задохнулся? Что, кроме как о том, чтобы прижать ее к стене, поднять юбки и овладеть ею прямо там, я ни о чем не мог думать? Это позволит тебе почувствовать свое превосходство надо мной?

Рис приблизился к Саймону, и на его лице царило искреннее беспокойство. Саймон сразу пожалел о грубых словах и обвинениях, брошенных другу в лицо. Наверное, Рис был снобом, но он был очень преданным человеком. Неудачи Саймона никогда не доставляли ему удовольствия, и было бы нечестно думать, что когда-нибудь может быть иначе.

— Ты в абсолютном восторге от этой девушки, да? И это не просто способ расстроить мать или пойти против общества. Ты искренне хочешь ее.

Судя по голосу, Рис был ошеломлен.

Саймон кивнул. Из всего сказанного ему нечего было опровергать.

— Значит, ты решил уничтожить себя?

Рис потер виски кончиками пальцев.

— Не знаю, — покачал головой Саймон, — вряд ли я стал бы так говорить. Я не могу сказать, что влюбился в эту девушку, но чувствую необыкновенное и сильное влечение к ней и признаю, что она меня заинтересовала.

— Тогда надежда еще остается. — Рис посмотрел на Саймона, и в его глазах промелькнуло облегчение. — Ты сказал, что мисс Мейхью по-прежнему никак не реагирует на твои попытки ухаживать за ней.

— Она постоянно, — кивнул Саймон, — заводит разговор о том, что она неподходящая невеста, прямо как вы с матерью.

— Возможно, молодая леди оказалась благороднее, чем я думал. — Рис удивленно поднял брови. — Ну в самом деле, Саймон, подумай, что ты делаешь! Скажем так: ты пошёл на поводу у собственного интереса, а закончил тем, что оказался прикованным кандалами к этой особе.

— Я не загадывал так далеко, Уэверли. У меня есть интерес, но я же не женюсь на этой девушке.

— Послушай, — покачал головой Рис, — поскольку ты принял титул, необходимость жениться крайне возросла. Ты знаешь свой долг. Поэтому каждая женщина, к которой у тебя «интерес», должна рассматриваться как потенциальная невеста.

— В таком случае это — возможный вариант, — задумчиво произнес Саймон, хотя вдруг обнаружил, что легко может представить себе Лиллиан в этой роли в его жизни.

Странно, поскольку он совсем недолго знал ее, а значит, просто вынужден узнать о ней больше. И возможно, стоит попробовать еще несколько страстных поцелуев, которые так завели его.

Рис пожал плечами, и этот жест привлек внимание Саймона.

— Вот именно. И я просто хочу, чтобы ты посмотрел, куда может завести тебя этот «интерес», если ты доведешь дело до конца.

— И это — брак… — Саймон наклонил голову набок. — Или «кандалы», как ты романтично называешь его.

— А что, если ты действительно вопреки здравому смыслу женишься на Лиллиан Мейхью? — Рис не обратил внимания на колкое замечание Саймона. — Если ты не хочешь подумать о себе, может, ты подумаешь о том, что это принесет ей?

— Что ты имеешь в виду? Она станет герцогиней и войдет в уважаемую и влиятельную семью. Это может только укрепить ее положение.

— Да, внешне все будет хорошо. В качестве твоей жены Лиллиан станут приглашать и даже принимать в обществе. Но неужели ты думаешь, что люди забудут о ее семье?

Саймон сразу подумал о замужних дамах общества, которые считались эталоном морали и достоинства. Внешне они казались добрыми, даже когда втыкали нож в чью-то спину. Он, конечно, замечал иногда, что одних леди они словно не замечали, других — принимали у себя, но это производило впечатление обыкновенного каприза с их стороны.