#20 восьмая - Юлия Кова

И тут я замечаю ещё две пары вопросительных глаз. Присматриваюсь: какие-то киндеры. Уж не этих ли мальчиков она тащила на Строгет, в Музей эротики? Точно, их. А у этих обормотов какая здесь роль? Её личного эскорта? Срочной джентельменской помощи в Дании? Поклонников её таланта и профессионального творчества по фальшивым документам под №№ 27/15, 322/42 и 088?

— Лен, поторопись, у меня очень мало времени. К тому же, мы мешаем твоим коллегам слушать докладчиков и очень внимательно смотреть на сцену. — Фразу «очень внимательно смотреть на сцену» я выделяю голосом. Дети-сюрпризы, как по команде, отворачиваются. Поняв, что помощи больше ждать неоткуда, Ларионова поднимается. Заплетая ногу за ногу, ползёт вверх по лестнице, двигаясь к выходу. Я иду следом, как конвоир. Проходим все ряды. Откуда-то справа вылетает рука с визиткой.

— Алексей Михайлович, я… — подобострастно начинает Денис.

— Не сейчас.

Толкаю дверь, ведущую в холл. Лена оглядывается. Я перехватываю её за талию и направляю в дверной проём. Повесив буйную головушку, скорчившись, как муравей под бревном, Ларионова выползает в мраморный холл, залитый ярким светом. С надеждой уставилась на стенды, где примерно тридцать душ, попивая халявный датский кофеёк, разглядывает выставку достижений компании «Systems One». Косится на меня и начинает робко, бочком-бочком, продвигаться к стендам. Хватаю Ларионову за локоть и веду в противоположную сторону.

— Ку-куда мы идём? — пугается она. — Я кофе хочу.

— Потом без меня выпьешь. Иди на улицу. Покурим с тобой. И заодно поговорим.

— А я… Я не курю!

«А, так ты ещё и врёшь мне? А кто у входа в “Шарик” дымил, как паровоз с ментолом?»

— Зато я курю, — чеканю я.

Выходим на улицу. Оценив дрожащие ноги и белое лицо растерявшей боевой задор «кошечки», подвожу её к скамье, стоящей особняком перед входом в «Марриотт». Но Ларионова садится отказывается. Смотрит в сторону, одну руку держит в кармане джинсов, другой нервно теребит короткую прядку, выпавшую из причёски. «Сейчас расплачется», — думаю я и злюсь ещё больше.

— Значит так, — начинаю я, щелчком выбивая сигарету из пачки «Dunhill». — Для начала забудь все свои глупые идеи относительно того, чтобы поменять слайды на своей завтрашней презентации. Ты ведь это задумала? — Она колеблется, но всё-таки кивает мне. — Я так и понял. Завтра будешь выступать с тем, что есть. Я тебя прикрою, но — при двух условиях… — Делаю паузу, жду, когда Ларионова поднимет на меня глаза. В ответ Лена дарит мне взгляд беззащитного оленёнка Бэмби. В зрачках — ни одного доброго чувства ко мне, только кошмар и растерянность. «Я ей кто, Авада Кедавра? Или прокажённый?» От этой мысли мне вообще хочется укусить её.

— П-при каких двух условиях? — шепчет Ларионова. Делаю вздох, унимая гнев.

— Во-первых, после твоего выступления встречаемся у меня в номере. Обсудим все цифры. Я хочу знать всё, до конца. Всю вашу схему. Предупреждаю сразу: врать мне не советую. У тебя будет только один шанс сказать мне правду. — Ларионова моргает и испуганно открывает рот, чтобы возразить мне. — Ты слышишь, что я тебе говорю, или нет?

— Я… я сейчас позвоню Сиротиной. — В голосе Лены забавная смесь из жалобы и угрозы.

— Замечательная идея, — кровожадно усмехаюсь я, выдыхая сладковатый дымок. — Давай, звони своей Тане. И на громкую связь свой модный iPhone поставь. А для чистоты эксперимента не говори Сиротиной, что я рядом. Идёт?

Ларионова стискивает челюсти. Но деваться ей некуда (сама в угол себя загнала), и она кивает. Достает мобильный, нажимает быстрый вызов и громкую связь. Гудок, два, три, четыре. Наконец, её «закадычная подруга» соизволит ответить.

— Ленок, ты? — поёт Сиротина. («Ногти, что ли, точит? Что за привычка дурацкая…») — Ну, как там всё в Дании?

— Н-ничего так.

— Скажи, Ленок, ты хорошо развлекаешься?

Я злорадно хмыкаю.

— Ага, на всю катушку, — уныло бормочет Лена.

— Молодец, — хвалит её Сиротина. — А как там наш Алексей Михайлович?

Ларионова скрежещет зубами и косится на меня. Я изображаю мимикой, что Сиротиной поклон до земли и, вообще, жизнь — прекрасная штука.

— А я тебе как раз насчёт Андреева и звоню, — у Ларионовой даже голос окреп. — Тань, Алексей Михайлович хочет со мной отдельную встречу провести.

— Ну, так проведи с ним встречу, —Таня бессердечно смеётся.

— У себя в номере, — скользнув по мне ястребиным взглядом, уточняет Лена.

— А тебе у себя сподручней, да?

«Нет, Сиротина всё-таки редкостная стерва. Но — с элементами остроумия. Может, оставить её в “Systems One” как придворного клоуна?»

— Тань, да ты что такое говоришь? — Ларионова страдальчески морщится и, кажется, пытается пустить слезу. Я тут же трогаю её за плечо и качаю головой: не смей эксперимент портить.

— Ленок, — пользуясь образовавшейся паузой, Сиротина театрально вздыхает. — Я конечно, понимаю, что ты у нас Мисс Вселенная, но поверь моему богатому опыту: мужчины иногда по работе проводят встречи с женщинами. В своём номере. Тем более, что у Алексея Михайловича не твой однобедный[7]сьют с видом на внутренний дворик, а настоящий business-suite с офисом. И Лё… Алексей Михайлович действительно там работает. И даже проводит совещания. Сегодня днем, например, пока ты болталась по городу, он встречался с Эрлихом и с Элен Паркинссон. Или ты считаешь, что он там с Эрлихом спозаранку на двоих порол Элен?

Элен Паркинссон было пятьдесят пять. Эрлиху — шестьдесят два. Представить наше трио в разгар половых утех было, мягко говоря, затруднительно. Я фыркнул и отвернулся. Ларионова помотала головой:

— Нет, я так не считаю.

— Вот именно! — подчеркнула Таня. — Видишь, Ленок, — в заключении назидательно добавила «душка»-Сиротина, — это у них там хараccмент[8]. А здесь ты, как миленькая, пойдешь в номер к начальнику. Да ещё и поблагодаришь за приглашение. И — оказанное тебе доверие. До-ве-ри-е. Слышь, Ленок? Ну всё, удачи. И не благодари меня за добрый совет.

Таня отключается, а Ларионова растерянно прячет мобильный в карман.

— Ну, как, подруга Таня тебе очень помогла? Не зря ей духи купила? А самолетик кому, Сычу или тоже Сиротиной?

Ларионова скользит по мне ненавидящим взглядом. В принципе, и такой взгляд меня бесит, но в нём хотя бы нет прежней безысходности.

— Ну так что? — подбадриваю её я.

— Вы про «Сыча» ВладимВадимычу скажете? — шепчет Лена.

— Нет. Я буду нем, как рыбы, — обещаю я.