Странствия по мирам - Елена Хорватова

– Это герб воительницы Весты! – зашептались в толпе зрителей. – Ну сейчас этот сэр Хардимур получит по первое число!

Поединок был жестоким, но недолгим. Рыцари скрестили мечи с лязгом, чуть ли не искры выбивая, и после нескольких ударов валькирии удалось выбить оружие из рук противника. Не давая ему опомниться, она с размаха опустила металлическую перчатку на его шлем (наверное, несчастный сэр Гарольд Хардимур в этот момент почувствовал, что очутился внутри гудящего колокола). Другой рукой Валька ударила его в грудь и этим богатырским ударом вышибла Гарольда из седла.

Вид у рыцаря был весьма плачевный, но он все же нашел в себе силы приподняться и сказать:

– Я признаю твою победу, славный рыцарь розы и копья! Назови же мне свое имя, чтобы я знал, благодаря кому не смогу попасть в замок и буду вынужден провести ночь в чистом поле!

– Знаешь, парень, а ты мне нравишься! – заявила Валька, снимая с головы шлем и рассыпая по плечам свои буйные кудри. – У меня много имен, но в этих местах я известна как Веста Рыжая. Хотя кое-кто имеет наглость именовать меня Летающей Холерой…

– О боги, это дева! – взвыл поверженный рыцарь. – Я дважды покрыл свое имя позором: подняв руку на женщину и позволив женщине себя одолеть! Мое место и вправду в чистом поле среди сусликов, а не в королевском замке среди достойных рыцарей и прекрасных дам.

Он тоже стянул шлем с головы, открывая лицо. Оказалось, что рыцарь очень молод, совершеннейший мальчишка. Глядя на его прилипший ко лбу после драки белокурый чубчик и наивные голубые глаза, валькирия почувствовала жалость к поверженному противнику.

– Не убивайся так, красавчик! Ночевать в чистом поле я тебя не оставлю, – усмехнулась валькирия. – Эй, стража! Выигранный поединок дает мне право вступить под своды замка как храброму рыцарю и привести с собой даму?

– Без сомнения, леди Веста! Поединок выигран честь по чести!

– А, будучи дамой, я сама имею право на внимание рыцаря?

– Без сомнения, леди Веста! Ты прекраснее многих дам, вступавших в эти стены!

– Стало быть, я заявляю вам, что являюсь рыцарем прекрасной леди Маргариты и дамой доброго рыцаря, потерпевшего поражение! А поскольку он нуждается в помощи, я требую, чтобы нас немедленно пропустили. Опускайте мост и открывайте ворота!

Констебль озадаченно задумался.

– Случай трудный. Если ты являешься рыцарем той дамы, то как же ты можешь являться дамой того рыцаря? Или нет, наоборот, как может рыцарь быть твоим рыцарем, если дама является твоей дамой? Тьфу ты, в этакой задачке не разберется и сам многомудрый король Мерлин. Ладно, проходите все трое, что с вами поделаешь? В конце концов, и рыцари и дамы среди вас имеют место, так что никого из посторонних в замок мы не пропускаем. Милости прошу, дамы и господа!

Троица тронула поводья своих коней и поскакала к подвесному мосту, который стража наконец соизволила опустить.

– Зачем ты потащила этого парня с нами в замок? – тихонько спросила Маргоша валькирию, поравнявшись с ней возле ворот, решетка которых медленно ползла вверх. – Мы же его совсем не знаем.

– Тише, – шепнула та. – Если услышит – обидится! Рыцари такие ранимые! А тебе нора отказаться от московских привычек, перестать подозревать всех вокруг в злонамеренности, надо относиться к людям с открытым сердцем. Ты здесь чужая, тебе нужно побольше союзников. Ты не можешь себе позволить быть нелюбезной с этим парнем.

В доме Романа Лунина телефон буквально разрывался от звонков, но трубку никто не снимал и всем настойчивым абонентам приходилось общаться с автоответчиком.

– Рома, ты же меня без ножа режешь! – надрывался продюсер Лунина Борюсик. – Ты что, забыл о выступлении в клубе «Бенихана»? Рома, ты сегодня вечером по-любому там лабаешь два часа, ты понял? Или мы попадаем на большие бабки! Трубку сними, гад ползучий, не будь же ты последней падлой!

– Здравствуйте, Роман. С вами говорит Эльвира Вильская, музыкальный обозреватель из журнала «Стереозвук». Мы с вами договаривались об интервью. Неужели вы забыли о своем обещании? Вы меня очень подводите – материал должен пойти в следующий номер, для него оставлена полоса, а вы так и не нашли для меня и часу времени. Я вас очень прошу, Роман, свяжитесь со мной как можно скорее, не ссорьтесь с прессой…

– Роман, слухай, ты где? Мы тут сидим, душевно пропиваем Эдика, а тебя нет как нет. Ты чо, в натуре, забыл, что Эдуард приглашал тебя на мальчишник? У него, блин, свадьба на носу, может, последний раз с друзьями рюмку поднимает, а ты нас игнорируешь, и Эдика, и всех… Ну и кто ты после этого? Да сволочь просто!

Автоответчик любезным голосом предлагал всем говорить после сигнала и терпеливо записывал раздраженные голоса людей, потерявших гитариста Лунина во времени и пространстве.

А Роман Лунин тем временем лежал, раскинув руки, на полу в самой темной и странной комнате своего дома и бормотал латинские слова, вперив в пространство невидящий взгляд. Вокруг Романа был начерчен прямо на полу меловой круг, украшенный огарками четырех свечей, обозначающих стороны света. Язычки пламени, плясавшие на четырех фитильках, не могли разогнать мрак. Но оккультное зрение не требует яркого света…

Лунин нередко менял собственные ипостаси. Сейчас он был не известным модным музыкантом, а пришедшим в современный мир из глубины веков чародеем, творящим магическое действо. Он пытался приоткрыть завесу над занимавшими его событиями и внутренним взором проникнуть в те темные тайны, куда его не пускала чужая эзотерическая защита.

«Картинка», которую Роману удалось вызвать, постоянно дробилась и ускользала, но он усилием воли снова и снова собирал ее воедино. Роман уже понял, что молодая колдунья Маргарита, которую он всеми силами желал уберечь от беды, попала в сферу интересов могучего магического сообщества, именуемого Алым кланом, и даже догадывался, кто именно направляет действия этого клана… Но ему важно было самому убедиться в правдивости собственных выводов: как опытный чародей Роман больше доверял собственным ощущениям, чем выводам, сделанным на основе информации, полученной со стороны.

Он вглядывался и вглядывался во тьму, которую не разгоняли огоньки свечей, и одновременно – куда-то внутрь себя, выделяя отдельные детали своих смутных видений и силясь разглядеть чужое лицо, скрытое под темным капюшоном. Это было очень трудно, но Роману все же удалось мысленно заглянуть под нависавшую надо лбом незнакомца ткань и даже осветить неким призрачным светом хищное зеленоглазое лицо, навсегда обветренное морскими штормами.

Что ж, догадка оказалась верной – это был сэр Морган, человек, с которым Роману доводилось сталкиваться еще в те давние времена, когда он был не музыкантом Луниным, а доном Раймундо, арагонским дворянином, магом и чародеем, вынужденным силой обстоятельств начинать новую жизнь на британских берегах.

В первый раз их пути пересеклись в Лондоне, при дворе короля Эдуарда Третьего, где Раймундо успешно занимался алхимией и получил золото, из которого чеканили королевские дукаты (в Британии их долго называли раймундинами).