Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Бент Брайант

Двигаясь ночью, постоянно приходилось советоваться с механиками, чтобы выяснить, с какой скоростью следует идти и какое время следует заряжать батарею. Для нормального патрулирования требовалось около шести часов в день тратить на зарядку аккумуляторной батареи.

Аккумуляторная батарея постоянно упоминалась в оперативных расчетах, потому что вся жизнь подводной лодки зависела от нее.

Дизель-генераторы и гребные электродвигатели

Движущая сила субмарины – два дизеля, приводящие в движение гребные валы; электрические гребные электродвигатели были установлены на тех же самых валах позади главных дизелей, соединенных муфтой, известной как муфта Бомага. Позади каждого гребного электродвигателя располагалась соединительная муфта гребного вала.

С помощью вращения муфты электрический мотор приводил в движение дизели. Если соединительная муфта гребного вала вращалась, то вращался и винт. Обычно именно так выплывали на поверхность, когда главный электромотор отсоединяли и он свободно вращался на валу, подобно маховику.

Главные электродвигатели могли одинаково хорошо использоваться как генераторы постоянного тока. В этом случае их подключали к аккумуляторным батареям, и главные дизели приводили в движение генератор постоянного тока, заряжавший батареи. Если требовалось зарядить их быстро, следовало освободить соединительную муфту дизеля. Двигатели не располагали такой мощностью, чтобы одновременно приводить в движение винты и быстро заряжать аккумуляторную батарею. Однако, располагая достаточным временем, вы могли медленно заряжать батарею и двигаться.

Для того чтобы при погружении привести в действие главные электродвигатели, следовало отсоединить муфту дизеля, оставив для работы соединительную муфту гребного вала, и тогда ваши винты будут работать, используя мощность батарей.

«Сафари» могла идти в надводном положении на скорости приблизительно 15 узлов, ее двигатели имели мощность около 2500 лошадиных сил. При 12½ узлах, что являлось обычной крейсерской скоростью, можно также заряжать аккумуляторную батарею.

Скоро мы вышли из Портсмута, оставив «Снаппер» в ремонте, и начали практически вслепую пробираться вдоль темного южного побережья Англии и дальше на север вдоль меловых холмов, чтобы заступить в боевое патрулирование у берегов Дании. Хорошо известная военно-морская молитва – мы просим защиты «от опасностей моря и ярости врага», которую еще Елизавета I приказала ежедневно читать на всех своих кораблях, – в то время регулярно звучала на воскресных службах. Ее автор справедливо оценил, какое из двух зол требует большей защиты со стороны высших сил, и как истинный моряк, я тоже всегда ставлю опасности морской стихии на первое место, оставляя на втором вражескую силу.

В начале войны, проходя зимними ночами в водах близ южного и восточного побережья Англии, нельзя было проявлять легкомыслие, принимая во внимание напряженность движения кораблей в обе стороны, а также то, что все навигационные огни пришлось выключать. Но перед тем как потери от столкновений и от попаданий на мель перевесили безопасность, полученную ценой отказа от предательских навигационных приборов, вновь были введены маяки и бакены. Подводная лодка, относительно незаметная в темноте, как правило, обладала некоторыми преимуществами, поскольку, почти наверняка никем не замеченная, она имела все возможности избегать встреч. Но в узких проливах это преимущество исчезало само собой, и столкновение неизбежно приводило к гибели подлодки из-за ее плохой плавучести.

Так мы потеряли на восточном побережье две лодки. Шел октябрь 1939 года, ночь выдалась ветреной, дождливой, с плохой видимостью, и я чувствовал себя очень скверно, в частности потому, что абсолютно не понимал, где мы находимся, и должен был держать под контролем не только свой корабль, но и «Салмон», и «Шарк». Разумеется, я упустил их из виду, пока мы пробирались темными извилистыми путями вдоль меловых холмов. Каким-то образом нам все-таки удалось невредимыми протиснуться сквозь минные поля и выйти в Северное море, где в сером предрассветном тумане все мы и встретились. Никто из нас не мог сказать наверняка, каким путем он шел, но тем не менее мы вместе продолжили наш путь к боевым позициям. В подводной службе этот патруль окрестили Тонкой красной линией. Сохранялась опасность вторжения на побережье Англии, поэтому все имевшиеся субмарины выстроились в Северном море в линию, протянувшуюся с севера на юг. Это послужило прелюдией к реальностям войны, в воображении казавшейся столь романтичной, но для большинства ее участников превратившейся в непомерно затянувшееся и утомительное ожидание врага, который так и не появился.

Субмарины оставались ограниченны в своих действиях военными правилами, принятыми Гаагской конвенцией. Казалось, эти правила придуманы британцами для самих британцев. С нашей распростертой на необъятном пространстве империей, полностью зависящей от морского сообщения даже в том, что касалось хлеба насущного, мы гораздо больше теряли от подводной войны, чем приобретали. Свободное ведение подводной войны было запрещено. Встретившись с вражеским торговым судном, субмарина должна была сначала дать команде возможность эвакуироваться. И лишь после этого она имела право отправить судно ко дну. Поэтому стало обычным «правилом войны» для торговых судов идти не под своим, а под чужим, нейтральным флагом, таким способом спасаясь от преследования противника. На субмаринах шлюпка не предусмотрена вовсе, и команда вынуждена полагаться на сознательность капитана вражеского судна, который должен спустить шлюпку для инспекционной группы. Конечно, судно можно заставить сделать это. Но тогда подводная лодка, покачивающаяся на волнах в чужих водах в ожидании инспекционной группы, вряд ли может надеяться на какие-либо радужные перспективы. Поэтому на практике подобные правила означали, что, исключая северные моря, далекие от патрулирования, подлодка может атаковать только военные корабли. Это вполне устраивало Британию, и мы подчинялись правилам, надеясь таким образом установить должный порядок, а кроме того, заручиться доброй волей американцев. Ведь Америка придерживалась позиции «моя хата с краю» и лишь через два года, после нападения японцев на Пёрл-Харбор, вступила в войну на нашей стороне.

Нечего и говорить, что немцы оказывались в выигрыше и не теряли ровным счетом ничего, кроме симпатий мирового сообщества, не подчиняясь правилам, которые считали абсолютно нелогичными. Авиация могла бомбить и корабли, и города; армии могли превращать в руины деревни и убивать мирных жителей; но субмарины должны были воевать в лайковых перчатках. Война безжалостна; соглашения и договоры становятся ненужными бумагами в тот самый момент, когда военным угодно их нарушить. Ни один здравомыслящий человек ни минуты не верил, что Германия будет соблюдать правила, но потребовалось целых шесть месяцев, прежде чем наши собственные субмарины получили право неограниченной подводной войны.

Все это вовсе не означало, однако, что первые боевые походы наших субмарин прошли без энтузиазма; не означало это и отсутствие успеха. В одиночном патруле «Салмон», например, сумела нанести повреждения двум крейсерам и потопить эскортный корабль и подлодку. Но большей частью, конечно, дело превратилось в бесконечное пустое и бесцельное бодрствование в зимнем Северном море. Ночь за ночью проходили в полной темноте, без единой звезды на небе, по которой можно было бы определить координаты, и если днем солнце хоть на несколько минут пробивалось сквозь серые облака, давая возможность подняться и быстро оглядеться, то можно было считать дежурство удачным. Большей же частью мы передвигались исключительно по приборам – по показаниям эхолота. Морское дно имеет определенный рельеф – низменности и возвышенности, которые позволяют команде ориентироваться в подробно картографированных районах. Северное море картографировано великолепно, но в военных условиях субмарина вынуждена с осторожностью заходить в подобные воды. Враг, специализирующийся на подводной войне и знающий, как ориентируются субмарины и насколько они привязаны к особенностям донного рельефа, по логике вещей должен первым делом заминировать все банки и впадины. Именно поэтому я никогда не поддавался искушению и всегда старательно обходил эти точки. Северное море неглубокое, но даже в нем наш эхолот не отличался ни особой точностью, ни надежностью. Наша тактика заключалась в следующем: мы аккуратно опускали лодку на дно, считывали показания глубины, снимались с места, немного продвигались вперед и повторяли ту же процедуру. И так до тех пор, пока не получали линию показаний эхолота, которые можно было попытаться идентифицировать с линиями на карте морского дна.