Танки на Халхин-Голе. Необъявленная война Сталина - Максим Коломиец

Старший лейтенант К. П. Петров, помощник начальника штаба батальона:

«Во время боя я двигался со штабом и начальник штаба приказал мне наблюдать за действиями батальона. С подходом батальона к горящим на горе Баин-Цаган машинам, я сразу увидел, как загорелось 4–5 броневиков 1 и 2-й рот. Количество горевших машин становилось все больше, часть задних броневиков повернули назад, и пошли в тыл, где мы их собирали. 3-я рота в бой почти не вступила и лишь одна ее машина была выведена из строя. Остальные, видя горящие броневики, дальше не пошли».

Лейтенант А. А. Мартынов, командир взвода 1-й роты:

«…До обороняющегося противника оставалось 150–200 м, он вел огонь справа и с фронта. При обнаружении противника я открыл огонь с хода. Выпустил 4 снаряда, и после, когда машину подбили, еще 11. Вижу — справа горят две машины, впереди горит дозорная машина. У меня снарядом заклинило башню. Я дал приказ — вести огонь из лобового пулемета, но тут же снарядом убило водителя и пулеметчика. Мы с башенным стрелком подобрали ноги и сидели 15 минут, пока не стих артиллерийский и пулеметный огонь. Затем мы вышли и, обнаружив двух раненых, отошли с ними в тыл».

Младший командир Л.М. Стрельцов, командир бронеавтомобиля 1-й роты:

«С подходом к противнику я вел огонь из пушки, а во время ее заряжания и из пулемета. Хорошее попадание из пушки заметил только одно. Первый же снаряд противника, попавший в машину, убил пулеметчика и ранил водителя, загорелся бензобак. Слышу, второй снаряд разбил мотор. Я еще раз залез в башню, но противник повел огонь и по башне. Вижу, слева загорелись броневики Еремеева и Козлобородова и лейтенанта Самардака, а у меня на броневике отлетел весь перед. Я был в 150 м от окопов противника, решил машину оставить и ползком пополз назад в тыл».

В 19 часов командованием советских войск организовывается повторная общая атака противника в районе горы Баин-Цаган, в которой участвуют 24-й мотострелковый полк при поддержке 5 БТ-5 разведроты и 6 ХТ-26 11-й танковой бригады, части 7-й мотоброневой бригады при поддержке переброшенного в район боя на машинах спешенного эскадрона 8-й кавалерийской дивизии МНРА (100 человек и 4 станковых пулемета) и бронедивизион этой же дивизии. Однако японцы отбили атаку, при этом разведрота потеряла один БТ-5. В этом бою хорошо показали себя спешный эскадрон и бронедивизион 8-й кавалерийской дивизии, которые «заслужили благодарность бойцов Красной Армии».

Командный состав штаба 1-й армейской группы, посол Советского Союза в Монголии И. А. Иванов (в костюме и кепке) и главнокомандующий МНРА маршал МНР Х. Чойболсан (слева от Иванова) осматривают разбитый автомобиль Ford V8 американского производства. Сентябрь 1939 года (АСКМ).

Таким образом, из документов следует, что никакого окружения японских частей, переправившихся на западный берег Халхин-Гола, не было. Было проведено несколько несогласованных атак — в 8.15-8.30 2-м танковым батальоном, в 11.30 — 2 и 3-м танковыми батальонами, в 13.00 — 24-м мотострелковым полком, в 15.00 бронебатальоном 7-й мотоброневой бригады, в 19.00 частями 11-й танковой бригады, 24-м мотострелковым полком и 7-й мотоброневой бригадой. Все части действовали самостоятельно, без какой-либо связи друг с другом, разведка вообще не проводилась, сведений о противнике не было, боевые задачи ставились неконкретно.

Основная тяжесть боев выпала на 11-ю танковую бригаду, которая понесла колоссальные потери: из 133 танков, участвовавших в бою 3 июля на западном берегу (1-й танковый батальон — 44 БТ-5, 2-й танковый батальон — 28 БТ-5, 3-й танковый батальон — 50 БТ-5, рота боевого обеспечения — 10 ХТ-26, разведывательная рота — 5 БТ-5) было потеряно 77 машин (1-й танковый батальон — 20 БТ-5, 2-й танковый батальон — 17 БТ-5, 3-й танковый батальон — 34 БТ-5, рота боевого обеспечения — 5 ХТ-26, разведывательная рота — 1 БТ-5). Кроме того, было потеряно 37 бронемашин из 59 (не считая монгольских бронедивизионов, потерявших 8 машин).

Японское командование не ожидало столь стремительных действий советских танков. К вечеру 3 июля в штабе 23-й дивизии пришли к выводу о том, что «операция развивается не так, как ожидалось». Поэтому в 20.20 3 июля генерал Комацубара отдал приказ об отводе частей с западного берега Халхин-Гола. Отход должен был начаться утром 4 июля, прикрывать переправу частей должен был 71-й пехотный полк, усиленный артиллерией. Отступление японцев к переправе началось примерно в 12.15 4 июля. Советские танковые части, понесшие большие потери, не могли преследовать отходившего противника. Например, 11-я танковая и 7-я мотоброневые бригады 4 июля в боях вообще не участвовали, занимаясь эвакуацией и восстановлением матчасти. Боевые действия вел только 24-й мотострелковый полк, который в течение всего дня атаковал подразделения 26-го пехотного полка японцев.

Примерно в 10 часов утра переправу на восточный берег начал 72-й пехотный полк. День 4 июля был солнечным и жарким, мост был заполнен машинами, лошадьми, пушками, солдатами и офицерами. Каждый хотел быть первым, у переправы образовалась огромная толпа. В результате полк понес большие потери от огня советской артиллерии и авиации.

Из-за того, что командование 26-го пехотного полка потеряло связь со своим 1-м батальоном и не хотело бросать его, график переправы пришлось изменить. Вслед за 72-м начал переправу 71-й полк, артиллерия и другие части. 26-й полк оставался на западном берегу дольше всех. Установив связь со своим потерянным батальоном, 26-й пехотный полк закончил переправу около 6 часов утра 5 июля, после чего команда японских саперов взорвала мост.

В штабе 23-й дивизии высказывали недоумение по поводу того, что советские части не уничтожили мост:

«Если бы русские были умнее, они бы уничтожили мост артиллерией или авиацией и окружили бы группу Кобаяши.

При этом никаких контрмер мы бы принять не смогли».

Дело в том, что это был единственный комплект мостового оборудования, имевшийся в распоряжении 23-й пехотной дивизии. Однако, несмотря на то, что орудия 175 и 185-го артиллерийских полков вели 3–4 июля обстрел моста, прямых попаданий в него не было.

В советской историографии о боях у горы Баин-Цаган обычно писали следующее:

«Не выдержав натиска советско-монгольских частей, в особенности наших танков, противник в беспорядке устремился на восточный берег Халхин-Гола. Единственный понтонный мост, наведенный японцами для переправы, оказался ими же преждевременно взорванным.

Охваченные паникой, японские солдаты и офицеры бросались в воду и тонули на глазах наших танкистов…

В районе горы Баин-Цаган противник потерял тысячи солдат и офицеров, а также огромное количество вооружения и боевой техники, брошенной здесь».

Однако реальные потери японцев были значительно меньше. По официальным данным штаба Квантунской армии, потери группы Кобаяши составили около 800 человек убитыми и ранеными (из 8000 переправившихся на западный берег). Наибольшие потери понес 26-й пехотный полк (особенно его 1-й батальон, сильно потрепанный 24-м мотострелковым полком) — 143 убитых и 278 раненых. 71-й полк потерял 47 убитых и 108 раненых, 72-й полк — 48 убитых и 101 раненого. Японцы также сообщают о том, что они сумели эвакуировать всю тяжелую технику и вынести всех убитых и раненых.