Арвендейл. Император людей - Роман Злотников

— Наши боги — самые древние, — тихо заговорил шаман. — Они властвовали над этой землей, когда еще не было ни людей, ни гномов, ни эльфов. И даже троллей и орков было не слишком много. Зато эта земля была полна чудовищ, которым тролли и орки служили пищей.

Шаман замолчал, глядя на человека. Герцог Эгмонтер украдкой облизал губы. С самого утра у него во рту не было ни маковой росинки. И ни глотка воды. Но он боялся прервать шамана. Поэтому со всем возможным старанием изобразил на лице крайнее внимание.

— Поэтому, чтобы выжить, нам нужна была сила. Любая, до которой мы могли дотянуться. А ее могли дать только боги. Но у нас было не так уж много того, что мы могли предложить богам. Нас и самих было немного. И становилось все меньше. Поэтому древние отцы нашего народа, выбирая, к кому обратиться, предпочли тех, кто готов был не брезговать ничем из того, что мы могли дать. И даже предпочитал именно то, чего у нас было в избытке.

Эгмонтер молча смотрел на шамана. Он забыл о голоде и жажде, о ноющих ногах и надсадно болящей руке. Ибо сейчас он начал понимать, что же такое темные боги и как они стали властелинами тех, кого остальные считали расами, изначально преданными Тьме.

— Боги едят наши жертвы, — пояснил шаман, — все равно, что мы понимаем под этим — молитву или само жертвоприношение. Но мы… не умели молиться. Мы и говорить-то тогда не слишком умели. Да и теперь делаем это хуже вас. Мы не умеем издавать красивые звуки. Мы не слишком искусны в обращении с камнем, деревом или металлом и потому не умеем строить величественные дома для поклонения богам, в которых вы, люди, собираетесь целыми толпами и иногда даже приходите в религиозный экстаз. Понимаешь?

Герцог медленно кивнул. Шаман вздохнул:

— Нас было мало, мы были дики, ненамного лучше зверей. Зато в нашей жизни было много боли и смерти. И мы дали богам то, чего у нас было в избытке. И… они откликнулись на наши жертвы.

Эгмонтер стоял, ошеломленный услышанным. Вот как… Да эти надутые уроды из Императорского ковена просто лицемеры, когда, патетически потрясая руками, клеймят последователей темных богов…

— Наши боги честны, — продолжал между тем шаман. — В ответ на то, что мы даем им, они дают нам силу. Не спрашивая, как Светлые боги, откуда эта жертва и как мы ее добыли. Все просто и честно. Жертва — сила. Лучшая жертва — больше силы. И чем больше силы было в самой жертве и чем сильнее были ее боль и страх в тот момент, когда мы посвящаем ее нашему богу, — тем больше он нам дает силы. Поэтому тебе предстоит научиться извлекать из каждой жертвы всю боль и весь страх, который она может тебе дать. Только тогда я скажу, что ты готов пройти Посвящение.

Эгмонтер несколько мгновений молчал, осознавая, ЧТО ему предстоит, а затем спросил:

— А где я возьму жертвы?

И, еще не закончив вопроса, с ужасом понял, что уже знает ответ. Шаман кивнул.

— Ну да. Ты же, человек, слишком слаб, чтобы суметь извлечь достаточно боли из любого тролля. Поэтому учиться на троллях для тебя бесполезно. Но ты предусмотрителен. У тебя осталось еще достаточно спутников. Ты сможешь научиться…

Гурьба разбила лагерь в полулиге от входа в южное ущелье. Вернее, лагерей было несколько. Самый большой располагался почти в полутора лигах от входа, причем он был раза в полтора-два больше, чем остальные шесть, вместе взятых. Но Троя и остальных командиров армии людей больше всего интересовал как раз самый маленький. Он находился чуть ближе ко входу, чем большой, и был будто окружен остальными лагерями.

Военный совет собрали в палатке Лиддит. Но за час до этого все командиры выехали из ущелья и, остановив коней, несколько минут напряженно всматривались в раскинувшееся перед ними огромное стойбище. Несколько минут, потому что в орочьих лагерях тут же послышались крики и воинственный рев, и спустя каких-то пару минут из-за натянутых кожаных пологов, заменявших большинству орков в походе более привычные людям палатки, вырвалась толпа всадников на варгах и устремилась в сторону людей. Однако на сей раз преследовать людей до последнего никто не стал, и едва куцая кавалькада проскакала четверть пути по ущелью до Южных врат, как орки развернули своих варгов и отправились восвояси.

— Кто как считает, как скоро они нападут? — открыла военный совет принцесса. Молодой герцог отсутствовал на военных советах так часто, что все как-то уже привыкли, что советы ведет Лиддит. И сам Трой тоже нисколько не возражал против этого.

— Граф Шоггир?

— Я думаю, принцесса, не раньше, чем будут готовы шаманы. Я не знаю, что они собираются нам преподнести, но у нас есть некоторое преимущество.

Все уставились на графа с напряженным вниманием.

— Я думаю, что мы можем почти не опасаться ничего, связанного с Силой Земли.

— Почему? — выразила общее недоумение принцесса.

— Причиной этому Кра… то есть Каменный город. Поскольку гномы вновь овладели его алтарями, враждебные ему заклинания этой школы теперь требуют слишком много сил и маны. Они не становятся полностью невозможными, но… слишком дорогими. Во всех отношениях. Так же маловероятна и Вода. Мы слишком далеко от моря, а на подземные источники опять же оказывают влияние алтари Каменного города. А вот Воздух и Огонь — вполне вероятны.

Лиддит согласно кивнула, но все-таки уточнила:

— Откуда такая информация?

— Ею со мной поделился уважаемый глинид Гмалин.

И граф отвесил гному изящный полупоклон. Когда все отвели взгляд от гнома, Трой наклонился к его плечу и прошептал.

— А мне чего не рассказал?

— А ты, в отличие от некоторых, не спрашивал, — сварливо отозвался гном.

— А я знал, о чем спрашивать? — возмутился Трой.

Гмалин минуту подумал и, вздохнув, неожиданно извинился:

— Прости, все время забываю, что наш герцог еще, по существу, сопляк.

Трой насупился, но возразить на это было нечего. Не просто сопляк, но еще и сопляк совершенно не обученный. Лиддит вон даже младше его, а как управляется… Темные боги, вот что значит род. Нет, если у него будут сыновья, он найдет им самых лучших учителей. Да и сам костьми ляжет, обучая сыновей всему, что к тому моменту будет знать и уметь. Это только вначале, пока человек молод и глуп, кажется, что когда он учится сражаться, скакать на коне, взбираться на отвесные скалы или разбираться в торговых сделках, то делает это, исключительно чтобы реализоваться самому. Нет, это, конечно, тоже. Но чем дальше, тем больше становится понятным, что он делает это, чтобы иметь возможность научить тех, кто… продолжит его в веках. Со всей уверенностью сказать им: «Я это умею. Это надо делать так», И с гораздо большей, чем когда-либо ранее, гордостью в сердце увидеть, как его ребенок начинает все увереннее сжимать в руках тяжелый отцовский меч, как все более бесстрашно дает коню шенкеля перед барьером. Потому что мечты о светлом и безоблачном счастье для своих детей во все времена остаются только мечтами. И каждое новое поколение получает свою войну. Ту или иную. Но всегда свою. И самое главное, что могут дать родители своим детям, это научить их выживать в войнах. И побеждать в них…