Соратники Иегу - Александр Дюма

— Что именно, генерал?

— Как может этот англичанин сейчас, когда мы ведем войну с Англией, разгуливать по Франции так свободно и спокойно, как будто он у себя на родине?

— Хорошо, я выясню.

— Каким образом?

— Пока еще не могу сказать, но если я дал слово, то разузнаю, даже если мне придется спросить об этом его самого.

— Ах ты задира! Смотри не ввяжись в новую историю!

— Во всяком случае, поскольку он наш враг, это уже будет не дуэль, а бой.

— Ну, еще раз до свидания. Обними меня.

Ролан в порыве искренней благодарности бросился на шею генералу.

— О, как я был бы счастлив, генерал… — воскликнул он, — не будь я так несчастен!

Генерал посмотрел на него с глубокой нежностью.

— Когда-нибудь ты поведаешь мне о своем несчастье, не так ли, Ролан? — попросил он.

Ролан разразился тем горестным смехом, который мы уже слышали.

— О нет, ни за что! — ответил он. — Вы стали бы смеяться надо мной! Генерал поглядел на него как на человека, потерявшего рассудок.

— Ну что ж, — сказал он, — надо принимать людей такими, какие они есть.

— Особенно, если они совсем не такие, какими кажутся.

— Ты считаешь меня Эдипом и задаешь мне загадки, Ролан.

— О! Если вы разгадаете эту загадку, генерал, я преклонюсь перед вами, будто перед царем Фив. Но из-за таких пустяков я забываю, что для вас драгоценна каждая минута и я напрасно вас задерживаю.

— Ты прав. Есть у тебя какие-нибудь поручения, которые я мог бы исполнить в Париже?

— Три. Передайте мой привет Бурьенну, мой поклон вашему брату Люсьену и мое глубокое почтение госпоже Бонапарт.

— Все будет исполнено.

— Где я найду вас в Париже?

— В моем доме на улице Победы, а может быть…

— Может быть…

— Кто знает? Может быть, в Люксембургском дворце… Тут генерал откинулся назад, как бы сожалея, что столь многое высказал Ролану, хотя считал его своим лучшим другом.

— По дороге в Оранж! — крикнул он. — И как можно быстрей!

Заждавшийся приказания возница хлестнул лошадей; карета сорвалась с места, с оглушительным грохотом понеслась по улице и исчезла в Ульских воротах.

Ролан стоял неподвижно, следя глазами за удаляющейся каретой, и, когда она скрылась из виду, еще долго не сходил с места.

Потом он тряхнул головой, как бы прогоняя облачко, омрачившее его чело, вернулся в гостиницу и попросил, чтобы ему отвели комнату.

— Проводите господина в третий номер, — приказал хозяин горничной. Горничная сняла ключ с широкой черной доски, на которой в два ряда висели белые номера, и жестом пригласила молодого путешественника следовать за ней.

— Пришлите ко мне наверх бумагу, перо и чернила, — обратился он к хозяину, — и если господин де Баржоль осведомится, где я нахожусь, сообщите ему номер моей комнаты.

Хозяин обещал выполнить желания Ролана, и тот вслед за горничной поднялся по лестнице, насвистывая «Марсельезу». Спустя пять минут он сидел за столом: ему уже принесли бумагу, перо и чернила.

Но не успел он написать первую строчку, как в дверь постучали три раза.

— Войдите, — сказал он, поворачивая кресло так, чтобы оказаться лицом к посетителю, в полной уверенности, что это г-н де Баржоль или один из его друзей.

Дверь отворилась плавным движением, словно под действием механизма, и на пороге появился англичанин.

— А! — воскликнул Ролан, радуясь его приходу, позволявшему исполнить обещание, данное генералу. — Это вы!

— Да, — ответил англичанин, — это я.

— Добро пожаловать!

— О! Хорошо, что вы говорите «Добро пожаловать», а то я не был уверен, следует ли мне приходить.

— Почему же?

— Из-за Абукира. Ролан засмеялся.

— Были две битвы при Абукире: одну мы проиграли, другую выиграли.

— Я имею в виду ту, что вы проиграли.

— Хорошо, — сказал Ролан. — Мы деремся, уничтожаем друг друга на поле битвы, но это не мешает нам пожимать руки один другому, встречаясь на нейтральной почве. Повторяю: добро пожаловать, особенно если вы скажете мне о цели вашего прихода.

— Благодарю вас, но прежде всего прочтите вот это. И англичанин вынул из кармана листок бумаги.

— Что это такое? — спросил Ролан.

— Мой паспорт.

— На что мне ваш паспорт? — возмутился Ролан. — Я не жандарм.

— Нет, но поскольку я пришел предложить вам свои услуги, то вы могли бы от них отказаться, если бы не знали, кто я такой.

— Ваши услуги, сударь?

— Да. Но сначала прочитайте. И Ролан прочел следующее:

«От имени Французской республики Исполнительная Директория предлагает представлять сэру Джону Тенли, эсквайру, свободный проезд по всей территории Республики и в случае надобности оказывать оному помощь и содействие.

Подписано: Фуше».

— Читайте дальше.

«Настоятельно рекомендую всем официальным лицам сэра Джона Тенли как филантропа и друга свободы.

Подписано: Баррас».

— Вы прочли?

— Да, прочел, а что дальше?

— О! Что дальше?.. Мой отец лорд Тенли оказал важные услуги господину Баррасу, вот почему господин Баррас разрешает мне путешествовать по Франции, а я очень рад, что могу разъезжать по всей Франции, ведь это так любопытно!

— Да, я помню, сэр Джон: мы уже имели честь слышать это за столом.

— Правда, я это сказал и прибавил, что очень люблю французов.

Ролан поклонился.

— Особенно генерала Бонапарта, — продолжал сэр Джон.

— Вы очень любите генерала Бонапарта?

— Я восхищаюсь им: это большой, великий человек!

— Клянусь честью, сэр Джон, я сожалею, что он не слышит, как восторгается им англичанин.

— О! Будь он здесь, я бы этого не сказал.

— Почему же?

— Чтобы он не подумал, что я говорю это, желая ему угодить. Я это говорю, потому что таково мое убеждение.

— Я в этом не сомневаюсь, милорд, — согласился Ролан, не зная, к чему клонит англичанин; вычитав из паспорта все, что ему было нужно, он решил проявлять сдержанность.

— И когда я увидел, — продолжал англичанин все так же флегматично, — когда я увидел, что вы приняли сторону генерала Бонапарта, это меня порадовало.