Фактор беспокойства - Алексей Ковригин

рапорт и был зачислен в Гатчинскую военную авиационную школу, по окончании которой был направлен на юго-западный фронт в девятнадцатый корпусной авиаотряд.

При возвращении из своего первого разведывательного полёта был атакован двумя «Альбатросами», которые он «позорно прошляпил». Но не струсил и вступил с ними в схватку, имея на вооружении лишь один «Льюис» против двух пулемётов у врага. В результате боя один «Альбатрос» был сбит и упал на нашей территории, а второй «ушёл с дымами». Бой Ньюпорта-одиночки против двух германских самолётов происходил на глазах у многочисленных наблюдателей с обеих сторон фронта и вызвал большой подъём воодушевления у русских солдат.

Сведения, доставленные отважным лётчиком, также оказались ценными. Как итог — очередное повышение в звании до старшего унтер-офицера и второй Георгиевский крест, о чём Владимир Николаевич поведал с гордостью и смущением, всё-таки он «ушами-то прохлопал», хоть и не оплошал в итоге. Но командование оценило смелость героя и вскоре направило бывшего выпускника университета на четырёх месячные краткосрочные курсы во фронтовую школу прапорщиков. При выпуске воспользовался привилегией годичного срока службы и имея за плечами техническое университетское образование аттестовался на офицерский чин получив звание подпоручика.

Далее служба продолжалась в том же девятнадцатом авиаотряде, но уже в должности старшего лётчика звена. Теперь добавились обязанности командира и вновь отличился, но уже при отражении вражеского налёта бомбардировщиков на наши позиции. Будучи ранен, из боя не вышел и в составе звена продолжал атаковать численно превосходящего противника пока тот не отказался от своих намерений и не убрался восвояси. Сел на поле сразу за нашими траншеями и потерял сознание от потери крови. Опять длительное лечение в госпитале и награда орденом Святого Станислава третьей степени с мечами.

Последнюю свою награду, «клюкву» на наградной кортик за сбитый в бою «Фокер» и опять в дуэли «один против двух» получил уже в январе семнадцатого года, после чего был досрочно произведён в поручики и откомандирован в Ревель для освоения полётов на гидроплане, где был включён во вторую авиагруппу четырнадцатого корпусного авиаотряда Балтийской воздушной дивизии.

Но надолго там не задержался, так как вновь был командирован, на этот раз во Францию для освоения новых типов самолётов-истребителей. Генеральный штаб планировал создать несколько авиаэскадрилий из русских пилотов на французских самолётах для поддержки Русского Экспедиционного Корпуса во Франции. Но вмешалась и спутала все карты революция в России. Корпус был расформирован.

До конца войны служил добровольцем во французских ВВС, но как заметил сам Порфёненко, «служба была кислой», только редкие вылеты на патрулирование и дежурство по аэродрому. Французское командование не очень-то доверяло русским добровольцам, опасаясь пагубного влияния «революционных настроений» на умы французских военных. По окончании войны помыкавшись в поисках работы и не найдя для себя места во Франции, купил билет на пароход и отплыл в Квебек.

Первое время работал в порту грузчиком, но затем осмотревшись и освоившись переехал в Монреаль и записался в труппу «Воздушного Цирка». Вначале прыгал с парашютом, но затем перешёл пилотом в пилотажную группу. До начала Великой Депрессии воздушный цирк процветал, но затем всё рухнуло, и труппа распалась. Накопленные сбережения начали таять и тут случайно на глаза попалось объявление о продаже самолёта-биплана.

Прежний владелец, лётчик-любитель погиб при неудачной посадке. Ось шасси при приземлении на опушку рощи ударилась об неприметный пень и лопнула. Авария пустяковая, самолёт не сильно-то и пострадал, но вот пилот по какой-то причине оказался не пристёгнут, от удара вылетел из кабины и расшибся о землю насмерть. Самолёт почти новый и при первой покупке стоил шесть тысяч долларов, но вдова соглашается сделать «скидку на ремонт», и Parks P-2A обходится новому владельцу всего в пять с половиной.

Владимир разыскивает своего соотечественника, хорошего знакомого и друга. Бывшего парашютиста из «воздушного цирка» Сашу Александрова и тот соглашается «попрыгать», но только до Остина, где находятся штаб-квартиры многих нефтяных компаний, которым он хочет предложить свои услуги. Так как по образованию он инженер-химик и имел ещё довоенный опыт бурения нефтяных скважин где-то в Сибири. Вот они и «попрыгали на 'Кузнечике» из Канады в США.

— Почему «Кузнечик»? — мой новый знакомый смущённо улыбается. — Так у нас на Херсонщине знаешь какие кузнечики бывают? Во! — и я вижу оттопыренный большой палец. — Не кузнечики, а настоящие кони! И окрашены интересно. Надкрылки красно-бордовые, спинка красно-оранжевая, а брюшко светло-оранжевое. Совсем как у моего самолёта, да ты сам увидишь!

В Остине соотечественники расстались, а перед Владимиром в полный рост встала дилемма: Продать самолёт и искать работу, или попробовать выступать в одиночку и катать пассажиров на ярмарках. Но тут опять всё решил случай. Так и не приняв конкретного решения отставной поручик направился в Мексику, где заменил двигатель самолёта на новый, подвернувшийся «по случаю» и провёл самолёту полный технический осмотр и регламентное обслуживание.

Вот там, в Мехико, он и прочитал воззвание Беляева Ивана Тимофеевича, бывшего генерала русской императорской армии. Обращённое к русским соотечественникам-иммигрантам с просьбой о помощи Парагваю в борьбе против Боливии, на стороне которой выступили «старые знакомые» по недавней войне в Европе — «германские недобитки». Прочитал и долго раздумывать не стал. Установил два дополнительных топливных бака и привычно «попрыгал» по западному побережью в сторону Чили.

Так и «допрыгал» до чилийской Каламы, а оттуда уже махнул через Анды в аргентинский Сан-Педро, откуда до Асунсьона было «рукой подать». На всё про всё ушло три месяца, но и Владимир не просто так время проводил. Надо было и дорогу узнать перед очередным прыжком и денег на бензин заработать. Не во всех городках находились желающие покататься за пять долларов.

Иногда профессию грузчика и разнорабочего приходилось вспоминать. Но как только накапливалась необходимая сумма, «Кузнечик» вновь отправлялся в полёт. И в итоге наконец-то благополучно долетел до Асунсьона. Лётные документы были в порядке, да и «кроки» с маршрутом из Канады в Парагвай вызывали уважение. Так что зачислили в ВВС без проблем, вот и воюет уже два года.

Только какая это война для настоящего боевого лётчика? У Парагвая самолётов-то раз-два и обчёлся. В Боливии такая же картина, хотя там самолётов побольше, всё-таки страна побогаче нищего Парагвая. Но войну проиграет всё равно. Там во главе армии стоит германский генералитет, а в Парагвае — российский. А русский прусака бил завсегда!

Вот из-за неразберихи с самолётами Порфёнов и прибыл в Буэнос-Айрес. Правительство Парагвая решило закупить в Италии пятнадцать истребителей, но денег как обычно и бывает хватило только на семь. А когда ящики с грузом прибыли в Асунсьон и самолёты начали собирать, оказалось, что их вообще всего пять. А где ещё два, полностью оплаченные?

Стали разбираться. Фирма «Фиат» утверждает, что груз полностью укомплектован, отправлен и высылает подтверждающие документы. Ищите у себя! А где? Вот и отправили Владимира Николаевича на поиски. И нашёл! Там же, куда была доставлена первая партия самолётов, в грузовом порту Буэнос-Айреса, только в другом ангаре.

Предыдущие горе-получатели груза самолётов в глаза не видели, да и с грамотностью у них просто беда, вот и не сверили накладные. Метисы! Что с них возьмёшь? Так и потеряли больше года на поиски. А Порфёненко уложился в два месяца вместе со сборкой самолётов. Профи! Да ещё и женщину себе нашёл… Профи вдвойне!

* * *

Так за разговорами и до «Борисова» доехали. А там я вышел из пролётки, ахнул и рот разинул. Это Аргентина? Ущипните меня кто-нибудь, да покрепче! Белёные известью хаты-мазанки, резные и расписанные цветами наличники. Занавесочки на окнах кружевные и цветами да петухами вышитые. Плетни! А на кольях горшки и крынки нанизаны, то ли сохнут, то ли для красоты висят. По улицам куры вперемежку с гусями и индейками бродят, в хлеву свиньи хрюкают, на выгоне коровы пасутся, вот только козы подкачали.

Какие-то они «не украинские», раньше никогда не встречал такую «лохмато-волосатую» породу, но наглостью моим «одесским» не уступят, так и норовят в огород и палисадник пробраться и что-нибудь там сожрать. И цветы кругом, и в палисадниках, и в огородах. А что? Подсолнух тоже цветок! Короче, у меня чуть полный разрыв шаблона не случился.

— Что, Михаил Григорьевич? Тоже обомлел? Вот и я также стоял, когда два месяца назад сюда попал. А уж когда свою Галю впервые увидел, то понял, что совсем пропал. Словно опять на свою родную Херсонщину вернулся. Первые поселенцы в Борисов прибыли ещё до революции. В основном с Волыни и Галиции. После революции и гражданской войны с юга России тоже много переселенцев перебралось сюда. Моя Галя вместе с родителями в двадцать первом году добралась.

Ей всего восемнадцать было, а уже вдова.