Замок Пятнистой Розы - Андрей Легостаев

— Слушай, а куда делось яйцо зла, которое обезвредил Игшпрод? — отвлекшись от еды, неожиданно поинтересовался Мейчон.

— Не знаю… — солгал Трэггану.

Он не собирался рассказывать Мейчону все. Он не собирался говорить об яйце злого вообще кому бы то ни было. Яйцо зла было надежно спрятано в родовом замке Кремана, даже отец не был посвящен, каким бесценным предметом владеет его сын. Но Трэггану был воином, не магом, и понятия не имел, как можно воспользоваться яйцом. Он знал о некоторых снадобьях из него, но не представлял, как их изготовлять.

— Я долго был в бреду, много дней, — пояснил он. — У меня все кости были переломаны. Наверное, онугки его уничтожили, они ненавидят чудовищ больше нас. А почему ты спросил?

— Потому что из-за этих яиц отряд Холкма не вернулся домой, — мрачно сказал Мейчон и протянул руку к чарке с вином. Увидев вопросительный взгляд старого друга, он отодвинул тарелку и стал рассказывать: — Отряд тогда подоспел вовремя и оба чудовища были убиты. Наших тоже погибло немало, я не помню сколько именно, да это и неважно. А потом мы долго искали тебя.

— Меня? — удивился Трэггану.

— Ну, то, что могло от тебя остаться после того, как по тебе злой прошел…

— А-а… — дошло до Трэггану, — вы искали яйцо злого?

— Да. Но мы не нашли даже твоего меча. Я был вдали в тот момент, когда ты упал, а воин пытался тебя, по твоим словам, спасти. Но когда злой проходит… В общем, разведчики к вечеру нашли яйцо второго злого и Холкм успокоился. И так удивительно, что после такого срока почти у самой долины нашли злых…

Трэггану лишь улыбнулся. За полтора года, проведенных у онугков, он гораздо больше узнал и о Северном Оклумше, и о повадках злых.

— Так что произошло? — подбодрил он друга, подливая из графинчика вина в чарку Мейчона.

— Что произошло? — медленно переспросил Мейчон, возвращаясь к тем далеким дням. — Игшпроду пришлось обезвреживать второе яйцо, поскольку в нем тоже уже были трещинки. Не такие большие, как в том, что взял ты, но все же. И магу пришлось отдать много сил, мы несли его обратно на носилках — срубили стволы, ну ты знаешь как. Наверное, тогда-то у него в башке что-то и сдвинулось, он стал каким-то странным, неразговорчивым, мрачным, думал о чем-то своем. То есть теперь-то мне ясно, о чем он думал, а тогда мне такое и в голову придти не могло…

Мейчон замолчал. Трэггану не торопил.

— До долины оставался один дневной переход — все, рукой подать, считай, что дома. Сразу после рассвета мы с Игшпродом отправились к Холкму и сказали, что дальше пойдем одни, уходим прямо сейчас. Холкм все понял, ему не надо было объяснять на пальцах. Он выдал нам шкуру злого, того, что тогда появился с другой стороны тропы, и сказал, что он выступит через час-два после нас. Сам знаешь какие отношения у королей Велинойса и Итсевда, но воинам до этого наплевать — пока в бою не встретились.

Трэггану понимающе кивнул.

— Мы не отошли и нескольких димов от ночевки, как вдруг Игшпрод остановился. Покривлялся для вида, как бы магуя, и заявил, что чувствует черных горцев и что надо предупредить Холкма. Сказал, что сообщит им об опасности и вернется. Он ушел. Отсутствовал долго. Потом вернулся взволнованный и рассказал, что на стоянке все словно объелись дурманящих плодов — лежат с открытыми глазами и пошевелиться не могут. А с севера идут черные горцы. Все равно итсевдцев не спасти, надо самим уходить. Но шкуры и яйца зла, что в сундуках Холкма надо забрать — нельзя же что б они горцам достались. В общем, ты все понял?

Трэггану кивнул.

— Я сразу заподозрил неладное, — продолжал Мейчон, — но остальные… Они уже прикидывали в уме размер вознаграждения. Я сказал, что надо отбиваться от горцев, пока люди Холкма не придут в себя, а Игшпрод пусть использует свою магию, чтобы поставить их побыстрее на ноги. Да… Глупый и наивный… Короче, или так получилось, или Игшпрод все заранее продумал и договорился. Но один из моих бойцов, вряд ли ты его помнишь по имени, да и я забыл, лишь рожа его перед глазами стоит… Короче, он воткнул мне в спину кинжал, слева, в сердце. И я упал.

Заметив, что Трэггану хочет что-то сказать, Мейчон опередил его:

— Ты, наверное, помнишь, я тебя рассказывал, что мой отец выходец с Гапполуха? У меня сердце с правой стороны.

— Я помню, что ты левша, но то, что ты гапполушец, я не знал. Да ты совсем и не похож на гапполушца!

Действительно, Мейчон ни капли не напоминал низкорослых, круглолицых обитателей холодного материка, у которых под невероятно большими бровями были совсем узенькие глаза — чтобы ветер не выжег.

— Так мать-то у меня из Велинойса — вот я в нее и уродился, — пояснил Мейчон. — А сердце справа — от отца, что ж тут поделаешь.

— Не знал, не знал, — повторил Трэггану.

— Вот и Игшпрод не знал. Я понял, что мне их не остановить и прикинулся мертвым. Игшпрод и остальные вернулись в лагерь Холкма и вскоре прошли мимо меня с сундуками. Я так и лежал бездвижный все это время, хотя был в сознании. Когда они миновали меня, я через боль вернулся на стоянку. Наверное, Игшпрод использовал магию или подбросил что-нибудь в общий котел — иначе как бы все так вышло? Все были словно тряпочные, лишь мычали бессмысленно. А горцы действительно приближались — я успел покинуть стоянку в последние секунды, так и не приведя в чувство никого из итсевдцев. Я взвалил на плечи Холкма и ушел. Я скрывался за скалой, я не уходил. Я видел как жестоки горцы, я смотрел. Я повидал сражений на своем веку, но такого я не видел никогда… И лучше не рассказывать.

— А потом?

— Через какое-то время Холкм отошел от дурмана. Эти часы словно выпали у него из памяти — точно как от дурманящих слив. Когда я рассказал ему о подлости Игшпрода и о гибели его бойцов, он долго молчал. Потом мы пошли, собрали погибших вместе и до самого вечера закидывали могилу камнями. Там же переночевали, спина к спине, и утром завершили работу. Мы уже собирались идти в долину, Холкм попросил его оставить наедине у каменного холма над погибшими. Я пошел по тропе, долго ждал. Потом вернулся. Холкм пронзил себе мечом сердце и лежал у могилы своего отряда.

— Да… — только и сказал Трэггану.

— Я похоронил Холкма там же и пошел в долину.

— А рана?

— У меня же был бальзам, — пояснил Мейчон. — Тяжело, но мы привычны. Бывало и хуже.

Трэггану кивнул. Два воина прекрасно понимали друг друга.

— В долине я сразу наткнулся на место, где ночевал Игшпрод с остальными. Семь трупов — сами себя поубивали. Может Игшпрод и на них безумие наслал, может сами добычу не поделили. Мага среди них не было. И снова я заваливал камнями погибших. Так много хоронить за короткий срок мне никогда не доводилось.

— Что было потом? Ты пытался найти Игшпрода?

— Да, — вздохнул Мейчон, — пытался. Я дошел до Шарна, это городишко в Мейле, там где аддакан стоит. Через аддаканы перебрался в Велинойс и прямиком в столицу. Сразу в королевский дворец не сунулся — спрашивал в окрест не появлялся ли Игшпрод. Хотел вывести его на чистую воду. Проторчал там невесть сколько времени. Игшпрод так и не появился. И я не пошел во дворец, как последний оставшийся в живых воин велинойского отряда. Я подался в Палакайн — там намечался поход на варваров Южного Оклумша. Тоже горы, но с Северными Оклумшем — ничего общего.