Тайна ее поцелуя - Анна Рэндол

— Да, конечно. А если бы наши отношения были не просто игрой, то это вскоре могло бы вызвать настоящий скандал.

Он поднялся и начал собирать вещи.

— Оказалось, что мне не нужно так много провизии, — тихо сказала Мари; последнее замечание майора подействовало на нее отрезвляюще.

Конечно, посол придет в ярость, когда узнает, что она снова выходит из игры, теперь уже — окончательно. Но Мари твердо решила, что откажется выполнять его задания.

Когда они вернулись в гостиницу, она уже не считала, что работает на британцев.

Беннет прислонился к угловатому камню, а Мари, обмакнув перо в чернильницу, продолжила делать свой набросок. Бабочка, выбранная ею, давно улетела, но было впечатление, что она оставила здесь своего двойника; и казалось, что это существо нежилось под пером рисовальщицы, расправив в теплых лучах солнца свои крылья.

«Черт побери, в прошлые века ее могли бы сжечь на костре как ведьму», — промелькнуло у Беннета.

То, что Мари делала, было для него непостижимо. Он думал, что если будет наблюдать, как она создает один из рисунков, то, возможно, поймет, как она придавала жизнь своим произведениям, но сейчас, наблюдая за девушкой, майор окончательно растерялся.

Что ж, если так, то это еще одно доказательство того, что его собственные поэтические бредни следует положить в темный угол шкафа. А лучше всего — сжечь при первой же возможности.

Но творческая энергия Мари дразнила его, не давала покоя, и он, не удержавшись, достал из кармана записную книжку. Прежде чем раскрыть ее, Беннет окинул взглядом окрестности, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни. Затем прочитал записи, сделанные предыдущей ночью. Вычеркнутых строк было больше, чем сохранившихся, и даже короткие фразы подверглись многократным исправлениям и изменениям. Увы, его творения никогда не возникали так легко, как произведения Мари; они больше походили на спотыкавшуюся толпу пьяных рекрутов, возвращавшихся с ночной попойки.

Мари чуть приподняла голову, и он через ее плечо взглянул на бумагу у нее на мольберте. Девушка уже закончила рисовать тельце насекомого и теперь вырисовывала мелкие детали его крыльев. Она по-прежнему сидела лицом к мольберту, но казалось, в ней что-то изменилось. Ни единым жестом или поворотом головы она не проявила интереса к тем боевым укреплениям, что были видны в расщелине между камнями.

Беннет снова взглянул на ее рисунок. Но на нем все линии казались беспорядочными; он не мог бы отличить обычные стены от боевых укреплений. А Мари наклонилась поближе к бумаге и добавила какую-то сложную деталь. Волосы упали ей на лицо, и она машинально заправила прядь за ухо. Ей следовало бы снова надеть шляпку, иначе она страшно обгорит на солнце. Но она больше нравилась ему без шляпки, с распущенными волосами — буйными и непокорными. А яркий свет сейчас придал ее волосам совсем иные краски — каштана и золота…

Майор вдруг замер, насторожился… И все его чувства обострились.

Через несколько секунд, притворно зевая, он встал и повернулся. Ничего необычного. Но явно что-то изменилось. Он сунул свою книжку в карман и прислушался.

Хруст камней… Шаги… И было очевидно, что к ним направлялся не один человек. Но шаги мерные, никакой спешки. Следовательно, их не пытались застать врасплох.

Майор стал позади Мари и положил руку ей на плечо. Она ничем не выдала беспокойства, но шепотом спросила:

— Что случилось?

— К нам идут гости.

— У нас есть время скрыться?

Он погладил ее по волосам и тихо ответил:

— Скрываться не стоит. Это привлекло бы к нам излишнее внимание.

Она кивнула и тут же спросила:

— Значит, мы будем любовниками?

— Но мы ведь не слишком похожи на брата с сестрой? — ответил Беннет вопросом на вопрос.

Он снова прислушался к приближавшимся шагам. Еще десять секунд — и их обнаружат.

Мари кашлянула и прошептала:

— Наверное, лучше сделать вид, что мы не пытаемся спрятаться. Мы ведь не хотим, чтобы нас приняли за шпионов, верно? — Более громким голосом она добавила: — Вы прекрасно знаете, что «спиалия терапне» мигрирует только в пределах Сардинии.

Послышались возгласы удивления, и спустя несколько секунд перед ними появились два солдата, один — высокий молодой офицер, а второй — средних лет, с большим животом.

Беннет чуть расслабился. Было ясно, что эти янычары — обычная пехота, без излишних амбиций. Вполне возможно, что их просто направили в разведку в эти места. Они переглянулись, и толстяк, повернувшись к ним, что-то спросил по-арабски. Беннет, разумеется, ни слова не понял. Толстяк заговорил по-турецки — с тем же успехом. Мари, конечно же, все поняла, но промолчала.

И тут она вдруг пристально посмотрела на майора и спросила:

— Что они говорят, дорогой?

Он пожал плечами:

— Не имею ни малейшего понятия.

Янычары снова переглянулись. Затем высокий выступил вперед и по-английски спросил:

— Что вы здесь делаете?

Он говорил с сильным акцентом, но его можно было понять.

Мари улыбнулась и указала на свою работу:

— Я — натуралист. Надеюсь, скоро я буду знаменитой. Но я никак не могу найти последние два образца, чтобы закончить мое исследование. Здесь я не видела ни одного экземпляра, хотя меня заверяли, что тут самое подходящее для них место. Может быть, вы, джентльмены, видели бабочек из семейства «геспериды»?

Речь Мари произвела должное впечатление на офицера, говорившего по-английски, и на его толстого приятеля с остекленевшим взглядом. Но все же Беннет чувствовал: эти двое были не вполне удовлетворены ответом девушки.

Опять переглянувшись, янычары подошли к Мари и уставились на ее мольберт. Не увидев ничего необычного, они посмотрели на ее вещи.

— Откройте этот ящик, пожалуйста, — сказал высокий.

Мари с улыбкой спросила:

— Так вы тоже интересуетесь искусством? Видите ли, я пользуюсь тонко обрезанным пером для изображения мелких деталей. Вот такими… Некоторые предпочитают металлические иглы, но я нахожу, что это не очень-то удобно. А вот тут у меня…

— Спасибо, мисс, — перебил офицер. Он повернулся к Беннету. — Снимите сюртук.

Сейчас они найдут его записную книжку…

Майор неожиданно превратился в зеленого лейтенантика, у которого глупый и властолюбивый полковник когда-то забрал книжку со стихами. Но на этот раз у него не дрожали руки, когда он подчинился. Действительно, зачем янычарам стихи?..

Они обшарили карманы его сюртука. И толстяк, с радостным восклицанием вытащив книжку, начал перелистывать ее, — очевидно, решил, что сейчас сделает какое-то важное открытие, найдет что-то секретное.

Высокий же вынул из ножен кинжал и, направив острие на Беннета, так и держал его, пока толстяк перелистывал страницы записной книжки.