Холодный человек - Алексей Атеев

Холодная чашечка фонендоскопа коснулась кожи, отчего по телу пошли мурашки. Вера вздрогнула и поежилась.

– Спокойнее, спокойнее, – потребовал врач. Он как бы невзначай коснулся пальцами Вериного соска, заставив девушку вновь вздрогнуть.

– Повернитесь.

Санитар откровенно пялился на нее.

Еще несколько прикосновений фонендоскопа.

– Сердце в норме, – услышала она.

Успокоенная девушка хотела вернуть рубашку на место, но врач остановил ее.

– Нет-нет, – твердо произнес он. – Еще не все. Снимите совсем и ложитесь на кушетку.

– А это для чего? – не поняла Вера.

– Осмотрим вас досконально.

Теперь на девушке остались лишь узенькие трусики. Она подошла к кушетке и кое-как улеглась на холодный дерматин.

«И черт с ними, – думала она. – Пускай смотрят. Благо есть на что». Однако врач почему-то не спешил. Звякнул металл. Вера посмотрела в ту сторону и увидела: врач снимал брюки.

– Вы чего?! – закричала она. – Что это вы делаете?!

– Держи ее, Хомутинин, – зашипел врач.

Однако санитару не нужны были приказания. Одной рукой он уперся девушке в грудь, а другой стал срывать с нее трусики. Вера вертелась и дергалась, пытаясь вырваться, однако силенка у Хомутинина оказалась действительно немерена. Он прижал несчастную к поверхности кушетки, да так, что у той косточки захрустели. Раздался треск раздираемых трусиков. Вера оказалась перед насильниками в чем мать родила.

– Зачем вы сопротивляетесь? – вкрадчиво начал врач. – Поверьте, это бесполезно.

Вера прекратила трепыхаться и подняла на него глаза. Врач стоял совсем рядом, причем совершенно голый. Его мужское естество торчало перед самым ее лицом.

– Лучше расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие, – и врач коротко хохотнул. – Вот и хорошо, – заключил он, решив, что девушка успокоилась. – Ведь я у вас не первый.

– Первый, – захрюкал Хомутинин. – Истинно, что первый. А я согласен быть вторым.

Санитар отнял от тела девушки руки, открывая врачу простор для действий, но тот не спешил. Он медленно и нежно провел по телу Веры ладонью, начиная от грудей, и та закрыла глаза, отдаваясь неизбежному. Руки врача продолжали ласкать ее, и мучительная сладость наполнила все существо Веры. Пальцы мужчины протиснулись меж ее ляжками и стали потихоньку раздвигать ноги девушки.

– А нельзя ли побыстрее? – довольно грубо поинтересовался Хомутинин. – Вечно вы, Юрий Афанасьевич, с ними вошкаетесь. Я ведь тоже хочу.

«Вошкаетесь, – повторила про себя девушка. – Вон они как это называют».

Темная волна ярости захлестнула ее сознание. Разум отключился, уступив место чужой холодной и жестокой воле. Веру подбросило, словно в кушетке была спрятана пружина. Врач отлетел в сторону. Некоторое время он сидел на полу, поглаживая скулу, ушибленную Вериной коленкой. Девушка тоже сидела на кушетке, медленно переводя взгляд с одного своего обидчика на другого.

– Ты чего? – удивленно спросил врач. – Вроде уже готова была?

– А того, – вместо Веры отозвался Хомутинин. – Нечего было нежности разводить! И так он ее, и эдак… Чуть ли не облизывал. А она по своей сути дурочка! Разве с дурочками так нужно обращаться? Поставил раком и… Давай-ка, доктор, я тебе покажу, как это делается.

Хомутинин растопырил длинные, точно оглобли, руки и стал медленно надвигаться на Веру. При этом он почему-то громко чмокал губами.

Существо, которое в этот момент руководило Вериным сознанием, следило за каждым движением санитара. И когда тот приблизился на расстояние вытянутой руки, тело девушки внезапно подпрыгнуло, и правая нога врезалась Хомутинину в горло. Тот екнул как испуганный конь, остановился и стал без удержу перхать.

Юрий Афанасьевич, так и продолжавший сидеть на полу, засмеялся.

– Ах, ты так, – откашлявшись, пробормотал Хомутинин. – Ах, ты так!.. Ну ладно!

На этот раз он не стал растопыривать руки, словно ловя бегавшую по двору курицу, а со всего размаху бросился на девушку, стараясь схватить ее за голову. Однако за голову он оказался схвачен сам. Последовал резкий рывок и поворот головы вправо. Что-то хрустнуло. Хомутинин издал булькающий звук и рухнул на пол.

– Ничего себе! – только и произнес врач.

Девушка посмотрела в его сторону, потом сделала шаг к нему.

– Уйди от меня, уйди! – заорал перепуганный Юрий Афанасьевич. При этом он, пятясь и елозя голым задом по полу, отползал в угол.

Девушка, или то, что двигало ею, подошла к врачу вплотную и склонилась над ним, словно разглядывала мерзкую букашку. Ее груди коснулись головы Юрия Афанасьевича, и теперь уж пришла его очередь дрожать.

– Только не надо… – бормотал он. – Только не надо…

Но девушка, похоже, и не собиралась его трогать. Были ли тому причиной его недавние нежности, или сыграло роль нечто иное, только то, что гнездилось в Вере, отнеслось к насильнику весьма снисходительно. Не тронув Юрия Афанасьевича даже пальцем, оно подняло с пола его брюки, надело их, следом наступила очередь рубашки и, наконец, свитера. Одежда врача оказалась почти впору. Облачившись в костюм недавнего врага, девушка повернулась к лежащему без движения санитару, одной рукой подняла его и, держа тело на весу, словно дохлого котенка, другой обшарила карманы. Найдя ключ, девушка погрозила разинувшему рот врачу пальцем и покинула помещение.

Вера пришла в себя лишь на улице. Дождь продолжал хлестать по земле с неистовой силой, и наша героиня почти тотчас же вымокла до нитки. К тому же она обнаружила, что облачена в брюки и свитер, а это была вовсе не ее одежда. Но чья? Этого она не помнила. Правда, то обстоятельство, что совсем недавно ее хотели изнасиловать, накрепко впечаталось в ее сознание. Вот только как она смогла освободиться от домогательств, оставалось загадкой. Ключ от входной двери в помещение, за стенами которого должно было состояться преступление, так и остался в ее руке. Она повертела массивную железку в форме буквы Г и зачем-то сунула ее в карман брюк.

Что же дальше делать?

Вера огляделась. Вокруг не было ни души.

Бежать! Конечно же, бежать из этого страшного места, где молоденьких девушек насилуют врачи вкупе с санитарами. И она помчалась вперед. Туда, где горели едва заметные уличные фонари.

Ворота оказались закрыты, однако имелась незапертая калитка. Вера проскользнула в нее и бросилась к шоссе. Ноги страшно замерзли, и она поняла: обувь отсутствует. Она бежала босиком. Однако искать что-либо подходящее не было никакой возможности. Придется тащиться по октябрьской слякоти босой. Но куда тащиться? Ключи от квартиры, как и вся ее одежда, остались в психушке. Запасные имелись у Гриши Абрамова, но сейчас глубокая ночь. К тому же Гриша женат, и ее, Веры, появление могут расценить неоднозначно. Что же делать?! Что делать?! К тому же психушка находится совсем в другом конце города. Автобусы уже не ходят. И до дома, если пешком, ей придется добираться никак не меньше трех часов. Она мокрая, притом босая. Дождь не прекращается. Нет, она не выдержит! Разве что повезет, и она поймает попутку или ночное такси.