Год бродячей собаки - Николай Дежнев

— Спасибо, Джеймс, спасибо! И еще, потушите, пожалуйста, свечи, сегодня нам нечего особенно праздновать. Хочется покоя и темноты.

Тонкой рукой черный кардинал взял с подноса стакан, сделал первый небольшой глоточек виски. За готическими стрельчатыми окнами лежала ночь, холодный свет далекой луны серебрился в тихом, напоенном влагой воздухе. Джеймс с медным колпачком на длинном шесте ходил по залу, тушил свечи огромных люстр под потолком. Достаточно было щелкнуть пальцами — и все они разом бы потухли, но его привередливый хозяин, мало того, что не терпел электричества, так всегда настаивал на том, чтобы все было как у людей. Сам же Нергаль пристально смотрел в камин, в задумчивости наблюдая за пляской язычков пламени, такой же бессмысленной и случайной, как человеческая жизнь. С одной стороны, личное участие в работе Большой согласительной комиссии отнимало у него уйму времени, но с другой, — и это черный кардинал весьма ценил — такая форма деятельности давала массу Пищи для ума. Да и что для него было время, когда впереди простиралась вечность! Нергаль сделал еще несколько глоточков виски с успевшим подтаять льдом. История из жизни Андрея пробудила в его памяти приятные воспоминания, настроила на философский лад. Нет, это была далеко не примитивная операция, такая, скажем, как организация сексуально-политического скандала где-нибудь в Европе или в Америке, — все было сделано изящно, со вкусом, а в результате, начало новой эры человечества удалось задержать сразу на сотню лет. В ту ночь он сам незримо присутствовал в лагере римлян, слышал каждое слово Помпея и Версавия, но, несмотря на это, чтение Куркиса доставило ему удовольствие. Так старики с наслаждением вспоминают достижения ставшей уже достоянием прошлого жизни. Нергаль вообще любил выставлять себя напоказ этаким старчески немощным и бессильным, но горе было тому, кто хоть на мгновение верил его игре. Впрочем, окружение черного кардинала прекрасно знало эту манеру своего высокого начальства и на провокации не поддавалось.

— Скажите, Джеймс… — Черный кардинал поднялся из кресла, со стаканом в руке подошел к распахнутому окну. Применительно к себе начальник службы тайных операций весьма редко употреблял глагол «любить», но Шотландию он именно любил и отдавал себе в этом отчет. Заунывная мелодия волынки и прохлада пасмурного, богатого оттенками зеленого дня будили в нем какие-то древние ощущения, заставлявшие предположить, что, возможно, когда-то и он был человеком.

— Да, монсеньер! — слуга замер у светильника на стене, оглянулся.

— О чем это я?.. — нахмурился Нергаль. — Ах да! Что-то давненько не попадался мне Серпина… Вы же помните Серпину, а, Джеймс?

— Конечно, экселенц! Это ваш тайный советник. Бывший. Вы сами приказали ему не появляться на глаза. Кажется, теперь он находится в ссылке.

— Неужели? Совсем позабыл! Старею, Джеймс, старею! И как он там? — Черный кардинал отвернулся от окна, посмотрел через зал на слугу. Правда, вопрос был явно риторический и ответа не требовал. — Способный был сотрудник, работал с воображением. Вот что, Джеймс, вызовите-ка его ко мне!

— В каком месте и в какую эпоху вы хотели бы его видеть, монсеньер? — Готовый немедленно действовать, Джеймс отставил в сторону шест.

— А какой, собственно, нынче год на дворе? — Нергаль вернулся в кресло, закинул одну тоненькую ножку на другую.

— Двухтысячный, монсеньер! — слуга приблизился, замер по стойке смирно.

— Тысячный?.. — переспросил Нергаль. — А у меня было впечатление, что сейчас несколько позднее.

— Извините, экселенц, я оговорился! Я хотел сказать, что с Его последнего прихода на Землю прошло две тысячи лет, — виновато склонил кудрявую голову негр.

— Это ничего, Джеймс, это ничего! — успокоил его Черный кардинал. — Кто из нас не ошибается?.. Да и тысяча лет туда, тысяча сюда — сущая мелочь. Только больше, пожалуйста, не оговаривайтесь! И вот что: не будем мудрить, вызовите Серпину прямо в сегодня, где-то на пару часов пораньше, чтобы у нас было время поговорить.

— Вы будете принимать его в резиденции?

— Пожалуй, нет. Но мне бы хотелось провести этот чудесный вечер где-нибудь недалеко от дома, скажем, в Лондоне…

Нергаль слабо махнул рукой, отпуская слугу. Рискуя поскользнуться на начищенном паркете, Джеймс бегом удалился из зала.

Какое-то время черный кардинал смотрел на высокие белые двери, за которыми рысью скрылся камердинер, потом, как будто вспомнив о виски, выплеснул его остатки в камин. Против всяких законов физики, вверх, к вытяжке, поднялся ровный столб голубого пламени.

— Что ж, фигуры расставлены, пора делать ход. — Нергаль усмехнулся. — Черные, как всегда, начинают и выигрывают!

У выхода из станции метро «Оксфорд Соркес», там, где торговую Оксфорд-стрит пересекает Риджент, весь день не стихает людской круговорот. Строго одетые, при обязательном галстуке мужчины и всегда спешащие, утянутые в деловые костюмчики женщины смешиваются здесь с радостными по жизни, белозубыми неграми и наводнившими Лондон выходцами из Юго-Восточной Азии. На этом пятачке часто можно встретить раскормленных, громкоголосых американцев и субтильных, престарелых японцев с непременной видеокамерой в руках, которых, судя по их числу и похожести, поставляют из Токио оптом. В этой вечной толчее и неразберихе очень легко потеряться, но и встретиться тоже нетрудно, особенно если знаешь того, кого ждешь.

Плотный, среднего роста мужчина, по-видимому, знал. Нервно теребя в руках неизбежный для Англии зонтик, он рыскал глазами по толпе в надежде не пропустить знакомое лицо, вертел из стороны в сторону лысеющей головой. При взгляде на этого джентльмена невольно создавалось впечатление, что предстоящая встреча имеет для него чрезвычайно важное значение и он многое бы дал, чтобы только не упустить свой шанс. И все же мужчина вздрогнул, когда за его спиной кто-то неспешно и громко покашлял в кулак.

— Простите, Серпина, я, кажется, немного опоздал! — произнес низкий приятный для слуха баритон. Легкий акцент говорил о шотландском происхождении незнакомца.

Серпина резко обернулся. Перед ним стоял невысокий, сухощавый господин в темном, отлично сшитом костюме и подобранной к нему в тон шляпе, из-под широких полей которой на мир смотрели холодные, стального цвета глаза. Во всем облике мужчины было нечто птичье, хотя манера говорить и держаться выдавали его принадлежность к высшему обществу.

Доли секунды Серпине хватило, чтобы выражение его гладкого, сытого, но какого-то помятого жизнью лица преобразилось. Теперь на нем было написано полнейшее счастье, хотя от его визави не ускользнула тень промелькнувшего в глазах страха. Не зная, что делать с собственными руками и зонтом, Серпина неловко прятал их за спину.

— Сэр! — не без труда выдавил он из себя. — Для меня большая честь…

— Пустое, Серпина, не тратьте слова, они вам еще пригодятся. — Нергаль окинул взором подчиненного. — А вы неплохо выглядите. Поправились, по-видимому, отдых пошел вам на пользу… При слове «отдых» тонкие губы человечка сами собой сложились в саркастическую улыбочку. — Вам можно даже позавидовать, — продолжал черный кардинал, поворачиваясь и устремляясь вместе с толпой по переходу на другую сторону улицы. Оказавшись на тротуаре, Нергаль свернул в сторону Пикадилли и пошел против потока людей, которые, как ни странно, уважительно расступались, как волны перед носом океанского лайнера. Серпина же, догнав шефа, пристроился рядом так, чтобы собственным телом прикрывать его от возможных столкновений.