Трое у дверей Вулфа - Рекс Тодхантер Стаут

– Не хочу кривить душой, мисс Эннис, – говорил Вулф, – но одной из причин, почему я убедил мистера Кремера доставить вас сначала сюда, было мое желание усмирить свой гнев. Вы оскорбили и унизили не только меня, но и одного из самых дорогих мне людей, Фрица Бреннера, а также еще двоих, кого я высоко ценю. Потому я создал эту ситуацию, которую вы использовали по своему усмотрению. И я пригласил сюда их, чтобы они своими глазами увидели ваше унижение, как и было задумано. Здесь, в моем присутствии.

– Достаточно, – проворчал Кремер.

Вулф не повернулся.

– Признаю, мисс Эннис, это ребячество, но скажу откровенно, я хотел, чтобы вы об этом знали. Другая, более серьезная причина состоит в том, что я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы решились пойти на такой риск, какой трудно ждать от нормального человека, а мне было бы неприятно думать, что я навлек возмездие на женщину, которая лишилась рассудка. Как бы вы поступили, если бы Феликс в столовой смотрел на вас, когда вы вошли с отравленной тарелкой и направились к мистеру Пайлу? Или на кухне, когда вы вернулись, если бы вас остановил Золтан? Как бы вы поступили?

Она молчала. Наверное, она смотрела на Вулфа, но со своего места мне было не разобрать, потому что она по-прежнему была в вуали. Кремер вначале попросил ее поднять вуаль, но Кэрол отказалась. Когда сотрудница полиции извлекла из-за пазухи Кэрол бумажный кулечек, она спросила у Кремера, не следует ли поднять вуаль, Кремер сказал «нет». Никакого насилия.

Во взгляде Вулфа, каким он смотрел на Кэрол, вопроса не было. Он подался вперед в своем кресле, опираясь о стол. Он упорствовал:

– Мисс Эннис, не ответите ли мне?

Она не ответила.

– Вы лишились рассудка, мисс Эннис?

Она молчала.

Вулф повернулся ко мне:

– Она безумная, Арчи?

Это уже было лишнее. Когда мы один на один, я не против его намеков на то, что я считаю себя знатоком по части женщин, но в тот раз мы были не одни. Я бросил на него сердитый взгляд и буркнул:

– Без комментариев.

Он повернулся к ней:

– Значит, с этим мы подождем. Оставляю полиции также выяснение таких обстоятельств, как приобретение яда и отношения с мистером Пайлом. Напомню лишь, что теперь вам не удастся изображать неведение, так как сегодня вы намеревались использовать мышьяк во второй раз. Его, безусловно, найдут и в спагетти, и в бумажном кульке, который вы прятали за пазухой, из чего со всей очевидностью следует, что если вы и безумны, то в не меньшей степени злонамеренны и безжалостны. Мистер Пайл, возможно, вас и спровоцировал, но ведь не Золтан. Золтан был перед вами не мстителем и не вымогателем, но очарованным вами и потому запутавшимся человеком. Он вам предлагал защиту и участие безо всяких условий, а вы на это ответили попыткой лишить его жизни. Я бы и сам…

– Ложь! – заявила Кэрол. Это было первое произнесенное ею слово. – И он лгал. И собирался солгать обо мне в полиции. Он не видел, как я вернулась за второй тарелкой, но хотел им сказать, что видел. Вы тоже лжете. Он ставил условия. Он мне угрожал…

Брови Вулфа поползли вверх.

– Вам разве не сказали?

– О чем вы?

– Ваш разговор прослушивался. Это еще одна вещь, которую я хотел вам сказать. Я не прошу прощения за то, что устроил вам ловушку, но раз вы в нее попались, то имеете право знать. Все, что говорили вы с Золтаном, слушали два человека в другом помещении. Слушали и записывали – мистер Стеббинс из отдела по расследованию убийств, который сейчас сидит слева от вас, а также мистер Гудвин.

– Ложь, – произнесла она.

– Нет, мисс Эннис. Тут вас никто не подлавливает, ловушка уже сработала. Вы все слышали, мистер Стеббинс?

Пэрли кивнул. Он терпеть не может отвечать Вулфу.

– Арчи?

– Да, сэр.

– Золтан ей угрожал или требовал что-то?

– Нет, сэр. Он следовал инструкциям.

Вулф повернулся к Кэрол:

– Теперь вам все известно. Я лишь хотел в этом убедиться. И последнее: поскольку у вас, безусловно, имелись веские и обоснованные претензии к мистеру Пайлу, лично я предпочел бы, чтобы вас осудили за попытку покушения на жизнь Золтана, но этот вопрос выходит за рамки моей компетенции. Так или иначе, гнев мой успокоен, и я…

– Достаточно! – рявкнул Кремер, поднимаясь с кресла. – Мы не договаривались, что вы будете ей всю ночь читать проповеди. Уведите ее, сержант!

Пэрли встал, и тут раздался еще один голос.

– Можно ли мне кое-что сказать? – спросил Фриц.

Все головы повернулись к нему, когда он поднялся с дивана и пошел, обходя ноги Золтана и уже вставшего со своего места Пэрли, к Кэрол.

– Я о том, что сказал мистер Вулф, – начал Фриц. – Вы меня и в самом деле очень оскорбили, что правда, то правда. И я действительно хотел, чтобы он вас нашел. Не могу говорить за Феликса. Потом вы пытались убить Золтана. За него я тоже не могу говорить. Но за себя скажу: я вас прощаю.

– Ложь, – произнесла Кэрол.

Когда я, открыв дверь, впервые увидел Майру Холт, только что преодолевшую все семь ступенек нашего крыльца, то сразу понял, что попал как кур в ощип. Впрочем, как оказалось впоследствии, действительность даже превзошла все мои ожидания.

Надо сказать, что в ту минуту я был безработным. За все годы, что я служил у Ниро Вулфа и проживал под крышей его дома, я увольнялся сам (либо увольняли меня) раз тридцать, а то и все сорок. Чаще всего причина нашей с Вулфом размолвки выеденного яйца не стоила, но несколько раз, как и в тот памятный сентябрьский понедельник, мое терпение лопнуло окончательно. Или почти окончательно.

В тот вечер на обед у нас была свинина, тушенная в пиве, – не самое мое любимое блюдо, о чем прекрасно знают и Вулф, и Фриц. Так вот, отобедав, мы с Вулфом прошли из столовой в кабинет, Фриц принес кофе, Вулф разлил его по чашкам, и тут я сказал:

– Между прочим, я пообещал перезвонить Андерсону, чтобы подтвердить встречу с вами, которая назначена на завтрашнее утро.

На что Вулф ответил:

– Нет. Отмени ее. – И придвинул к себе очередную книгу – «Сегодняшнюю Россию глазами очевидца» Джона Гюнтера.

Я плюхнулся в свое рабочее кресло и свирепо уставился на Вулфа. В норме его туша весит одну седьмую тонны, однако когда он собачится, то выглядит еще необъятнее.

– Как, по-вашему, возможно, чтобы Фриц перепутал свинину с дрожжами? – спросил я.

– Нет! – отрезал Вулф, раскрывая пухлый том.

Да, окажись я верблюдом, а эта книга – соломинкой, вы бы услышали, как хрустнул мой хребет. А ведь Вулф отлично знал, что не смеет даже прикасаться к книге, пока мы не покончим с кофе. Я отставил чашку в сторону и сказал: