Пламя для дракона - Александра Лисина

Следующим утром я впервые проснулась сама, без понуканий. И с приятным удивлением обнаружила, что чувствую себя гораздо лучше, чем накануне. Надо же, всего одна ночь без сновидений, а какой результат…

Шустро умывшись и собравшись, я даже завтрак проглотила с аппетитом. Более того, не наелась впервые за несколько дней. И приятно удивилась во второй раз, когда, мимолетно подумав о добавке, тут же получила в свое распоряжение второй поднос. С горячей, еще дымящейся кашей, большим куском свежего хлеба и внушительной кружкой парного молока, приведшего меня в полный восторг.

В класс я на этот раз явилась первой и уже с порога обратила внимание на некоторые детали. В частности, на недавно вымытый пол. На витающий в воздухе аромат свежей хвои. Неровно расставленные в три одинаковых ряда парты числом в целых девять штук, притом что учеников было всего пятеро. На два узких зарешеченных окна, при беглом взгляде на которые удавалось рассмотреть лишь громаду соседнего корпуса и медленно кружащиеся в воздухе снежинки. Семь асимметрично повешенных полок по правую руку от входа, где цвело и пахло зеленое изобилие… Уделив им всего несколько секунд своего резко обострившегося внимания, я неожиданно поняла, что в горшках ютилось целых двадцать семь видов разнообразных растений. Причем ни одного из них я прежде не видела, а разницу уловила лишь по строению листьев и форме бутонов.

Озадачившись сделанными открытиями, я в некоторой растерянности поправила неровно стоящий столик, чтобы он образовал идеальную прямую с остальным рядом, и села, чувствуя себя так, будто зашла сюда в первый раз.

Все в этом классе казалось знакомым и незнакомым одновременно. Я все это раньше видела, но почему-то не замечала мелочей. Вот и сейчас вдруг обнаружила, что из всех парт моя была самая новая. Та, что стояла между мной и столиком лорда Риера, напротив, выглядела потертой, а на ее столешнице, в углу, куда особо не смотрят, чья-то дерзкая рука нацарапала слово «дурак», правда позабыв указать, к кому именно это относится. На спинке стула Тиссы какой-то шутник нарисовал чернилами веселую рожицу. А рядом с преподавательским столом нашелся не только стул, но и приземистый шкафчик с закрытыми на ключ стеклянными дверцами, и, оказывается, даже укрытый листьями какого-то пышного растения сундук…

Когда за спиной послышался легкий хлопок, я все в той же растерянности оглянулась и с каким-то новым чувством уставилась на подходящего паренька. Матиас шел к своему месту размашистым шагом, двигаясь между партами, как лось среди хрупких кустов. Куртка на его груди была небрежно распахнута, на лацканах осталось от завтрака несколько хлебных крошек, небрежно приглаженные волосы топорщились в разные стороны, а хитро прищуренные карие глаза смотрели на мир с вызовом.

Появившаяся мгновением позже Тисса выглядела, напротив, неловкой и затюканной. Теплый костюм явно был для нее непривычен, она без конца теребила меховой воротник и пыталась одернуть куртку, а походка девочки смотрелась столь неуверенной, что я подумала: бедняжка, возможно, ни разу в жизни не носила ничего тяжелее сандалий.

Риер и последний мальчик – кажется, его звали Иридан – появились из ТУСа с небольшим опозданием. Они вышли друг за другом, едва не столкнувшись и явно этому не обрадовавшись. Причем, если темноволосый паренек из неизвестного мне мира еще что-то дожевывал на ходу, попутно пытаясь застегнуться, то юный лорд, как всегда, выглядел безупречно. Брюки наглажены, куртка вычищена, сапоги блестят так, что смотреть больно. А на породистом лице снова выражение надменной скуки и тщательно скрываемое презрение к простолюдинам.

– Доброе утро, арре, – будто почувствовав, что все собрались, вынырнул из ТУСа господин Дабош и, не дав нам времени даже поприветствовать друг друга, тут же указал молодым людям на парты. – Занимайте свои места, мы начинаем.

Кстати, я только теперь заметила, что мы, не сговариваясь, сели так, чтобы оказаться на максимально возможном удалении друг от друга. Я и Риер – на двух крайних стульях в последнем ряду, рыжеволосая кроха с Дирана – на втором ряду точно по центру, а оставшиеся мальчишки – зеркально повторяя наши с Риером попытки отдалиться. Только на первом ряду, словно им не хотелось иметь с нами ничего общего.

Еще одна странность заключалась в том, что мастер Дабош начал урок сразу, вместо того, чтобы сперва по обыкновению зажечь светильники. В зимнее время светает поздно, поэтому в классе царил полумрак, но учителя это, кажется, не смущало. Вот только если слушать в темноте было можно, то когда в ход пошли иллюзии с изображением Веера, дело стало совсем плохо. Я, потерпев несколько минут, в конце концов не сдержалась и позволила себе маленькую вольность – мысленно заставила загореться пару крохотных светильников у себя над головой.

Мастер Дабош никак не отреагировал на эту дерзость, а вот мальчишки обернулись. И, обменявшись быстрыми взглядами, последовали моему примеру, сумев осветить класс на весьма приличном уровне.

Учитель на это едва заметно улыбнулся и одобрительно кивнул, из чего я заключила, что эта провокация была продумана заранее, а наше обучение, по-видимому, будет не только постоянным, но и всеобъемлющим.

Другая странность приключилась ближе к концу занятия, когда мастер Дабош соизволил поинтересоваться прошлым материалом и как бы между делом спросил, почему жители мира Грож никогда не выходят на поверхность.

Я, занятая в тот момент анализом собственных ощущений, сперва растерялась, но все же нашла в себе силы сосредоточиться и сумела припомнить несколько ключевых моментов его рассказа. В частности то, что из-за слишком высокой активности местного светила жизнь на поверхности этого мира оказалась невозможной – в полдень там вода в котелке закипала за пару минут. Поэтому местные жители построили свои города под землей. Причем их столица Ирредобоор вошла в список десяти чудес Веера. И вот этот-то факт я очень хорошо запомнила.

Но, по мере того, как я заставляла себя вспоминать дальше, детали всплывали в голове все легче. Я словно заново пережила учебный день, во второй раз прослушав ту самую лекцию. И это было настолько необычно, что, даже ответив на вопрос, я еще долго пыталась сообразить, каким образом это сделала.

После урока, пребывая в глубокой задумчивости, я вернулась в комнату и, перекусив, тут же отправилась на крышу – забрать у одного дракона недочитанную книгу, а потом навестить второго. Нарисованного. Чтобы спросить у него то, что не успела вчера.

«Ты выглядишь гораздо лучше», – заметил Рэн, едва я нырнула в картину.

– Ты тоже, – хмыкнула я, удовлетворенно его оглядев. Серебристый ящер заметно оживился, чешуя на его боках снова стала поблескивать, раны на груди и на шее закрылись, из-под носа исчезла засохшая кровь, да и встряхнулся он при моем появлении очень даже бодро. Встать, правда, не рискнул – для него потолок оказался слишком низким, – зато вытянулся всем телом, повернул ко мне громадную морду и, положив ее на передние лапы, испытующе посмотрел в глаза.

«Не боишься?»