Если наступит завтра - Сидни Шелдон

– О, мой малыш, – заплакала Трейси. – Они убили моего ребенка.

И она зарыдала. Она оплакивала потерю ребенка, оплакивала себя, оплакивала потерю целого мира.

Трейси лежала на тонком матрасе в холодной темноте и ее переполняла такая ненависть, которая, казалось, буквально клокотала в ней. Лишь одна мысль, одно чувство жило в ее сознании – месть. Эта месть не была направлена против трех ее напарниц по камере. Они были такие же жертвы, как и она. Нет, месть для тех людей, которые сделали с ней это, тех, кто разбил ее жизнь.

Джо Романо:

– Старая леди держалась за меня. Но она утаила, что у нее есть такая красотка-дочь…

Энтони Орсатти:

– Джо Романо работает на человека по имени Энтони Орсатти. Орсатти держит в руках Новый Орлеан…

Перри Поуп:

– Признавая себя виновной, вы избежите судебного разбирательства…

Судья Генри Лоуренс:

– Следующие 15 лет вы проведете в Южной Луизианской Исправительной Колонии для женщин.

Вот они и были ее врагами. А потом был еще Чарльз, который даже не выслушал ее:

– Если тебе нужны были деньги, это скверно, ты могла обсудить это со мной. Вероятно, я никогда по-настоящему не знал тебя… Поступай с твоим ребенком, как ты считаешь нужным…

Она собиралась заставить их заплатить. Каждого. Как – она еще не знала. Но она знала, что собиралась взять реванш.

Завтра, думала она. Если наступит завтра.

Время потеряло свою ценность. В камере никогда не было света, поэтому не существовало разницы между днем и ночью. Она не имела представления, сколько же времени провела в этом одиночном заключении. Время от времени через маленькое отверстие в нижней части двери проталкивали холодную пищу. Но хотя у Трейси не было аппетита, она силой заставляла себя съесть каждую порцию.

Тебе надо есть, а то ты долго здесь не протянешь.

Теперь Трейси это поняла. Она знала, что ей нужен каждый кусочек, чтобы иметь силы для того, что она задумала. Она была в таком положении, которое любой мог рассматривать как безвыходное: была посажена на 15 лет, без денег, без друзей, без любой другой поддержки. Но в глубине души у нее был мощный источник силы.

Я выживу, думала Трейси. Я посмотрю в глаза моих врагов и моя смелость послужит мне щитом.

Она выживет, как выжили ее предки. В ее жилах текла английская, ирландская и шотландская кровь. Она вобрала лучшее от своих предков – интеллигентность, смелость, волю.

Предки мои пережили голод, чуму, потоп, и я собираюсь все это пережить.

Они были теперь с ней, в этой камере: пастухи и охотники, фермеры и лавочники, врачи и учителя. Призраки прошлого, каждый был частичкой ее прошлого.

– Я не дам тебе пропасть, Трейси, – шептала девушка в темноте.

Она уже приступила.

* * *

Трейси знала: первое, что она должна сделать, – это восстановить физические силы. Камера была слишком мала для интенсивных физических упражнений, но вполне достаточна для легкой разминки. Она выбрала один из хорошо знакомых ей старейших видов восточного боевого искусства. Эти упражнения требовали небольшого пространства, но так разминали тело, что работал каждый мускул. Трейси вставала и начинала разминаться. Каждое движение имело свое название. Она начала с воинственного Удара Демонов, затем более мягкого Собирания Света. Плавные и грациозные движения делались очень медленно. Каждый жест исходил от физического центра, и все движения шли по кругу. Трейси будто слышала голос своего учителя: Разбуди свою жизненную энергию. Она выше и сильнее самой высокой горы и легче птичьего перышка.

Трейси чувствовала энергию, перетекающую через пальцы. Она сосредотачивалась до тех пор, пока ее все существо не сфокусировалось на теле, движущемся по вневременным маршрутам.

Поймай птичий хвост, стань белым аистом, отрази обезьяну, столкнись с тигром, позволь рукам стать облаками и управлять круговоротом жизни. Дай белой змее подкрасться и вскочить на тигра. Стреляй в тигра, собери свою энергию и возвращайся к центру.

Полный цикл занимал час, и, когда он заканчивался, Трейси падала на матрац от изнеможения. Она повторяла весь ритуал каждое утро и во второй половине дня. Постепенно тело ее пришло в норму и стало сильнее.

В свободное от упражнений время она тренировала мозг. Лежа в темноте, она выполняла сложные математические расчеты, мысленно работала на банковском компьютере, декламировала стихи, вспоминала роли, которые она играла в студенческих спектаклях. Она была отличницей и, когда получала роль в школьной пьесе, где должна была использовать различные акценты, то изучала эти акценты и после того, как пьеса была сыграна. Как-то к ней подкатился ассистент режиссера и предложил попробовать свои силы в Голливуде.

– Нет, благодарю, я не хочу быть в центре внимания. Это не для меня, – ответила ему Трейси.

Голос Чарльза: Твое имя на первой полосе Дейли Ньюс.

Трейси выбросила из головы Чарльза. Для него нет места в ее памяти.

Она продолжала логические игры.

Назови три абсолютно невозможные вещи.

– Объяснить муравью разницу между католиком и протестантом;

– Убедить пчелу, что Земля движется вокруг Солнца;

– Растолковать кошке разницу между коммунизмом и демократией.

Но в основном она концентрировалась на том, как бы ей уничтожить врагов, каждого, по очереди. Она вспомнила игру, в которую играла в детстве. Держа руку вытянутой в небо, можно было зачеркнуть Солнце. Вот так же они хотят поступить с ней. Они подняли руку и зачеркнули ее жизнь.

* * *

Трейси понятия не имела о том, сколько же заключенных было брошено в карцер, ни о том, имело ли это значение для нее.

На седьмой день дверь камеры отворилась, и Трейси ослепил заливший камеру свет. На пороге стоял охранник.

– Подняться. Поднимайся по лестнице.

Он спустился, чтобы подать Трейси руку, и, к его удивлению, она легко встала на ноги и без помощи выбралась из камеры. Другие заключенные, которых он выводил из карцера были либо разбиты, либо вели себя вызывающе, но эта была не такой. Вокруг нее светилась аура благородства, этакая самоуверенность, что было несвойственно этому месту. Трейси стояла на свету, прикрыв веки и постепенно давая глазам привыкнуть к освещению. «Шикарная задница, – думал охранник. – Ее бы отмыть и со смаком поиметь. Держу пари, она все сделает за хорошее отношение.»

А вслух он сказал:

– Такая красивая девочка не должна терпеть такие мучения. Если бы мы с тобой подружились, я бы позаботился, чтобы такое не повторилось.

Трейси повернулась, и, когда он почувствовал на себе ее взгляд, ему расхотелось продолжать.